лесу.
— Далеко не заходи, — негромко окликнул меня Старик.
— Хорошо, — кивнула я в ответ, и подошла к краю поляны. Дальше начинался лес.
Вот я коснулась ствола первого дерева, потом ещё, и ещё….
Нет, не то, не то.
Я шла по лесу от дерева к дереву в поисках того, может быть единственного дерева, которое укажет хотя бы направление. Но деревья молчали. И, уже почти отчаявшись получить ответ на свой вопрос, я остановилась, развела руки в стороны, пытаясь нащупать хоть легкое шевеление, хоть старый след магического потока.
«Велис! Ты не можешь умереть, — билась в голове отчаянная мысль, — в тебе всегда есть капля жизни. Помоги мне тебя найти. Помоги! И я помогу тебе, наполню тебя жизнью».
Я стояла посреди леса, и всё спрашивала и спрашивала, медленно поворачиваясь на одном месте.
«Велис, ты где? Где ты?»
И вдруг ощутила едва уловимый толчок, и словно легкий ветерок повеял мне в лицо. Я пошла на этот едва ощутимый вздох. А он, казалось, звал меня к себе, шепча чуть слышно — «…помоги…». И я шаг за шагом шла на этот зов.
Я обошла огромный куст, и вдруг ветерок пропал.
Я оглянулась. Ну, конечно!
Это был живаго. Ветерок шел из переплетения его корявых ветвей с острыми длинными иглами. К нему даже подходить было страшно.
Что там про эти кусты мне рассказывал Эдрин?
Куст невероятно живучий, может расти и в засушливых местах, и на болоте. Эти кусты не боятся даже лесного пожара. Их кора просто обугливается, а растение продолжает жить.
Но самое страшное, что каждая веточка заканчивается острой иглой, которая прокалывает кожаные доспехи, и, отламываясь, остается в теле. Вытащить такую занозу надо как можно скорее, пока она не ушла далеко под кожу, или еще дальше, вызывая страшные боли или даже смерть.
И еще Эдрин сказал, что кусты эти появились лет сто назад. Надо было как-то избавляться от этого кустика.
Вырвать куст магией? Но там Велис. А если я и его задену ненароком?
А огня живаго не боится.
А что, если…
И я послала к кусту импульс магии, произнеся единственное слово — «заледеней».
Я не просто заморозила куст. Я заморозила каждую его веточку, каждую клеточку. Куст замер, а потом его стало корёжить, и, наконец, просто разорвало изнутри. Заледенелые ошмётки падали на землю, и тут же таяли, оставляя после себя капли быстро испаряющейся бурой жижи.
Всё правильно! Сок — это вода, а вода при замерзании расширяется. Вот его и разорвало изнутри.
А вот и Велис показался из-под опадающих зарослей живаго. Но от него по-прежнему тянуло только слабеньким шёпотом-ветерком: «…помоги…»
Сжечь стог сена мне было гораздо легче, чем разжечь костер или зажечь свечу. Я никак не могла почувствовала силу магии. И я в очередной раз позавидовала принцессе, как она ловко управлялась с магией, спокойно зажигая и гася свечу в спальне, убирая раскиданные игрушки.
Черт! Как же я забыла. А ведь Эдрин говорил — живаго не растет рядом с Велисом!
И что же это значит?
Думай, Светка, думай, включай логику!
Так, а это значит, Велису просто не хватило сил, чтобы уничтожить живаго.
Значит, Велис уже спал, когда здесь вырос этот кустик.
И ещё это значит, что магический поток был остановлен раньше и не доходит до камня.
Но где?
Я мысленно представила карту магических потоков.
И где же здесь стою я? Ага, карта высветила голубой точкой меня, и малюсенькой искоркой — Велис.
Ура! Живой, бродяга. Сейчас, сейчас. Потерпи, родной, ещё маленько!
Магический поток сюда не доходит, но карта показала мне его высохшее русло. И я пошла по этому бывшему руслу. И вдруг, я почувствовала, я не одна. Кто-то есть рядом. От дерева отделилась тень.
— Кента!?
— Сокол — ответила девчонка.
Дальше мы шли вдвоем.
Земля под ногами напоминала высохшие комки серой глины, и мы шли осторожно, стараясь не споткнуться. Хорошо, что ночь стояла лунная, и все-таки что-то было видно. Наконец, русло вывело нас к неглубокой ложбинке, заросшей уже знакомым мне кровянником, и я остановилась, как вкопанная. Море кровянника на первый взгляд было огромное. Но не круглое, как могло показаться с первого взгляда, а вытянутое. Вдоль потока идет — зло подумала я.
Кента стояла в стороне. Интересно, а что она тут видит, и я повернула на пальце перстень.
Вот это сюрприз. Никакого кровянника на поляне и в помине не было. Вся поляна заросла красивыми растениями с громадными шапками цветов.
— Кента, что ты видишь?
— Розарин. Вот только я не слыхала, что бы он рос такой огромной поляной. В основном один максимум 2–3 куста. Куст правда может быть очень большим, даже огромным, но столько растений сразу, это личина или морок. Сейчас. И она достала из кармана очки, самые простые очки.
— Вета, это кровянник. Страшное растение. Очень болезненно жжется, а если ожог не лечить, то может и до язв дойти.
Знаю, прошлый ожег мне Эдрин залечивал, хорошо, хоть я с ним договорилась, и он Яру ничего не сказал.
Я сделала еще пару шагов и тут, словно кто-то резко и отрывисто скомандовал: «Стоять!»
На меня пахнуло таким запахом гнили, что даже голова закружилась.
Стоять? Это кто же у нас такой ушлый? А это ты видал!
Я вытянула руки перед собой, а потом резко развела их в стороны.
Сильнейший воздушный поток, сорвавшись с рук, прямо с корнями вырывал зловещие растения, а вызванный мной огонь на лету жёг их, и на землю падал только пепел.
Но, сегодня дело этим не закончилось. Какая-то темная субстанция, словно джинн, вырвавшийся из бутылки на свободу, неслась ко мне, вытянув вперед трехпалые ручищи с острыми когтями. Но на встречу ему уже несся сокол, и откуда тут взялась эта птица? Кента! Она, что умеет оборачиваться птицей. Ух ты! Сокол рвал врага когтями, но и тот так просто решил не сдаваться. Одна из ручищ превратилась в лассо и попыталась задушить сокола, но я рванула, стоящую рядом Кенту в сторону, сокол моментально пропал, а Кента упала схватившись за горло.
— Спасибо, хрипло, едва переводя дух, сказала она, а я уже наматывала неведомого врага, на сотканную из воздуха трость. Так в парке продавцы наматывают сахарную вату на палочку. И вот вся черная субстанция намотана, а трость вибрирует, конечно, в ней сжато столько энергии! И она просится на свободу! Иди! Неведомого врага не просто разорвало на части, все его ошметки еще и разметало по
