— У вас нет повода сомневаться в моей порочности.
— Вы непорочны, — усмехнулся Бенедикт. — Расскажи мне еще раз, как ты его нашел, Тарасий.
— Господин, он лежал в объятиях блудницы в ее постели, и она была обнажена.
— Ц-ц-ц. Только подумайте, как расстроится мой брат, услышав такое сообщение. Тем более что он так доверял вам!
Джоанна осознала серьезность своего положения.
— Не делайте этого, — сказала она. — Я нужен вашему брату, потому что он еще в опасности. Без должного медицинского ухода приступ повторится, и на этот раз он умрет.
— Отныне брата будет лечить Эннодий, — ответил Бенедикт. — Ваши грешные руки немало навредили ему.
— Я навредил ему? — От негодования Джоанна потеряла контроль над собой. — Как вы смеете мне это говорить… вы, кто принес собственного брата в жертву своей алчности и зависти?
Джоанна вдруг захлебнулась. Бенедикт выплеснул вино из бокала прямо ей в лицо. Вино разъедало глаза, вызывая слезы, попало в горло, отчего она задохнулась.
— Отведите его в темницу, — приказал Бенедикт.
— Нет! — крикнула Джоанна, пытаясь вырваться из рук стражников. Необходимо было добраться до Сергия до того, как Бенедикт отравит его сознание. Она быстро побежала по коридору в сторону триклиния.
— Остановите его! — закричал Бенедикт.
За спиной послышался топот гвардейцев. Джоанна завернула за угол и отчаянно помчалась к освещенному триклинию.
За несколько ярдов до двери ее схватили и скрутили. Джоанна выпрямилась, пытаясь подняться, но гвардейцы крепко держали ее за руки и ноги. Беспомощную Джоанну потащили прочь.
Ее несли по незнакомым коридорам и лестницам, спускавшимся так глубоко, что Джоанне казалось, они никогда не кончатся. Наконец, стражники опустили ее перед дубовой, окованной железом дверью, подняли засов и распахнули дверь. Поставив Джоанну на ноги, они втолкнули ее внутрь. Она окунулась в кромешную темноту и почувствовала под ногами воду. Со страшным треском дверь захлопнулась и наступил полный мрак.
* * *
Шаги гвардейцев затихли вдалеке. Джоанна сделала шаг, вытянув руки вперед. Она нащупала сумку. К счастью, они не догадались отобрать ее. Повезло! В сумке были свертки и пузырьки, и она узнавала каждый на ощупь. Наконец Джоанна отыскала то, что нужно — коробочку с огнивом, запалом и небольшой свечой, которую использовала для нагревания препаратов. Ударив огнивом по железной коробочке, она высекла искру; от этой искры запал быстро воспламенился, и Джоанна зажгла свечу.
Темный каземат осветился слабым тусклым огнем. Она осмотрелась. Стены большой комнаты, футов тридцать в длину и двадцать в ширину, были выложены из крупных камней, потемневших и замшелых от времени. Скользкий пол тоже казался каменным, хотя в этом Джоанна сомневалась, поскольку его покрывал слой липкой, затхлой воды. Подняв свечу, она увидела в дальнем углу неясный, словно привидение, силуэт человека.
«Я не одна». Она вздохнула с облегчением, но тут же встревожилась. В конце концов, это место заключения. Возможно это сумасшедший или убийца… или и тот и другой?
— Dominus tecum, — неуверенно сказала она. Человек не отозвался. Джоанна повторила приветствие на просторечии, добавив: — Я Иоанн Англиканец, священник, лекарь. Могу ли чем-нибудь помочь, брат? — Человек сидел неподвижно у стены, вытянув руки и ноги. Джоанна подобралась ближе. Свет упал на лицо человека… Но лица не было. Она увидела череп, покрытый остатками гниющей кожи и волосами.
С криком Джоанна побежала к двери и стала биться о дубовые доски.
— Выпустите меня отсюда! — Она стучала в дверь кулаками, пока не разбила их в кровь.
Ответа не последовало. Никто не придет. Они решили уморить ее здесь.
Обхватив себя руками, Джоанна пыталась не дрожать. Постепенно приступ страха и отчаянья начал проходить, и внутри зародилось другое чувство — упрямая решимость выжить, сопротивляться той несправедливости, которая привела ее сюда. Оправившись от страха, Джоанна начала размышлять. Нельзя отчаиваться. Сергий не допустит, чтобы я осталась здесь навечно. Поначалу он разозлится, но через несколько дней успокоится и пошлет за мной. Мне остается только продержаться до этого момента.
Джоанна начала не спеша обследовать темницу. Здесь она нашла останки еще троих узников, чьи кости давно освободились от плоти. Джоанна сделала еще одно важное открытие. Пол в темнице с одной стороны был выше: там грязная вода не доходила до стены на несколько футов, оставляя длинную сухую полосу. У стены лежали старые дырявые шерстяные лохмотья. Их можно использовать для защиты от пронизывающего холода подземелья. В другом углу Джоанна нашла еще кое-что. На воде плавал соломенный тюфяк, толстый, сделанный на совесть, и так плотно набитый, что верхняя часть его осталась сухой. Джоанна перетащила его на полосу и уселась, поставив свечу рядом. Из сумки она достала пакетик с чемерицей и густо насыпала ядовитый черный порошок вокруг матраса для защиты от крыс и других паразитов. Затем вынула пакетик с тертой дубовой корой и немного шалфея. Эти снадобья Джоанна развела в небольшом пузырьке вина, смешанного с медом. Выпив из пузырька драгоценный напиток, она защитила себя от холода и сырости. Потом легла на тюфяк, задула свечу и укрылась лохмотьями.
Оставалось только лежать в темноте. Джоанна сделала все, что могла. Теперь следовало отдохнуть и сохранить силы до тех пор, когда Сергий пошлет за ней.
Глава 21
В праздник Вознесения служба должна была проходить в титулярной церкви Санта-Прасседе. Хотя солнце только что взошло, зрители уже собрались, заполнив улицу возле дворца шумной и пестрой толпой.
Вскоре огромные бронзовые двери открылись. Первыми появились псаломщики и другие низшие церковные чины. Они шли пешим ходом. За ними следовали конные гвардейцы. Они зорко следили за толпой, высматривая возможных бунтовщиков. За ними выехали деканы и судьи семи римских провинций. Перед каждым из них шествовал служка со знаменем, на котором красовался их герб. Затем появились архиепископ и иремицерий со своими свитами. И наконец, выехал сам Папа Сергий, облаченный в торжественные ризы из золота и серебра, на высоком чалом коне, покрытом белой шелковой попоной. Сразу за ним ехали оптиматы, верховные слуги папского двора в порядке старшинства: Аригис, мажордом, хранитель папского гардероба, секретарь, казначей и номенклатор.
Длинная процессия пересекла пространство Латеранского двора и величественно проследовала мимо огромной бронзовой статуи волчицы, mater romanorum, — матери римлян, которая, по преданию, выкормила Ромула и Рэма. По поводу этой статуи время от времени велись споры.
Одни считали ее богохульным языческим идолом, не имевшим права стоять у стен папского дворца, но другие любили волчицу, восхищаясь красотой скульптуры. Сразу за статуей волчицы процессия повернула на север, пройдя под великой аркой акведука Клавдия, выложенной превосходной кирпичной кладкой, и далее на Виа Сакра, священный путь, по которому шествовали римские папы с незапамятных времен.
Солнце слепило Сергию глаза. Голова болела, а ритмичная поступь коня укачивала. Он схватился за поводья, чтобы удержаться в седле. «Это цена, которую я плачу за чревоугодие». Сергий снова согрешил, съев жирную пищу и вино. Презирая себя за слабость, уже в который раз он поклялся исправиться.
С сожалением Оргий вспомнил об Иоанне Англиканце. Как хорошо он чувствовал себя, когда этот иностранец лечил его! Но ведь не вернешь его обратно после того, что он натворил. Иоанн Англиканец — ничтожный грешник, священник, нарушивший свой обет.
— Благослови Господь святейшего Папу! — Крики толпы привели Сергия в чувство. Он перекрестил толпу, борясь с тошнотой, когда процессия торжественно двинулась по узкой Виа Сакра.
Они миновали монастырь Гонория, когда к ним на взмыленном коне подъехал мужчина. Вид у всадника и коня был ужасный. Одежда на всаднике была порвана, лицо, опаленное солнцем, покрыто дорожной пылью, как у сарацина. Придержав коня, он спешился.
— Как смеешь ты мешать священной процессии? — возмутился первосвященник Евстафий. — Стража, свяжите этого человека и выпорите хорошенько. Пятьдесят ударов научат его почтению!
— Он… он наступает… — Мужчина так задыхался, что едва говорил.
— Постойте! — Сергий поднял руку. — Кто наступает?
— Лотар, — выдохнул мужчина.
— Император? — изумился Сергий.
Мужчина кивнул.
— Во главе огромной армии франков. Ваше святейшество, он готов жестоко отомстить вам и этому городу за все причиненные ему обиды.
По толпе прошелся испуганный ропот.
— Обиды? — Сергий не сразу понял, что это значило. Но вдруг он догадался: рукоположение!
