За планирование операции Борисович взялся сам, никому не доверяя. Обсудив все стандартные возможности и поняв, что в таком городке как Фрязино, где все на виду, при наличии охраны, все эти планы неосуществимы, стали сочинять дальше, пытаясь придумать возможность в течение ближайшей недели осуществить задуманное с приемлемым риском. Срок в одну неделю выставил Зиновий Борисович. Он уже отправил за границу семью под чужими именами и не строил иллюзий, что отсутствие ее можно будет долго хранить в тайне. Учитывая, что ему для безопасного пересечения границы тоже нужно время, его-то как раз и не было.
Эту комбинацию придумал Заварницкий, когда они вечером пили водку и закусывали. Все были мрачные. Не складывалось у них с налета ликвидировать, нужно было внедрять осведомителя, узнавать повторяющиеся маршруты, охрану, и, исходя из этого, составлять планы. Реально нужно было выделить не меньше двух месяцев на подготовку операции. Двух месяцев не было. Если с ребятами Борисович мог решить вопрос, то представить себе что отсутствие семьи пройдет мимо внимательных глаз его конторы, – это был абсурд. Вот тогда Заварницкий и ляпнул идею, которая пришла в его голову. Ляпнул, чтоб народ немного расшевелился критикуя его план, а не сидел такой мрачный и трезвый после второй бутылки. Но к его удивлению, товарищи начали увлеченно достраивать его конструкцию. Заварницкий предложил лечь поспать, а с утра продолжить обсуждение, надеясь, что за ночь они поумнеют. Не поумнели. С Леней все было понятно, план был достаточно авантюрным, чтоб ему понравиться. Зиновий Борисович пояснил свою позицию просто.
– План на три с плюсом. Но беда в том, что посади мы наблюдателя, через два месяца этот план по-прежнему будет самый лучший. Не знаю как у вас, а у меня устойчивое подозрение. Никаких постоянных маршрутов, куда можно влезть, у нее нет. Мы и так больше месяца с нее глаз не спускаем. Леня уже половину девок того завода знает, а толку? С квартиры она сразу на завод, с завода обратно. Дом под охраной, незнакомым даже дверь подъезда не открывают. В Москву она только на заводском автобусе ездит, посторонних внутрь не пускают. Где выходит, никто сказать не может, останавливает автобус каждый раз в новом месте. Ну и что нового мы узнаем через два месяца?
– На заводе за ней тоже будут присматривать, – возразил автор, незаметно становясь единственным критиком своего плана.
– Ты же сам сказал. Охрана сопутствующая. Не думаю что больше двух. Муж ее и еще кто-то на страховке. У всех на заводе свои дела. Никто им поблажку за то, что они ее охраняют, не делает, потому что никто там этого не знает. Пока сообразят что к чему, дело будет сделано. – Леня, как всегда, совершенно беззаботно воспринимал будущие трудности.
– Ничего лучше мы не придумаем. План реальный. Эту шестидневку готовим детали, в начале следующей – выполняем. После выходного, беготня, совещания, пятиминутки. Как раз то, что нам надо. – Подвел итог дебатам Зиновий Борисович. С тяжелым сердцем капитан согласился с доводами товарищей.
Машину и копию номеров одной из машин московского отделения НКВД им организовал Борисович. На ней же они должны были добраться обратно в Москву, поменять номера на родные и оставить недалеко от его московской квартиры. Удостоверения московского НКВД на чужие фамилии у них уже были давно. По дороге они обрезали телефонные провода, идущие из завода в Москву, и через пять минут подъехали к проходной.
– К товарищу Бортникову. – Проверив документы, охрана соединила их с завкадрами завода.
– К вам товарищи из московского НКВД, даю трубочку.
– Товарищ Бортников, капитан Захарчук и лейтенант Окрошкин, московское НКВД. Не могли к вам с утра дозвониться, нам нужно с вами поговорить по поводу одной из ваших работниц оксидного цеха. Мы подъедем к входной двери корпуса.
– Я уже спускаюсь.
Встретив их у входа, Бортников повел товарищей к себе в кабинет.
– Кто вас интересует?
– Пирогова Татьяна Семеновна.
– Гм, но она не работает в оксидном цеху. Она лаборантка в новой лаборатории. Они там пробуют кристаллы кварца выращивать. Им просто каморку выделили на территории оксидного цеха.
– Видно, нас неточно информировали.
– Заходите, товарищи, – Бортников открыл ключом двери своего кабинета, пропуская гостей. Они зашли в кабинет и разошлись в стороны, оставляя между собой большой проход. Когда Бортников проходил между ними, он с удивлением услышал, как капитан радостно обратился к нему.
– Ну, здравствуйте, товарищ Бортников! – Удивленно обернувшись и протягивая руку к его, вытянутой для пожатия, Бортников хотел сказать, что они только что здоровались, но что-то укололо слева, и он услышал хлопок. "Шампанское? Вроде не было у него бутылки", – боль слева стала невыносимой, перед глазами поплыло, и Анатолий, еще успел понять уплывающим сознанием, что он падает на пол. "Я умираю", – спокойно подумал он, – "так быстро…".
Леня спрятал в широкий карман галифе свой наган с прикрученным прибором "Брамит". Кармана фактически не было, а была дырка и специальная открытая кобура, пристегнутая к внешней поверхности бедра, куда прятался наган вместе с глушителем. Заварницкий поднял ключ, выпавший из руки убитого. Закрыв за собой кабинет и выбросив ключ в мусорный ящик, стоящий на лестничной площадке, они спустились на первый этаж и пошли к входу в оксидный цех.
– Вам кого товарищи? – Обратился к ним высокий мужчина лет сорока.
– Пирогову Татьяну ищем. – Не останавливаясь, ответил Леня и открыл дверь в цех.
– Она в лаборатории работает, я вас провожу, а где товарищ Бортников?
– Занимайтесь своими делами, товарищ. У нас к ней несколько вопросов всего, не волнуйтесь. – Заварницкий бесцеремонно развернул прыткого товарища на выход и поспешил за легконогим Леней, преодолевшим уже половину расстояния до двери. Краем глаза он отметил бегущего из дальнего угла молодого человека и девушку, вставшую из-за своего рабочего стола и направившуюся в сторону двери. "Муж наверняка влетит в дверь, а девка будет снаружи страховать. Ленчик его сделает. Валим всех внутри, потом я выйду, ей ручкой махну, заходи, мол. Пойдет как миленькая. Закрываем двери отмычкой на замок и в машину". Настроение начало подыматься, тревога, грызшая его всю неделю, показалась смешной и несерьезной. Леня уже вошел внутрь. Заварницкий остановился перед дверью, загородив ее, и грозно обратился к Сергею.
– Вам куда, товарищ?
– Туда, – прозвучал короткий ответ, и Сергей как лавина обрушился на Заварницкого. Ожидавший этого капитан сместился внутрь и влево по ходу двери, пропуская Сергея внутрь, закрывая за ним дверь и ныряя рукой в правый карман широких галифе.
***
Войдя в лабораторию, Леня сразу почувствовал недобрый взгляд и ствол, направленный в его спину. Как и чем он это чувствовал, оставалось для всех, кто его знал, загадкой, но неоднократно проверенным и доказанным фактом.
– Пирогова Татьяна Семеновна? – Спокойно спросил он сидящую девушку.
– Да… – с плохо скрытым страхом в голосе промолвила, вскочив со стула, круглолицая девушка с карими глазами и курносым носом. "Вам куда, товарищ?" – послышался голос капитана, намекавший, что кто-то сейчас быстро войдет.
– Вам… – не успел Леня промолвить заготовленную фразу, как в двери ворвался Сергей, практически перекрыв Оле направление стрельбы. А что оставалось открытым, тут же исчезло после того, как Леня сделал выверенный шаг в сторону, развернулся и нырнул рукой в карман.
Время спрессовалось для Оли в плотную, обволакивающую субстанцию, через которую она продиралась, пытаясь успеть. Мыслей не было. Было что-то другое, знание того, что произойдет и происходит. На основе этого знания тело само двигалось, Оле казалось, она наблюдает со стороны за происходящим, вместе с тем активно в нем участвуя. Она знала, этот улыбающийся, симпатичный, светловолосый парень сейчас выстрелит прямо из кармана своих галифе. Сережа прыгнет вправо. Противник уже видит это и прыгнет одновременно с ним, продолжая прикрываться его телом. Ему удобней, он прыгает влево, правая рука снаружи. У нее был только один шанс не проиграть. Прыгнув вправо, в сторону вошедшего капитана, закрывшего дверь, Оля выстрелила через Сергея. Выше правой почки, через живот. Светловолосый почти на голову ниже, практически ее роста, ему пуля войдет в левую часть груди. Что-то дернуло в левом плече. Она, тем не менее, смогла ухватиться левой рукой за гимнастерку капитана, используя его как опору, подобрать под себя ноги и прыгнуть обратно, влево. Светловолосый еще жил, его пистолет в галифе непрерывно двигался за ней, чуть-чуть не успевая. "Быстрая, сучка", -подумал Ленчик, из последних сил поворачивая наган, ставший таким тяжелым и неудобным из-за глушителя и снова нажимая на курок. "Будь у него время вытащить его, я бы уже имела бледный вид", – подумала Оля, стреляя ему в лоб. Что-то свистнуло возле правого уха. "Чуть-чуть – не считается", – она прыгнула обратно и от души врезала капитану рукояткой своего "Вальтера" по голове.
