— Он был на свидании с дамой, — объяснил, давясь от смеха, Дронго, — а вы, как всегда, заподозрили заговор. Нельзя быть таким подозрительным, Хоромин.
Карлос продолжал смеяться. Но Хоромин даже не улыбнулся. Резко повернувшись, он направился на второй этаж свой номер. А Дронго торжественно сказал Казаресу:
— Вы — первый мужчина в Европе. Отныне и навсегда Карлос Казарес — первый мужчина в объединенной Европе. Я теперь буду вас называть только так.
По-английски это прозвучало особенно торжественно. Казарес растрогался, достал платок, вытер лицо и, улыбнувшись, вдруг подмигнул Дронго и сказал:
— В таком случае вы — второй мужчина Европы. Можно и мне так вас называть?
И они снова расхохотались. Сотрудники ФСБ смотрели на них, не понимая, чему так радуются эти двое.
ВИЛЬНЮС. 26 ИЮНЯ
Дорога от Калининграда до Вильнюса заняла почти весь день, и они прибыли в столицу Литвы лишь к вечеру. Гостей разместили в старом, оставшемся с советских времен огромном отеле «Литва». Наверное, в советские времена что была показательная гостиница — большая стеклянная коробка с многочисленными номерами и со встроенными в них деревянными шкафами. Но с течением времени у шкафов стали отваливаться дверцы, дизайн здания морально устарел, и сама гостиница стала лишь отблеском былой славы лучшего отеля этой прибалтийской республики.
Участникам забронировали более ста сорока номеров. И лишь литовские представители разъехались по домам, чтобы встретиться с семьями после довольно долгого отсутствия.
Вечером в мэрии Вильнюса состоялся торжественный прием, на котором выступил мэр столицы и руководитель проекта Томас Вольфарт. Гости разбрелись по большим залам, где на столах стояли разнообразные закуски и напитки. Дронго немного опоздал в мэрию и, приехав, увидел стоявшего на лестнице Джеймса Планнинга, одетого в строгий темный костюм. На этот раз на нем был костюм от Бриони и темный галстук от Армани. Дронго появился в сером костюме от Валентино и коллекционном галстуке от Живанши. Оба внимательно посмотрели друг на друга. Если англичанин предпочитал обувь исключительно своей страны, то Дронго уже много лет носил обувь только фирмы «Балли».
— Вы хорошо выглядите, — сказал Дронго, обращаясь к англичанину. — Честное слово, вас можно принять за агента британской разведки. Никто другой не мог бы выглядеть столь элегантно.
— А вас можно принять за русского шпиона, — парировал Планнинг. — Вы одеваетесь так, что всем сразу становится ясно, на какие доходы вы живете. Неужели ваша частная практика приносит столько денег?
— Не меньше, чем ваша государственная служба, Планнинг, — улыбнулся Дронго.
К ним подошла представительница Швеции Инна-Линна Линквист. Когда-то она жила в Белоруссии, затем переселилась в Швецию, однако по-прежнему считала своим родным языком русский.
— Вы прекрасны выглядите, — сказала она, обращаясь к обоим мужчинам. — Кажется, вы самые элегантные мужчины в нашей группе. Разрешите провести один тест.
— Какой тест? — не понял Планнинг, которому Дронго перевел ее вопрос.
— Скажите, от какой фирмы у меня ремешок и блузка? — спросила, лукаво улыбнувшись, Инна-Линна.
Дронго перевел ее вопрос, и они, переглянувшись, усмехнулись. Для них подобные вопросы не было сложными.
— Ремешок от Ланвина, — сразу сказал Планнинг.
— А блузка от Кензо, — добавил Дронго.
— Точно! — всплеснула она руками. — Откуда вы узнали? Вам сказал мой отец? Он подарил мне эти вещи сегодня вечером. Он живет в Вильнюсе уже много лет.
Дронго видел ее отца в отеле. Это был красивый пожилой человек с аккуратно подстриженными бородкой и усами, похожий на русского дворянина начала века. У него были красивые руки, и он говорил на том правильном русском языке, на котором уже давно не говорили в самой России.
— К сожалению, мы не имеем чести знать вашего отца, — поклонился Дронго. — Но я думаю, что мы могли обойтись и без подсказки. Дело в том, что мы с моим другом часто путешествуем, а во время поездок вольно или невольно обращаем внимание на товары разных компаний и фирм, известных на Западе.
— Интересно, — кивнула она, — идемте скорее, там уже начали.
Она побежала по лестнице наверх. Планнинг взглянул на нее, потом на Дронго и несколько недовольно заметил:
— Настоящая ярмарка тщеславия. Зачем вы сказали ей про Кензо? Могли бы и не угадать для приличия.
— Не хотел отстать от вас. Вы ведь правильно назвали фирму «Ланвин». С вашим феноменальным вкусом…
— Не нужно, — отмахнулся англичанин. — Вы, между прочим, носите только коллекционные галстуки, тогда как у меня они обычные.
— Зато ваш костюм стоит в несколько раз дороже моего. У меня — от Валентино, а у вас — от Бриони. Кажется, в фильмах Джеймс Бонд ходит именно в таких костюмах.
— Не нужно меня сравнивать с этим кретином, — мрачно заметил Планнинг. — Я ведь вам говорил, что ношу только костюмы от Бриони. И то благодаря капиталам, которые скопил мой покойный отец.
— Вы идете на прием?
— Нет, конечно. Я жду машину из нашего посольства. Признаюсь, здесь я чувствую себя почти свободным. После плотной опеки, которой меня подвергли в Калининграде.
— Скажите спасибо, что все закончилось таким образом. Кажется, в демократической Португалии прием был гораздо хуже.
— Это еще нужно выяснить, кто в нас стрелял, — резонно заметил Планнинг.
Он увидел подъехавшую машину с британским флагом и поспешил к ней. Дронго проводил его взглядом и, войдя в здание, поднялся по лестнице. Прием было в разгаре, когда к нему подошел молодой человек в светло-зеленом френче. Юноше на вид было лет двадцать пять, у него были пышные светлые усы и пышная светлая шевелюра. С лица его не сходило радостное выражение, свойственное молодым людям.
— Я атташе по культуре украинского посольства, — сказал он, — а вы действительно Дронго.
— Нет, я его двойник, — пошутил он.
— Вы даже не представляете, как много я про вас слышал, — восторженно заявил атташе.
Дронго пришлось выпить и с этим атташе, и с двумя консулами, представлявшими соседние республики. Консулы даже сфотографировались с ним на память, но поспешили удалиться, когда к ним подошли представители Украины — Микола Зинчук, Юрий Семухович, Екатерина Вотанова и Андрей Бондаренко.
— Это тот самый Дронго, — счастливым голосом сообщил атташе. — Я был еще школьником, когда мне рассказывали про вас.
— Не нужно напоминать мне о моем возрасте, — попросил Дронго.
— Вы напрасно так комплексуете, — заметила Катя, — я ведь знаю, сколько вам лет. А наш атташе — молодой человек, десять лет назад он еще учился в школе.
— Я всегда был вашим поклонником, — не успокаивался атташе. — Вы даже не можете себе представить, насколько вы популярны на Украине. Как жаль, что здесь нет украинских женщин. О, вы даже не можете себе представить, как вас любят в Киеве!
— Действительно, не могу, — признался Дронго, — а из украинских женщин здесь есть одна, но она меня, кажется, недолюбливает.
— Неправда, — улыбнулась Вотанова, — мы даже скучали без вас в Калининграде, попав в другой отель.
— Вот именно, — поддержал ее Андрей.
— Не обращайте внимания на слова дипломатов, — шутливо посоветовал Зинчук, — они всегда все преувеличивают.
— Вы меня успокоили, — кивнул Дронго.
К нему подошла Мулайма Сингх.
— Говорят, что в Мальборке вы зарезали одного и пристрелили другого? — спросила она, лукаво усмехаясь.
— Никого я не резал. И тем более не стрелял. Это все слухи.
— Как вы дрались на мечах с Давидом, я видела. Но когда вы успели устроить дуэль с Альваро Бискарги, я не могу понять. Вы действительно его застрелили?
— Мулайма, ну разве можно говорить такие вещи? Неужели я похож на убийцу?
— Нет, — сказала она, поднимая бокал с шампанским.
Он тоже взял бокал с вином с подноса проходившего мимо официанта.
— Ваше здоровье, — сказал он Мулайме.
Они чокнулись.
— Почему у вас такое странное имя? — спросил Дронго. — Вы не похожи на индианку, хотя это имя встречается только в Индии.
— Мои родители познакомились в Индии, — пояснила Мулайма. — На самом деле бабушка у меня из рода Сингхов, и я взяла ее фамилию. Это мать моей матери. А мой дедушка, ее отец, был англичанином. Мой же отец — датчанин, и они встретились с моей матерью в Калькутте. Вот откуда мои экзотические имя и фамилия.
— Я был в Калькутте, — сказал Дронго. — Это было одно из самых интересных путешествий в моей жизни, но и самых тяжелых. Мне повезло, я был в этом городе в сентябре. Но там не было воздуха, то есть его не было совсем! Мы успевали добежать из отеля до автобуса с кондиционером, задыхаясь от влажности. Было полное ощущение, что мы в парной сауне.
— А вы не любите сауну? — вдруг лукаво спросила она.
— Люблю, — помрачнел Дронго.
