– Где Анна? – упрямо повторил Роберт.
– Марианна Игоревна тоже у нас, где ж ей быть. Вы не тревожьтесь, с ней все в полном порядке.
– Я хочу ее видеть.
Полковник вздохнул – кажется, ему становилось скучно.
– Может быть, сначала вы меня выслушаете до конца? Поверьте, я сообщу вам много интересного.
– Нет, – отрезал Дарновский. – Сначала я должен увидеть ее. А если вы мне наврали… – он оборвал фразу на угрожающей ноте, не договорив, потому что не знал, чем можно напутать этого благодушного и уверенного в себе джентльмена.
Конечно, Васильев и не подумал испугаться. Улыбнулся, развел руками.
– М-да, в пасифицированном состоянии беседовать с вами гораздо легче. Но зато в активизированном интересней.
И весело хмыкнул.
– Что тут смешного? – грубо спросил Роберт.
– То, что разница между вами и гражданином Дроновым, при всей противоположности, совершенно исчезает, когда дело касается одной милой барышни. Реакция абсолютно идентичная. Сергей Иванович, у которого коэффициент интеллектуального развития почти вдвое ниже, чем у вас, заявил мне то же самое. Ничего не желаю слышать, пока не увижу ее.
Дарновский враждебно сощурился на собеседника.
– Вы и ай-кью у нас проверили?
– Мы проверили всё, что только было возможно.
– Хватит болтать! – рявкнул Роберт. Этот старый хлыщ его чудовищно раздражал. – Где Анна?
Александр Александрович сокрушенно вздохнул.
– Вы неуважительны по отношению к старшим, это нехорошо. Следствие чрезмерного самомнения, порожденного вашим так называемым Даром. Ладно. Как говорится, уступаю насилию. – Нет, он все-таки издевался, это теперь стало ясно. – Ваша одежда, как я уже сказал, здесь. Зубная щетка и расческа в санузле. Бриться не нужно, это сделала Люсенька час назад, пока вы еще почивали. Когда приведете себя в порядок, идите по коридору налево. Там в конце дверь.
Полковник поднялся.
– И там будет Анна? – недоверчиво спросил Роберт.
– Она уже там.
Явление второе и третье
Под диковинную смесь марша и болеро Дарновский шел по светлому коридору с симпатичными акварельками на стенах. Ошибиться дверью было невозможно – она здесь имелась всего одна, в самом конце.
Сердце колотилось, почти как у Дронова в Режиме. Неужели за дверью Анна?
Он оперся рукой о стену, чувствуя, что должен отдышаться. Да и ноги были, будто деревянные. Мышцы задеревенели, что ли?
За окном виднелся газон, деревья. Прямо возле стекла покачивалась ветка. Роберт напряг зрение и увидел, что листья не юные, какими были еще вчера, в смысле 19 мая, а грубые, напитавшиеся солнцем. Сколько же времени прошло?
Перед самой дверью он остановился снова. Глубоко вздохнул. Повернул ручку.
Большая комната, на открытом окне подрагивают шторы, пахнет свежестью и цветами.
Четыре кресла. В одном, кажется, сидит Васильев – во всяком случае, кто-то седой, остальные три вроде бы пустые.
– Явление второе, – сказал седой. Да, это был полковник. – Она и он.
Роберт сделал несколько шагов и вдруг увидел, что крайнее справа кресло не пустое – в нем, подобрав ноги и обхватив себя руками за плечи, сидела… Да, да!
– Анна!
Он бросился к ней.
Думал, она бритая наголо – ведь собственными глазами видел на фотографии, – но у Анны на голове топорщился стильный бобрик, очень ей идущий. Чтоб на столько отрасти, волосам нужно месяца три, вряд ли меньше. Неужели прошло столько времени? Неважно!
Он обнял ее, и она тоже обхватила его за плечи. Они не поцеловались, а в упор, почти касаясь лбами, посмотрели друг другу в глаза, это было куда важней.
«Ты жива! Что они с тобой делали?».
«Не знаю. Я только что проснулась. Где мы?».
«Это какая-то кагэбешная контора, называется „Санаторий“. Господи, как долго я тебя не видел!».
«Разве? – в синих глазах мелькнуло удивление. – Я помню прозрачный дым, я упала… И проснулась здесь. Зачем мне остригли волосы? Я уродливая, да?».
Надо было отдать полковнику должное. Он тактично помалкивал, попыхивал трубкой, выдувая клубы изысканно ароматного дыма. Впрочем, Роберт про него и не помнил.
«Ты прекрасна. Еще прекрасней, чем прежде». Он вспомнил бедную Нину с ее мышиного цвета волосами, пухлым телом, страстным похрюкиванием и передернулся от отвращения.
Щелкнула дверная ручка.
– Явление третье, – с комической торжественностью объявил Васильев. – Он, она и соперник.
Роберт обернулся, прищурился.
– Мария!
От противоположной двери, неуклюже расставив руки, бежал Дронов.
– Отцепись от нее!
Грубо отпихнул Дарновского, облапил Анну, начал целовать.
Роберт вспылил. Размахнулся, хотел врезать хаму, но чертов атропин помешал – кулак еле чиркнул по щеке. Коротко обернувшись, терминатор пихнул Дарновского в грудь, и тот отлетел в кресло.
– Господа соперники, брек! – встревожился Александр Александрович. – Роберт Лукич, не вставайте! А вы, Сергей Иванович, сядьте!
Окей, уселись. Но когда Роберт придвинул кресло поближе, чтобы видеть глаза Анны, Дронов немедленно заорал:
– Не липни к ней!
– Я ничего не вижу, – с достоинством сказал Дарновский. – Они закапали мне в глаза атропин! Видишь, урод, какие у меня зрачки.
Дронов посопел.
– У тебя вообще видок, будто ты неделю пил без просыпа.
– Что без просыпа, это точно. Но боюсь, что не неделю…
Васильев постучал трубкой по подлокотнику.
– Попрошу внимания! Ваше требование выполнено – Марианна Игоревна перед вами. Как видите, жива-здорова. Теперь, может быть, вы меня наконец выслушаете?
«Послушаем его», сказал взгляд Анны.
– Говорите, мы слушаем, – кивнул Роберт. Рядом с ней ему было хорошо.
– Валяйте, – поддакнул и Дронов, все-таки подползший вместе с креслом к Анне с другой стороны.
– Руку убрал! – шикнул на него Роберт. – Думаешь, я совсем слепой? А то я тоже начну!
– Ладно, ладно, – проворчал чемпион.
Александр Александрович рассмеялся, но как-то рассеянно. Чувствовалось: человек готовится к ответственному разговору.
– Итак. Я – Александр Александрович Васильев, сотрудник некоего специального учреждения, которое, будем так говорить, ассоциировано с Комитетом государственной безопасности. То, что я с вами беседую, означает, что вы благополучно прошли очень сложную и многоступенчатую проверку. Выражаясь языком юридическим, в мотивах ваших поступков криминала не обнаружено. Да и в самих поступках…
«Они про меня знают, поэтому и вывели мне зрение из строя, – тем временем говорил Роберт Анне. – А ты? У тебя глаза в порядке?».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
