— Что ты собираешься делать с этим, — спросил я, выбравшись на берег. И так как она не отвергала моей помощи, хотя и не просила её, помог ей вытащить водоросль на берег.
— Листья нужно высушить и растолочь, — заговорила она тем тоном, которым крестьянин говорит о сене. — Этим хорошо удобрять почву. А кроме того, она обладает другими свойствами, о которых знает Забина. Это хорошая находка, да и сорвали мы её в подходящее время.
Я посмотрел на скользкую длинную лиану, которую мы вытащили из воды. Песок налип на её острые листья. И я подумал, как часто бывает так, что вещи оказываются лучше, чем они кажутся.
Затем она ушла, не сказав больше ни слова и волоча водоросль за собой, пока я стряхивал песок с ног, чтобы снова надеть сапоги. Приближался вечер, и я направился в наш лагерь, чтобы поесть и поразмышлять над тем, что принесёт нам следующий день, и сколько нам ещё идти, пока мы доберёмся до земли, которую выбрал Гарн для нашего поселения.
Я приготовил себе похлёбку из сушёного мяса, хлеба и воды и принялся за еду. Но ложка остановилась на полпути ко рту, когда я увидел двух незнакомцев, которые подошли к центральному костру. Квен, который сидел, скрестив ноги, рядом с Гарном, махнул им рукой, но сам Гарн не поднял руки и только смотрел на них розным безразличным взглядом, не опуская рог для питья.
И тут я узнал лорда Тугнеса. Я видел его много раз во время путешествия, но впервые он оказался так близко ко мне, что я мог бы дотронуться до его ножен.
Он был низкий, но широкоплечий. Его любимым оружием был боевой топор, и постоянные упражнения с ним придали ему огромную физическую силу. Когда он сидел на лошади, то выглядел весьма внушительно, но пеший он передвигался маленькими шажками и казался ещё более тяжёлым, чем был на самом деле.
Как и все мы, он был одет в кольчугу поверх дорожного камзола. Шлем болтался у него в руке, и ветер играл его жёсткими красно-коричневыми волосами… В отличие от людей нашего клана, которые имели весьма скудную растительность на лице, он носил окладистую густую бороду, которой очень гордился. Над широким ртом нависал нос, который в юности ему сломали, и теперь он был кривой и расплющенный. Поэтому Тугнес постоянно фыркал.
На шаг позади стоял его сын. Он был выше отца и тоньше в кости. В руке у него было копьё. Выглядел он совсем не по боевому, но каждый, кто знал его, или слышал о нём, понимали, что он не так прост, как кажется. Его искусство в стрельбе из арбалета было широко известно. Но он всегда был лишь тенью своего отца, и ему мало приходилось действовать и принимать решения самому. Когда к нему обращались с вопросом, он делал круглые глаза и говорил как можно меньше.
Лорд Тугнес сразу же перешёл к существу вопроса. Точно так же он без колебаний пускал в ход свой топор против врага. Однако обратился он к Квену, не обращая внимания на Гарна, даже слегка отвернувшись от него, чтобы не видеть своего старого врага.
— Когда же мы выберемся из этого дьявольского песка? — спросил он и даже пнул его ногой, чтобы Брат Меча не сомневался, о чём идёт речь. — Мои люди уже оборвали руки, вытягивая повозки и помогая лошадям. Ты обещал нам землю, где же она?
На лице Квена не отразилось ни тени смущения. Он поднялся и встал против Тугнеса, глядя ему прямо в глаза и заложив пальцы за пояс.
— Если Пламя будет милостиво к нам, лорд Тугнес, к завтрашнему вечеру мы будем на расстоянии полёта стрелы от твоей земли.
Тугнес фыркнул. Я видел, как его пальцы сжались, как будто стиснули ручку топора. Глаза его сверкали из-под густых бровей.
— Нам нужна хорошая земля, — он снова пнул песок.
— Этот проклятый песок хрустит на зубах во время еды, царапает горло во время питья. С нас хватит! Мы сыты по горло! Смотри, чтобы твоё обещание сбылось! — его последние слова прозвучали угрозой. Он резко повернулся, осыпав песком близко сидящих. За ним лёгкой походкой разведчика незнакомых земель двинулся Торг, его сын и наследник. Проходя мимо, он поднял голову, и я увидел его глаза, устремлённые прямо на меня.
Я был молод, но вполне мог читать в глазах людей, даже если лицо человека ничего не выражало. И сейчас, заметив взгляд Торга, я замер от удивления. Но я надеялся, что мне удалось скрыть его. Почему сын и наследник Тугнеса, с которым мои пути никогда не пересекались и не пересекутся, взглянул на меня со смертельной ненавистью? Я был уверен, что мы с ним враги только потому, что я — сын своего клана, а он — своего. Но ненависть его была не такой, с какой смотрят на формального врага. Этот взгляд вселил в меня сильное беспокойство.
Этой ночью на небо взошла луна — прекрасная, серебряная, чистая и холодная. Звёзды в её сильном свете почти не были видны. Старики говорили, что луна воздействует на сердца и души людей точно так же, как солнце воздействует на их кожу, делая её коричневой. Но луна сильнее действует на женщин, чем на мужчин, и в особенности на тех, кто обладает мудростью.
Я отошёл от спящих, ожидая, когда кончится очередь сторожить, и подобрался к фургонам. И тут в лунном свете я увидел Мудрую Женщину, которая шла среди песчаных дорог. За ней следовала Гатея, прижимая к груди, как ребёнка, какой-то узел. Было видно, что она очень дорожит им.
Они направлялись на север, и я знал, что никто не может заговорить с ними, даже дать понять, что видел их. Ведь было совершенно ясно, что они идут по каким-то своим тайным делам. И всё же был ещё кто-то, кто украдкой преследовал их, укрываясь в тени камней, окаймляющих пляж.
Я укрылся за фургоном и сбросил плащ. Для меня стало очень важно — хотя я не мог сказать, почему, — узнать, кто же крадётся за этими двумя, кто следит за ними из укрытия.
Хотя я и не был так искусен, как Братья с Мечами, но прошёл хорошую школу и знал, что внезапная атака всегда выгоднее, чем длительный бой. Ползком я пробрался к камням и нашёл удобное место, с которого легко мог следить за незнакомцем.
Очень долго мы оставались на местах. Он — в своём укрытии, я — в своём. Но затем он вышел, так как женщины ушли, и в лунном свете не стало видно ничего, кроме бесконечных морских волн. Я не мог увидеть его лица. Но я узнал его по походке. Почему Торг следил за Мудрой Женщиной и её воспитанницей? Он нарушил обычай, и если бы его заметили, он понёс бы наказание. Возможно не от мужчин, но от женщин своего клана. Так как ни один мужчина не имеет права вторгаться в тайны женщин, и месть их за нарушение табу всегда быстра и безжалостна.
Он вернулся в лагерь Тугнеса, но я не пошёл за ним. Я остался и размышлял, почему он рискнул нарушить табу? Он не мог положить глаз на Гатею — одна мысль об этом казалась невероятной. И всё же…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
