— Хэнк! — Девушка, рыдая, вцепилась в мужа.
— В вашей истории недостает одной главы, — сказал Эллери, ласково глядя на Джун. — Вы кое-что упустили, Грейем.
Хэнк гладил волосы жены.
— Разве? — отозвался он, не оборачиваясь.
— Да. Один факт, который оправдывает вас и обвиняет настоящего убийцу!
* * *
Эллери распорядился привести убийцу Брока.
— Вы сказали, что хранили деньги в комнате, Грейем, и Джонсон признался, что украл их. Но что вы забыли сказать нам и о чем Джонсон умолчал намеренно, это где именно были спрятаны деньги.
Эллери достал из пакета для вещественных доказательств деньги Грейема.
— Эти три тысячедолларовые купюры были плотно скатаны в трубочку, а верхняя была испачкана маслом. Следовательно, Грейем, вы хранили их в каком-то узком трубообразном вместилище, маслянистом изнутри. Почему вы не сказали нам, что прятали деньги в дуле вашего пистолета?
— Господи! — простонал Хэнк.
— Очевидно, Крысенок Джонсон забрался к вам в комнату не за деньгами, а за пистолетом. У него не было оружия, и он решил, что оно должно иметься у недавно демобилизованного солдата. Уже позже, обследуя пистолет, он нашел в дуле три купюры. Следовательно, — обратился Эллери к позеленевшему Джонсону, — если деньги были у вас, то был и пистолет, из которого застрелили Брока. Вы пробрались к нему в комнату после ухода Грейема, прикончили его, стали искать деньги, которые он забрал у вас, не нашли их, потеряли голову и вернулись к себе. Должно быть, Джун Грейем просто не заметила вас, когда шла в комнату Брока. — Эллери с усмешкой повернулся к молодоженам. — Вопросы есть?
— Да, — сказал Хэнк Грейем, вытирая слезы жены. — Кто-нибудь знает, где я могу найти честного агента по продаже недвижимости?
ЧУДЕСА СЛУЧАЮТСЯ
В тот момент, когда Генри чмокнул ее в щеку тем вечером, Клер сразу поняла, что что-то не так. Но она ограничилась вопросом:
— Как сегодня дела в офисе, дорогой?
— Все в порядке, — ответил Генри Уиттер, и Клер поняла, что неприятности не связаны с работой. В свою очередь муж спросил: — А как Джоди провела день?
— Как обычно.
Генри пристраивал в стенной шкаф в прихожей пальто, шляпу и галоши, покуда трое детей обшаривали его карманы в поисках плиток шоколада, которые он всегда приносил домой в дни получки.
— Опять маленькие! — возмущенно прошепелявила крошка Сэл.
— Я хочу большую! — захныкал пятилетний Пит.
Эдди, которому исполнилось десять и который уже разбирался в финансовых трудностях, молча отошел со своей долей добычи.
— Вам не стыдно? — обратилась Клер к Сэл и Питу.
— А почему им должно быть стыдно? — странным тоном отозвался Генри. — Они правы. — И он двинулся в заднюю спальню повидать Джоди, которая пролежала там последние три года своей восьмилетней жизни.
После обеда, состоявшего из консервированной фасоли с еле видными обрезками мяса, которые соскреб в своей лавке мистер Шольте с говяжьих ребер, Клер отправила Сэл и Пита спать, усадила Эдди к телевизору, устроила Джоди на ночь и поспешила назад в кухню. Она помогла Генри помыть посуду, а потом Уиттеры уселись за кухонный стол для еженедельного совещания — Клер с ее записями расходов, а Генри с карандашом, бумагой и выданным на работе чеком.
Клер зачитывала пункт за пунктом, а Генри записывал их бухгалтерским почерком. Арендная плата, газ, электричество, телефон, взнос за телевизор, страхование жизни, медицинская страховка, личные долги, еда, прачечная. «Дополнительные» траты — новые ботинки для Пита, школьная тетрадь для Эдди, ремонт пылесоса. А затем, в кошмарной отдельной колонке, озаглавленной «Джоди»: лекарства, терапевт, очередная выплата гонорара хирургу за последнюю операцию…
Генри добавил еще две колонки.
— Расходы — 89 долларов 61 цент. Зарплата за вычетом налогов — 82 доллара 25 центов. Дебетовый остаток — 7 долларов 36 центов. — У Генри начался нервный тик.
Клер собиралась заговорить, но слова застряли у нее в горле. Все дело было в колонке Джоди. Без нее они могли бы получать хоть какую-то прибыль и покупать детям приличную одежду… Клер выбросила эти мысли из головы.
Генри откашлялся.
— Клер… — начал он.
— Нет! — вскрикнула Клер. — Нет, Генри! Может быть, ты потерял надежду на выздоровление Джоди, но я нет. Я не собираюсь отдавать моего ребенка на попечение государства. Она нуждается в семье — в любви и помощи, которые мы можем давать ей, — и, возможно, когда-нибудь… Лучше мы расстанемся с телефоном или с телевизором. Через несколько месяцев тебе должны повысить жалованье. Мы как-нибудь продержимся.
— Кто говорит о том, чтобы отослать Джоди? — Голос Генри звучал очень странно, и Клер почувствовала озноб. — Речь не об этом, Клер.
— Тогда о чем? Я поняла, что что-то не так с той минуты, как ты пришел.
— Сегодня Талли звонил мне в офис.
— Талли? — Клер сидела неподвижно. В прошлом году, когда Джоди понадобилась вторая операция, а они использовали все, полагающееся им по страховке, Генри пришлось обратиться к ростовщику. — Что ему нужно?
— Не знаю. — Генри потянулся за сигаретами, но вспомнил, что уже выкурил дневную норму, и сунул пачку в карман. — Он только сказал, чтобы я пришел к нему в контору завтра в семь вечера.
— Но ты ведь выплатил ему проценты за прошлый месяц. Или… нет?
— Конечно выплатил!
— Тогда почему…
— Говорю тебе, не знаю!
Господи, подумала Клер, только не теперь! Поднявшись, она подошла к Генри и положила красные потрескавшиеся руки на его худые плечи.
— Не волнуйся, дорогой.
— А кто волнуется? — Но Генри не мог справиться с тиком.
* * *
— Садитесь, Уиттер. — Талли указал на единственный свободный стул в темноватом помещении. Он перелистывал досье Генри, лежащее на его столе.
Генри сел. В комнате не было ничего, кроме старого письменного стола, вращающегося кресла, которое занимал Талли, шкафа с документами, большой металлической корзины для мусора и «стула для клиентов», тем не менее она всегда казалась переполненной. Все выглядело старым, дешевым и потертым, как сам Талли. Ростовщик был тощим субъектом с глазами, похожими на ржавые стальные бритвы.
— Отличное досье, — сказал Талли, отодвигая его в сторону.
— Я стараюсь производить выплаты своевременно. — Генри думал о пропущенных ленчах, сигаретных рационах, попытках Клер экономить на всем, залатанной детской одежде и ощутил приступ гнева. — Что вам нужно, мистер Талли?
— Весь долг, — равнодушно ответил Талли.
— Весь… — Генри приподнялся со стула.
Ростовщик откинулся на спинку вращающегося кресла, издавшего неприятный скрип.
— Можно сказать, я переутомился и ухожу на покой. Поэтому собираю долги. Очень сожалею.
— Но когда я брал ссуду, мистер Талли, вы заверили меня…
— Давайте обойдемся без этого. — Талли достал из папки несколько бумаг — его взгляд стал смертоносным. — Здесь условия возврата долга, приятель. Хотите их прочитать?
Генри прекрасно знал эти условия. Но в прошлом году он подписал бы что угодно, так как занял все, что мог, в легальных кредитных учреждениях и Талли был его последней надеждой.
Ростовщик зажег большую сигару.
— У вас есть сорок восемь часов, чтобы вручить мне чек на 490 долларов.
Генри прижал палец к лицу, пытаясь унять тик.
— У меня нет этих денег, мистер Талли.
— Займите их.
— Не могу. Я больше не в состоянии лезть в долги. У меня дочь-инвалид — операции, терапевт, приходящий ежедневно…
Ростовщик взял острый нож для вскрывания писем и начал чистить им ногти.
— У вас свои неприятности, Уиттер, а у меня свои. Приходите сюда с чеком в четверг в девять вечера, или я приму меры.
Генри вышел, шатаясь.
* * *
В четверг вечером Эллери смотрел по телевизору «Позднее шоу», когда в дверь позвонили. Он открыл дверь, и женщина в поношенном суконном пальто, накинутом на домашнее платье, буквально упала в его объятия. Ее глаза дико блуждали.
— Мистер Квин? Я Клер Уиттер — миссис Генри Уиттер. Я живу неподалеку — оставила детей с соседкой — и всю дорогу бежала. Говорят, вы помогаете людям, попавшим в беду…
— Отдышитесь, миссис Уиттер, — сказал Эллери, поддерживая ее. — Что у вас за беда?
— Моего мужа только что задержала полиция. Я поняла, что дело ведет инспектор Квин. Мне сказали, что он ваш отец. Но Генри не делал этого, мистер Квин…
— Что именно не делал Генри?
— Не убивал этого ростовщика! Они повезли Генри в контору, где нашли тело Талли. Я не знаю, что делать. — И Клер Уиттер заплакала, как маленькая девочка.
— Ну-ну, — промолвил Эллери. — Я только возьму шляпу.
Инспектор позвал сына с собой, когда в половине одиннадцатого ему сообщили об убийстве, но Эллери сослался на усталость. Поэтому старик удивился, увидев его менее чем через два часа.
