Литхорн был искусен в допросах, это в департаменте умели делать даже сержанты охранных отрядов, однако показания слуг сходились и с показаниями друг друга, и с тем, что говорил их хозяин. Да и выглядели эти двое слишком молодо для того, чтобы входить в руководство мятежников.
В конце концов в опросных документах они стали именоваться «задержанными по подозрению», в то время как в донесениях по задержанию именовались «лейтенантами мятежных войск».
Во время допроса последнего из задержанных граф Стиглиц спросил у арестованного, не встречался ли его хозяин с какими-нибудь незнакомцами.
– Нет, ваше сиятельство, при мне не встречался, – ответил тот.
Это «ваше сиятельство» неприятно поразило Стиглица, ведь арестованных держали порознь, и они не могли общаться.
– Почему ты обращаешься ко мне таким образом? – спросил граф.
– Я лишь хотел быть вежливым, ваше сиятельство.
– Но почему ты решил, что я граф? – настаивал Стиглиц.
– Я… – арестованный смутился. – Я слышал, как его сиятельство звали лекаря…
– И с чего ты взял, что «его сиятельство» именно я?
– Вы очень бледны, ваше сиятельство, оттого и заметно, что ранены…
– Просто здесь такое освещение! – рассердился граф и, поднявшись, направился к двери. Уже взявшись за ручку, он обернулся и коротко бросил: – Уведите его. Отложим все допросы на завтра.
98
Графу Стиглицу удалось поспать всего несколько часов, когда возле его постели появился секретарь Литхорн и осторожно разбудил.
– Что?! Что такое?!
Граф резко поднялся и, почувствовав боль, схватился за предплечье.
– Ваше сиятельство, от городских ворот прибежал соглядатай.
– Который? – спросил Стиглиц, спуская ноги на пол. Он уже понимал, что поспать не удастся, по пустякам его не беспокоили.
– Тот же самый, ваше сиятельство, Филд! Говорит, что отследил человека из Вердена до самой гостиницы!
– Что, опять?
– Вот и я его так спросил, ваше сиятельство, а он сказал, что в этот раз никаких сомнений. Говорит, что и лейтенанты при нем, да на лошадях, и оба статные…
– Как называется гостиница? – спросил граф, давая появившемуся слуге возможность одеть себя.
– «Дубовый мост», ваше сиятельство. Это за пекарней Ломбата.
– Да знаю я… Нужно позвать Соммерсета.
– Он уже ждет в вашем кабинете, ваше сиятельство.
– Ох, служба наша нелегкая… – простонал граф, вставая на ноги. Затем застегнул пуговицы мундира и шагнул в распахнутую секретарем дверь.
В его кабинете, как всегда, было тепло, за этим круглосуточно следили два истопника. Тем не менее граф поежился, секретарь тотчас накинул ему на плечи шерстяной плащ.
У двери нетерпеливо переминался капитан Соммерсет.
– Ваше сиятельство, я готов отправляться немедленно!
– Похвально, капитан, учитывая, что вы весь в перевязках, – заметил граф, садясь в кресло. – Складывается впечатление, что на вас живого места не осталось.
– Пустяки, ваше сиятельство, я накину плащ, и ничего не будет видно, а шляпу возьму побольше, тогда и перевязка на голове незаметной станет.
– Что собираетесь делать, снова устроите великую баталию?
– Нет, ваше сиятельство, мы пойдем малыми силами и сыграем роль пьяных посетителей. Ну а баталия только в крайнем случае.
– Да уж постарайтесь. У нас уже людей не осталось, все в лазарете. Ступайте, я жду от вас победных реляций.
– Приложу все силы, ваше сиятельство! – гаркнул капитан и выскочил за дверь.
Граф помолчал, барабаня пальцами по столу. Затем посмотрел на жаровню – она все так же пылала углями, а истопник подсыпал все новые.
– Ты вот что, Литхорн…
– Слушаю, ваше сиятельство, – подался вперед секретарь.
– Возьми у казначея три золотых талера… Или нет, бери все пять, в этом деле мелочиться не стоит. И вели курьеру отнести деньги хозяину гостиницы, которую мы разорили. Чтобы ему на ремонт хватило и еще лишка была, за беспокойство.
– Да он и так слова поперек не скажет, ваше сиятельство, стоит ли тратиться?
– Стоит, Литхорн, еще как стоит. Нельзя, чтобы количество наших неприятелей здесь росло, они и так наполовину альбионцы.
– Слушаюсь, ваше сиятельство.
Секретарь вышел за дверь, а его сиятельство заметил у опочивальни слугу и махнул ему:
– Поди сюда…
Тот скоро подошел.
– Поставь к стене кресло и два стула. Пока нужды во мне нет, подремлю хотя бы так…
Лакей переставил кресло и придвинул к нему два стула так, чтобы получилось что-то вроде кушетки.
– Хорошо, – сказал граф, устраиваясь и накрываясь плащом. – И сапоги сними, а то ноги отекут. Со сна всегда так бывает, я знаю…
99
Устроившись почти по-походному, его сиятельство моментально уснул, но спустя полчаса вдруг проснулся и стал думать, не послать ли за мессиром Гальяно, дело-то нешуточное. Однако решил, что поздно, наверняка капитан уже что-то предпринял, а раз нет сообщений, значит, пока не ясно, успех или снова баталия.
«Тут уж ничего не поделаешь, ждать нужно», – подумал граф и снова уснул.
В этот раз он проспал около часа, прежде чем снова был разбужен своим секретарем.
– Ваше сиятельство, прибыл капитан Соммерсет!
– Как, уже? – граф потянулся. – Он же ушел пять минут назад… Или мне показалось?
– Капитан ждет за дверью.
– Пусть заходит. И… помоги мне надеть сапоги.
Секретарь помог графу с сапогами и поспешил впустить капитана.
Заметив, как блестят его глаза, а по рассеченной скуле течет кровь, граф понял, что бой был, но на этот раз Соммерсету повезло больше.
– Ваше сиятельство, вот они, эти списки! – торжественно произнес капитан и, не дожидаясь разрешения, прошел к столу и положил перед графом несколько смятых пергаментов.
– Очень хорошо, капитан… Очень хорошо… – произнес граф и, стоя за столом, начал перебирать принесенные документы.
Секретарь метнулся к стене и перенес кресло.
– Садитесь, ваше сиятельство, так вам будет удобнее.
Стиглиц сел.
– М-да, как я и ожидал, все записи закрыты шифром. Вам удалось схватить их, капитан?
– Так точно, ваше сиятельство, всех троих! Живыми!
Голос капитана звенел от радости.
– Ну, рассказывайте, – разрешил Стиглиц, видя, что Соммерсета прямо распирает от желания немедленно поведать о своем подвиге.
– Мы прибыли туда впятером, ваше сиятельство, а еще три группы по четыре солдата я отправил к гостинице окружными путями. Я думал начать, когда все соберутся, но когда мы явились, оказалось, что человек из Вердена и его лейтенанты только что прошли в свой апартамент. Я узнал это у конюха, который принял их лошадей.
– И что же вы предприняли?
– Я приказал своим людям притвориться пьяными, ваше сиятельство. Мы орали и скандалили, ругались на приказчиков, требовали привести нам девиц! А потом побежали наверх и стали стучать во все двери подряд и оскорблять постояльцев. Видели бы вы, какой поднялся скандал!
– Могу себе представить, – кивнул Стиглиц.
– Постояльцы ругались в ответ, приказчики, которых набежало с полдюжины, грозили нам стражей! Потом я ударил одного из них по лицу, кто-то вцепился мне в руку, словом, началась потасовка, и я выбил спиной дверь в апартамент мятежников!
– Могу себе представить, – снова произнес граф, однако уже веселее.
– Да, ваше сиятельство! Им пришлось вмешаться в драку, ну, я и заехал одному из лейтенантов как следует. Главный из них хотел меня усмирить, я видел, что он не желает драться, и ударил его по голове рукоятью кинжала, а мои люди набросились на второго лейтенанта.
– И что было потом?
– Прибежала стража, пришлось показать им жетоны, они и убрались.
– А как вам удалось добраться сюда – альбионцы не беспокоили?
– Если бы, ваше сиятельство! Их не испугало даже то, что уже начало светать, а в гостинице мы опередили их всего-то на несколько минут!
Капитан поправил шляпу и вздохнул.
– У нас снова потери, ваше сиятельство…
– Я понял. Но в этот раз хотя бы не впустую. Нужно дать золотой талер хозяину этого… «Дубового моста»?
– Так точно, ваше сиятельство, гостиница «Дубовый мост». Но за что ему талер?
– Мы не воры какие-нибудь, мы представители короля… Если нанесен хотя бы незначительный ущерб, то…
– Конечно, ваше сиятельство, конечно, – с готовностью согласился капитан.
– Что сейчас с арестованными?
– Рассадили по одному, лекарь осмотрел их, сказал, что они в порядке и можно хоть сейчас в пыточную.
– Одежду сняли?
– Всю как есть, ваше сиятельство. До последнего шнурочка. И весь багаж ихний вывезли, а также лошадей с седлами. Мои люди сейчас все это перебирают, возможно, мы найдем еще какие-то тайные записи.
– Так они что же, мятежники эти, совсем нагие? – спросил граф и, представив, что кто-то лежит в подвале на голых камнях, поежился.
– Нет, ваше сиятельство, мы одели их в казенное белье. В солдатское.
