чём?
– Ну так… это же… Чернавка сказала, что королева Майя с каким-то ответственным поручением её отправили-с. Ушла ещё перед обедом.
– Унесите сердце, – прошептала я. – Пожалуйста.
Кухарка с обидой глянула на меня и вышла. И меня прорвало, я разрыдалась так, что перепуганный Бертран подхватил меня на руки, прижал к себе, затем принялся целовать, потом попытался влить в меня воду.
– Сердце! – простонала я, обливая его шею слезами. – Я погибла, Кот. Я этого не делала, но и Анри убила не я! Не я, понимаешь?
– Я знаю, Май… Ну чего ты?
– Но сказке всё равно, ей всё равно! Чернавка отнесёт Белоснежке отравленное яблоко. И та умрёт. И всё исполнится так, как должно исполниться! Буква в букву!
– Я ничего не понимаю. Что за сказка?
– У нас про ваш мир ходят сказки… Про Кота в сапогах. Про Белоснежку. Истории, которые сказочники записывают, и мы читаем детям. Про Синюю бороду, это Анри. Про Рапунцель. И я оказалась внутри такой сказки. На мне должен был жениться король, и он на мне женился. Я должна была обратиться к зеркалу, и я обратилась. Я должна была послать охотника, чтобы тот вырвал сердце у Белоснежки – я послала. Тебя, Бертран! Забыв, что ты – главный ловчий, то есть охотник. А не только Кот в сапогах. Белоснежка упросила заменить своё сердце на свиное… Да, всё не так, всё не так, как было описано, но это неважно! А потом я послала Чернавку с отравленным яблоком…
– А потом? – тихо спросил Бертран.
– Белоснежка умерла. Её положили в хрустальный гроб. Но её найдёт королевич, встряхнёт гроб, кусок яблока вылетит, и принцесса оживёт. Они поженятся. А Злая королева… На её ноги наденут раскалённые железные башмаки и заставят плясать, пока она не упадёт замертво. Злая королева – это я.
Кот задумался. Он прижимал меня к себе, покачивая, словно баюкал.
– Но всё не так, – возразил тихо. – Например, Анри убила не ты. Кстати, скажи, как ты узнала, где находится зеркало?
– Да какая разница…
– Майя.
Он позвал меня по имени мягко, но так уверенно, что я, судорожно всхлипнув, всё же ответила:
– Не помню… кто-то сказал… А, Чернавка. Я спросила её в первый же день: нет ли в королевстве волшебников или магов, и она мне рассказала про зеркало, где оно находится, и что туда нельзя, потому что…
– Ясно. Ты можешь вспомнить, как можно точнее, что именно она тебе рассказала?
Я постаралась подробнее передать наш первый разговор с Чернавкой. Бертран опустился в кресло, усадил меня к себе на колени, словно ребёнка. Само его присутствие согревало меня, а внутреннее спокойствие, казалось, перетекало в меня из его рук. Я почти перестала всхлипывать.
– Ты спрашивала, что я делал в ту ночь в Потаённой башне, помнишь?
– Ты сказал, что у тебя было свидание…
– Но не сказал, с кем, не так ли? Так вот, оно было с Чернавкой.
– Я не понимаю зачем мне сейчас…
Память услужливо нарисовала картинку, как в косых лучах лестничного окна Бертран смотрит на Чернавку и улыбается, как они флиртуют. И вот это: «Люблю порядочных девушек», сказанное таким бархатным голосом… Я отвернулась. Кот не стал принуждать меня на него смотреть. Продолжил тихо и задумчиво:
– Утром того дня, когда появилась ты, Чернавка назначила мне свидание в Потаённой башне, на поздний вечер. Пообещала показать мне нечто, что меня удивит. Однако не пришла. Мы встретились с тобой, когда я ждал её. Там, в подвале башни. И мне стало не до Чернавки. Да и… не первый раз, признаюсь, меня кидали со свиданьем.
– Тебя не удивило само место, которое она назначила?
Бертран пожал плечами:
– Девушки всякие случаются… Может ей хотелось чего-то… эдакого.
– Зачем ты мне это рассказываешь? – глухо отозвалась я.
– Потому что это важно. Майя… Когда ты меня привела к Зеркалу, и я увидел мать… Я сразу вспомнил слова Чернавки. Уверен, она хотела показать мне именно это. И… она знала. И кто в Зеркале, и кем я прихожусь Илиане. Но когда увидела тебя, очевидно, переиграла свой план. Поэтому рассказала тебе в малейших подробностях, так, чтобы ты не заблудилась. И поэтому тогда сама не пришла ко мне.
– Ну и зачем ей это?
– Не знаю. Но, согласились, Чернавка – очень странная девушка. Последнее, что мы о ней знаем: она солгала слугам, сказав, что ты её послала с поручением. Может ты ещё вспомнишь что-нибудь подозрительное?
– Это Румпель! – прошипела я. – Уверена, она – его безвольная кукла. Такая, в которую он хотел превратить меня!
– Уже не уверен. Хотя Чернавка успела сказать мне и об этом. И про то, что Румпель хочет отравить Белоснежку, мне поведала тоже Чернавка. Нет, не обвиняла Волка, просто поделилась своим беспокойством и рассказала о некоторых фактах. Что Снежку тошнило, что она тает на глазах… Вот только… Я сейчас подумал, что девица мне лгала. Конечно, принцесса и правда побледнела и похудела, но… Это могло быть и без яда. Так что, у тебя есть что мне рассказать?
Я задумалась. И неожиданно вспомнила яркий момент, после которого всё и началось неудержимо разваливаться. Потом было столько событий, что мне стало не до глупости горничной. Вот только… глупости ли?
– В первую брачную ночь она притащила в спальню лоскут моей сорочки и показала его Анри. Сорочки, которую я сожгла сразу после того, как побывала у Зеркала. Этот лоскут оказался испачкан кровью. Не настоящей, но Анри сразу понял, что я была в комнате…
– Ты точно помнишь, что сожгла сорочку полностью?
– Да. Я помню, как помешала золу кочергой. Не понимаю, откуда она достала его.
– Отодрала от другой сорочки, сходила и испачкала её в той самой комнате, – быстро предположил Бертран.
