«Какой тут „свободный глас“? Даже когда захочешь собеседника найти, сама, на свой выбор — шарь лучом, остерегайся слухачей, иначе в карцер угодишь… Впору напиться гигаином, лишь бы вещать без опаски…»
— Я написал сообщение, его надо передать на материк. Точка, куда следует направить луч, нанесена на карту. — Карамо указал свободной рукой — карта лежала свёрнутой в изголовье кровати. — Компас нужен?
— Обойдусь, не маленькая. Где шлем?
«Хотя… далековато, почти три тысячи миль, — засомневалась она, приладив к подбородку ремень шлема и расстелив карту по столу. — Его сиятельство с профессором на меня лишнего наговорили… Две с половиной тысячи — куда ни шло, но три — это при чистой погоде на пути луча, да если повезёт».
Усилием воли Лара отсеяла шум далёких гроз — молнии били где-то над горами, на востоке от Панака, — и бормотание маломощных вещунов-гушитов в окрестностях. Затем подавила желание взглянуть вторым зрением в сторону фаранского посольства. Всегда есть соблазн подслушать, когда другой не подозревает, что на него нацелен луч, словно шип колдуна.
Взяла азимут, глубоко вдохнула и…
…луч устремился на юг, отыскивая вещуна в заданной точке.
— Пароль — Атласный Платок. Пароль — Атласный Платок…
Издали слабо-слабо донёсся прерывающийся голос:
— Отзыв — Белое Облако, Белое Облако… Говорите…
Пришлось сильно напрячься, чтобы удержать медиума на луче и сохранять непрерывную связь. Лара принялась чётко проговаривать текст депеши:
— Есть более чем обоснованные подозрения, что в долинах гейзеров к востоку от Дымных гор существует возникший в первую войну кратер, о котором власти Гуша умолчали.
Лица на той стороне она не видела. Слишком большое расстояние и… этот медиум был не чета Юнкеру. Бледный, хоть макоман и гад, но отсюда доставал до Гестеля сквозь бурю; Лара даже различала его внешность. «Белому Облаку» досталась лёгкая работа — дав отзыв, только ловить сигнал из-за Малого моря и записывать.
— Кроме того, вызывают много вопросов действия посланника Блинта. Он не поставил Министерство иностранных дел в известность о том, что вместо торгового двора Фаранге в Гуше строится полномочное посольство под штандартом царя-бога…
«Ох, похоже, гере Глинт тут не засидится!.. Карамо умеет свинью подложить. Целую пату с хвостом».
Покрываясь испариной, словно Бези после стакана противоядия, Лара читала и читала, стараясь не терять прицел луча. Лепет ангелов? Да легче на рынке возы разгружать!.. Пару раз она сбивалась, луч прерывался, и приходилось заново повторять абзац.
Тем временем Карамо взбалтывал пробирку, куда он опустил часть смолы со шпателя. В спирту вязкое вещество мало-помалу растворялось, давая густой медовый цвет.
— Попробуем создать экстракт живицы, — увлечённо говорил учёный дворянин себе под нос. — Надеюсь, так её можно хранить дольше.
Читка шла к концу, осталось строки три, как вдруг Ларите показалось, что вечерний ветер ворвался в комнату, подхватил её — вот-вот сметёт со стула, вынесет в окно и помчит по воздуху, как лист бумаги. Уронив депешу, она зажмурилась и вцепилась руками в края сиденья.
— Не слышу вас… не слы… — еле-еле пробился голос «Белого Облака», а потом пропал.
— Ларита, что случилось? — встревожился Карамо.
Она очнулась, поняла, что никакого ветра нет. Но по шлему бил, нёсся и гудел эфирный вихрь, как будто пространство эфира сдвинулось и пошло каруселью, а она стояла на пути громадного, необоримого ветра.
— Очень сильные помехи… — выдохнула она. — Все голоса глушит. Даже грозу забивает…
— Снимите шлем. Не дочитали — и хватит. Важное было в начале, до середины текста.
Но Лара успела возмутиться. Откуда эта дьявольщина?! Юнкер, что ли, эфир мутит из вредности?..
Нет, ему такое не по силам. Тем более, вихрь явно крутится, и его середина не в Панаке. Но где?
Собравшись, она почти в ярости повела головой, не открывая глаз. В темноте второго зрения волны помех выглядели чёрными валами. Один за другим, без остановок, они накатывали с северо-запада — по ходу ветра, дувшего над Селищем — и уходили прочь.
Как спицы колеса. Или лучи маяка.
Едва не сбив со стола пробирки и спиртовку, она разместила там карту, придавила её локтями и путевым компасом, наложила линейку и провела карандашом жирную линию через Гушский пролив на Кивиту и дальше, до гор Святой Земли.
— Вот здесь, на этой черте.
— Что?
— Не знаю. То, что даёт помехи. Оно далеко, но там — сплошная тьма.
Осторожно поставив пробирку в штатив, Карамо развернул карту югом к себе.
— Хм… В этом направлении нет ничего, что могло бы… В Церковном Крае там плантации, монастыри, деревни кивитов. И непроходимые леса. Вы уверены, что не ошиблись с азимутом?
— Точней меня только Бези наводится.
— Может, это от усталости?
— Давайте кого-нибудь спросим! хоть Огоньк… кадета Хавера. Он сейчас без обруча, но если…
— Запишем время и дату, — предложил Карамо, взяв часы. — Позже, на материке, узнаем, что замечали в этот час другие. Оно… продолжается?
— Да. Но… вроде бы слабеет. Волны всё мягче.
— Знаете что — оставим депеши на завтра. Сегодня вы много волновались — перелёт, масса новых впечатлений…
— Я совсем здорова! — Лара обиделась, что Карамо принимает её за хилую барышню, которая чуть что — и сляжет: «О, дайте нюхательной соли! ой, я вся дрожу! ах, моё сердце!»
— …велю заварить свежего чая. У гушитов целебный чай, он чудесно восстанавливает силы.
— Да я ещё десять депеш передам, если нужно!
— Хватит, хватит, дайте сюда шлем.
— Это от бани, — пояснила Хайта, сидя на корточках рядом с патой. — Мы горячо мылись.
— Чепуху не говори, а?.. — одёрнула её Лара. — Вот, помехи почти стихли. Дочитаю, ладно? Вы что, не верите мне?
— Завтра, ан Ларита. — Карамо остался непреклонен. — А относительно доверия… применим эталон.
— М-м-м… может, лучше без настоек?..
— Эталон — это образцовая мера, нечто, всегда дающее точный результат. Хайта, открой вот тот баул и достань футляр тёмно-красной кожи с бронзовой застёжкой.
В первый миг Хайта не поверила, что господарь Карамо позволяет ей взять в руки драгоценность. Но жест господаря не оставлял сомнений, и она, трепеща, извлекла кожаный футляр, невольно поглаживая его пальцами.
— Гере… гере кавалер… а я… могу взглянуть?
— Посмотри, но не трогай.
Пепельно-золотистая гладь притягивала Хайту как магнит. Неудержимо хотелось лизнуть, проверить, сравнить вкус металла с тем, что отложился в памяти. Она с огромным трудом удержалась от касания.
— Итак, вы хотели услышать ключ, — напомнил Ларе Карамо. — Говорить вам не придётся, даже не пытайтесь. Просто слушайте.
С боязливым недоверием Лара взяла предмет обеими руками — у, какой он тяжёлый, холодный! — медленно поднесла ко лбу и плашмя приложила к коже.
В голове, внутри, раздался щелчок, будто какие-то косточки сдвинулись. Вслед за этим из предмета раздался голос.
Пугающе и поразительно было слышать слова из вещи. Наверно, так чувствует себя человек, впервые оказавшийся перед рупором граммофона или фонографа. Лара ясно понимала, что голос идёт ниоткуда, не со стороны, а прямо изнутри таинственного предмета, словно он был там запечатан, заклят колдуном, а теперь обрёл свободу.
Голос оказался молодым и женским, даже красивым, но звучал как-то ровно, бесчувственно, размеренно и гладко, будто у псаломщицы. Язык был совершенно незнаком Ларе, но смысл речи сам собой раскрывался в сознании:
— ОШИБКА. УСТРОЙСТВО СОБРАНО НЕ ПОЛНОСТЬЮ. СОЕДИНИТЕ ВСЕ СОСТАВНЫЕ ЧАСТИ УСТРОЙСТВА И ПОВТОРИТЕ ПОПЫТКУ. БЛИЖАЙШАЯ К ВАМ СОСТАВНАЯ ЧАСТЬ НАХОДИТСЯ В ПРЕДЕЛАХ ПРЯМОЙ ВИДИМОСТИ.
— Где? — вырвалось у Лары.
В темноте возник тонкий голубой луч, обозначил направление и угас.
— Что? — вскочив, Карамо невежливо схватил её за плечи. — Что вы слышали? Повторите мне!
— Ошибка, — забормотала Лара, отняв ото лба умолкший предмет. — Устройство собрано не полностью. Соедините все составные…
— Да, да, это знакомо. Но почему вы так спросили?
— …находится в пределах прямой видимости. Ну, я машинально…
— В пределах! о, дьяволы небесные! — забыв о лечении, о пате, о своих неприлично голых ногах, кавалер, прихрамывая, заметался вокруг ошеломлённо сидящей Лары. — И вспыхнул луч, так?!
— Да.
— Куда он указал?!
— Вон в ту сторону.
Кинувшись к карте, Карамо провёл пальцем по карандашной линии.
— Нет. Отклонение почти три румба… но в прямой видимости! то есть миль десять, не дальше… Господи, рукой подать… где же?
