— Что вероятно, так как он в принципе продажен, раз позарился на плату Пёсова и согласился принимать такую нелепую формулировку завещания.
— Даже если нотариус согласится… Но что Мария планирует делать с судебным иском, который тут же подадут на неё настоящий Пёсов, Лихогон и еще куча всяких экспертов? Не думает же она, что племянник покойного оставит её нахальство безнаказанным? Я не понимаю. Пусть расскажет, что дальше. Надежда все-таки заполучить завещание, должна повлиять на степень её откровенности.
— Опять польёт нас очаровательными порциями ароматической лжи, — скетически заявила я.
— Может и так, но попробовать стоит. Не запугивать же её жесткими требованиями чистосердечных признаний? Впрочем, наверное, придется, если обманом ничего не получится узнать. Лучше б её там вообще не было. Не охота мне с девчонкой воевать.
— Так может, пусть идет себе своей дорогой? Нам-то что до её преступной сущности? Завещание, вовремя сориентировавшись, от ЛжеНаследников уберегли, и ладно…
Георгий отрицательно замотал головой.
— Пусть сначала объяснит, что все это значит. Между прочим, нам с тобой на неё надо бы злобной злобой обозлиться, а мы гуманизмом страдаем. Она ведь нас, как последних идиотов, использовать пыталась.
— Не сумела же, — отчего-то мне вдруг захотелось вступиться за Машу, — Значит, и злиться нечего. Грустно, конечно, что такая милая барышня оказалась врагом. Да и Тёмка к ней так сильно привязался…
При упоминании о Тёмке мы оба вспомнили о возможной грозящей парню опасности и молча двинулись к дому. Перелезать через родительский забор раньше не приходилось. Для проникновения на свою территорию все чаще как-то пользовались скрипящей калиткой или громыхающими воротами.
— Не, ну это уж слишком! — шепотом сообщил Георгий, указывая в сторону соседского забора. Завидев нас, оттуда в спешном порядке ретировался силуэт Горы, — Догнать его, что ль? Ладно. С ним потом разберемся…
Я подошла под окно веранды и осторожно попыталась заглянуть внутрь. Изнутри слышалась фоновая музыка, сопровождаемая приглушенным разговором. Слов разобрать было нельзя, но говорили явно о чем-то личном. Сквозь ткань я смотреть не умела. Окно веранды я недавно собственноручно зашторила наглухо, чтоб неповадно всяким было подглядывать… Сама от себя зашторивала, стало быть.
— Голос вроде Артема. Жив, значится, — больше жестами, чем словами, сообщил мне Георгий, — Ничего интересного тут не узнаем. Пойдем заходить.
И мы пошли. То есть как раз наоборот, снова вышли на улицу. А потом уже, корректно скрипя калиткой и весело переговариваясь, появились на пороге дачи.
— Такая прекрасная погода, а вы в помещении! — широко улыбнулся Георгий, — А мрачные чего такие? У нас — хорошие новости.
Молодежь наша действительно выглядела какой-то пришибленной. Заплаканная Маша смотрела прямо перед собой, а взъерошенный Тёмка прятал глаза где-то в глубине своей чашки с чаем.
— Мы достали завещание! — Георгий явно пытался поднять присутствующим настроение, — Да что с вами?
— Достали завещание? — в один голос завопили Тёма и Мария, совершенно одинаково неестественно выпучив глаза, — Правда?!
— Что за глупый вопрос? Если я берусь за дело, то всегда довожу его до конца. Завещание у меня. Только я его вам не отдам, — Жорик вдруг вспомнил мультик про почтальона Печкина, — Не отдам. Потому что у вас докУментов нет.
— Усы и хвост их документы, — поддержала шутку мужа я.
— Погодите, а зачем нам документы? — оживился Тёма, и, мне показалось, что мысль о невозможности получения Машей завещания доставила ему какую-то смутную надежду, — Что там такое в этом завещании?
— Ужасно безграмотная формулировка. И куда только нотариус смотрел? — наигранно хмуро проговорил Георгий, — Но ничего, мы привлечем лучших юристов и отвоюем своё право на наследство…
— Не надо, — очень спокойно проговорила вдруг молчавшая все это время Маша, — Нет у нас никаких прав. — Мертвенная бледность неподвижного лица отчего-то делала её глаза еще ярче, шевелились только губы, на нижней виднелась капелька крови, — А нотариус смотрел в кошелек к Роберту Альбертовичу и на мои ноги, — тут Маша снова прикусила губу и резко отвернулась, спрятавшись за разметавшуюся копну волос.
Мы с Георгием озадаченно переглянулись.
— Да не слушайте вы её! — закричал вдруг Артем, неожиданно хриплым голосом, — Она и не такое про себя сейчас наговорит. Не видите что ли, у человека нервный срыв…
— Нет у меня никакого срыва, — спокойно возразила Мария, взяв себя в руки и снова повернувшись к нам. Сейчас она совсем не была похожа на кукольную кисейную барышню, которую мы знали в ней все это время. Взобравшись с ногами на табуретку, Мария, ссутулившись, обнимала обеими руками колени и, насупившись, с укоризной глядела на Артема, — Я знаю, что говорю. Завещание нужно вернуть обратно. Сдать в руки Михаилу, который постоянно где-то тут в округе околачивается. А меня тоже надо сдать. Или в милицию, или прямо в руки к Лихогону. Тот наверняка уже знает, что со мной делать, раз так активно поддерживает слежку.
— Лихогон уверяет, что и не думал за тобой следить, — вдруг заговорила я, неожиданно для самой себя нарушая указания Жорика о конспирации, — Его можно не опасаться. Завещание уже у нас…
— Нет, нет, — Мария улыбнулась, — Вы, Катя, как обычно видите во мне нечто значительно лучшее, чем я есть на самом деле. Не хочется вас разочаровывать, но… Я хочу вернуть завещание вовсе не оттого, что испугалась угроз Лихогона, и от этого решила прекратить борьбу за справедливость… Нет, нет. Я как раз решила начать эту борьбу…
— Прекрати! — вмешался вдруг Артем, — Достаточно того, что мы просто вернем завещание…
— Для кого достаточно? — Маша насмешливо вскинула брови, — Для спокойствия моей совести? Да. Но разве она заслужила спокойствия? Нет уж. Если идти, так до конца. Даже если идешь назад.
— Ради чего? — Артем смотрел на собеседницу непонимающим взглядом, — Ты и дядю Жорика с Катей поставишь в дурацкое положение, и себя. Они же обязаны будут с этим знанием что-то делать… Впрочем, — Тёмка с надеждой посмотрел в глаза Жорику, — Может проблему еще удастся не выпустить за стены этого дома. Вернем завещание и дело с концом.
— Не знаю, — вяло проговорила Мария, — После того, что ты мне тут наговорил, мне уже все равно.
— Ой, — Тёмка вдруг покраснел, — Ну Маш, ну я ведь, типа, сгоряча. Вот уж не ожидал, что ты из-за этого решишься, типа, на такое…
— А как мне тебе, дураку, еще доказать, что я не такая?
Кажется, мы присутствовали при очередных происках Амура. Несмотря на довольно сильное желание удалиться и оставить молодежь на его попечение, я все же решила вмешаться.
— Г-хм! — синхронно со мной решил действовать Георгий, — Ему доказывать не надо, — Жорик насмешливо смотрел на Марию, — Он итак по уши в идеализме. Ты лучше нам докажи. А то все эти перевоплощения из жертвы атвокатастрофы в киноактрису, потом в секретаршу… От такого, знаешь ли, про кого угодно, именно эту “такую” и придумаешь.
У всех присутствующих, включая меня, отвисли челюсти. Через мгновение заговорили все хором.
— Так вы знали?
— Это не то, что ты думаешь!
— А как же конспирация?
Потом мы также синхронно замолчали, уставившись на Георгия каждый в своем ожидании.
— Ну а чего тянуть? — Жорик все же сохранил за мной право первоочередного выяснения отношений, — Так бы еще полчаса вокруг да около ходили, а тут сразу ясно — придется откровенно признаваться. Главное, “а” сказано, тогда в произнесении “б” можно и подсобить.
Я усмехнулась, понимая, что Георгий неисправим. Всю жизнь он сам ставит строжайшие запреты, сам их нарушает, а страдает потом из-за этих нарушений не сам, а вместе со мной, потому как я, как честная супруга, все горести с ним обязана разделять пополам.
— Мы действительно многое знаем, — сурово обратился Георгий к Марии, — Но хотим услышать добровольное признание. Желательно подробное. От степени его правдивости будет зависеть ваша дальнейшая судьба, девушка.
— Не пугай человека! — вступилась я, понимая, что собственная судьба сейчас разбитому сердцу Марии абсолютно безразлична, и что давить нужно совсем на другие аспекты, — Она и так сама себя уже перепугала до искусанных губ. Маша, объясни толком, что происходит? То есть, что касается твоих прав на завещание, мы и сами знаем. А вот почему ты решила признаться?
Мария совсем не по кукольному шмыгнула носом, что отчего-то прибавило мне положительного настроя относительно этой барышни.
— Из-за меня, — подал свой бестактный голос Артем, — Опять все, типа, из-за меня. Я имел глупость, типа, наброситься на КингКонга и произвел тем самым на Марию, типа, впечатление. Вот она и не смогла больше обманывать… Знал бы, типа, и пальцем бы не пошевелил, еще и чаю бы этому КингКонгу предложил. Лишь бы, Машка, типа, спокойно себя чувствовала.
