— Уф! Мне на это смотреть больно. Что, если я пока сварю кофе и подогрею сэндвичи?
— Дельная идея! — обрадовался Юлиан, — Перед большим ралли надо заправить организм калориями и наркотиками. Кокаин был бы идеален, но кофеин тоже сойдет.
— У тебя боевое настроение, — заметила она.
— Так проще, — сказал он, аккуратно залепил травму самоклеящимся бинтом, и пересел в капитанское кресло, — приготовься, я даю малый вперед.
— Готова! — объявила Жасмин, окинув взглядом мини-камбуз и убедившись в отсутствии незакрепленных неустойчивых предметов утвари.
Неуклюжая лодка пришла в движение и стала плавно разгоняться, поворачивая на курс зюйд-зюйд-ост. Вот остров Зебергед остался позади, а фары высвечивали из тьмы лишь череду невысоких пологих волн, тускло блестящие подобно мокрому асфальту. Юлиан прервал разгон на 17 узлах, чтобы спокойно поесть. Жасмин поставила на выдвижной столик у пульта две чашки кофе и два сэндвича, после чего уселась в кресло штурмана.
— Знаешь, Юлиан, мне так неловко из-за твоей ноги. Ты ведь консультант по лодке, а не напарник по видеоблогу. Может быть, компенсация…
— …Не надо, — перебил он прежде, чем она успела назвать предлагаемую сумму денег, и невозмутимо принялся питаться, чередуя откусывание сэндвича с заглатыванием кофе.
— Почему? — спросила она, тоже взявшись за ужин.
— Потому, что на лодке мы экипаж. В экипаже взаимопомощь свободна от коммерции.
— Вот как?.. – задумчиво откликнулась Жасмин, — …Тогда я начинаю понимать, почему политики опасаются аргонавтов. Тяжело делать политику с людьми, для которых мифы своей расы всегда априори выше, чем всеобщий эквивалент ценности.
— Мифы своей расы? – переспросил он, несколько удивленный такой формулировкой.
— Да. Мифы это основа всех социально-экономических и политических вещей: обычаев, этики, ценностей. Так объяснял профессор Талвиц на курсах мифодизайна рекламы.
— Хм… — Юлиан дожевал сэндвич и запил остатком кофе, — … — Талвиц? Это что, Лацаро Талвиц, раскрученный гуру модной штучки, называемой «экономика смыслов»?
— Ты иронизируешь, но весь фэшн-бизнес строится на экономике смыслов.
— Ну, может, фэшн-бизнес… А это Талвиц сказал, что политики опасаются аргонавтов?
— Давай обсудим уже на быстром ходу? — предложила Жасмин, тоже завершив ужин.
— Тогда пристегнись, — сказал Юлиан и, убедившись, что она выполнила этот пункт ТБ, пристегнулся сам, и начал плавно поднимать тягу движков.
Лодка EGGO при разгоне достигла состояния максимальной болтанки, затем встала на подводные крылья, и более-менее гладко покатилась по спокойному морю, лишь порой подскакивая на относительно-крупных волнах.
— 43 узла, — сообщил консультант по ЯД, — все-таки, что же говорил Лацаро Талвиц о?..
— …О политиках и аргонавтах? — отозвалась Жасмин, — Если кратко, то он полагает, что аргонавты это мифологически иная раса, чуждая современной цивилизованной расе.
— Хм!.. Вроде бы, очень похожая доктрина называется нацизмом.
— Талвиц говорил о расах и цивилизации в ином смысле, чем ты сейчас подумал.
— Хм!!! — повторил Юлиан заинтересованным тоном, и тогда Жасмин предложила ему послушать аудиозапись лекции Талвица с упоминанием аргонавтов…
…В начале гуру пародийно изложил взгляды консерваторов и прогрессистов. Консерваторы заявляют, что аргонавты это синтетическая раса, которая живет вопреки нормальному ходу вещей, и угрожает обычным расам. Аргонавты это почти вампиры, только вампиры обращают людей укусом, а аргонавты — инъекцией генвекторика. Люди соглашаются, соблазненные обещанием долгой здоровой жизни, и многого другого. Раса аргонавтов множится, пожирая обычные расы. Чтобы прекратить этот геноцид – нужно ужесточение законов «о чистоте крови», нужен запрет постгуманизма и евгеники, нужно изолировать аргонавтов от экономики и общества цивилизованных стран. Прогрессисты уверены, что аргонавты это пионеры следующей «новой экономики», как кибер-романтики Кремниевой долины 1950-х были пионерами «цифровой экономики». Теперь наступает эра «генной экономики», бизнес-ожидание которой росло с 2020-х, и количество кредитоспособных ожиданий перешло в качество. В начале пути у «новой экономики» бывает эпатажный стиль, не надо бояться этого. Надо принять это и шаг за шагом включить в неолиберальный рынок, запустив соответствующие регуляторы, как делалось в 2010-х для криптовалют, поисковых машин и социальных сетей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
…Далее Талвиц добавил еще: Консерваторы — такие же дебилы, как адепты Кромвеля в XVII веке, для которых любой человек без вшей в волосах и глистов в кишках был отродьем сатаны и предвестником апокалипсиса. Проблема аргонавтов действительно расовая, и действительно угрожает цивилизации, но не тем, что пугает консерваторов. Цивилизация не рухнет от новых методов улучшения здоровья и продления жизни (как не рухнула от того, что за XX век жизнь среднего человека удлинилась вдвое).
Прогрессисты — такие же дебилы, как вестфальские миротворцы в том же XVII веке, для которых пергамент с текстом и вензелями коронованных особ был чудесной гарантией добрососедства между взаимно-ненавистными конфессиями. Аргонавты действительно пионеры новой генной экономики, но не в том смысле, какой мечтается прогрессистам.
… Талвиц сделал в монологе паузу, после которой объявил суть своего мнения по теме. Угроза аргонавтов вызвана сплетением их генных технологий с их базисными мифами. Именно мифы определяют те ценности, ради которых применяются технологии. Мифы аргонавтов противоположны мифам неолиберально-рыночной цивилизации, в которой ценности это деньги и деятельность по преумножению денег. Для аргонавтов деньги не ценность, а уродливый компенсатор временной инвалидности — как гипсовый бинт для сломанной руки. Когда скелетно-мышечная конструкция руки придет в норму, человек сбросит гипсовый бинт. Когда продукционно-технологическая конструкция экономики придет в норму, общество сбросит деньги. Следуя этому мифу, аргонавты выбирают не экономику рынка, а экономику дара. Они допускают деньги только в те экономические сегменты, где благ или ресурсов недостаточно, и приходится применять нормирование. Причем их миф учит, что любая недостаточность благ – временна, и будет преодолена правильным прогрессом. Непризнание денег — всеобщим эквивалентом влечет за собой презрение аргонавтов к денежному богатству и социальной иерархии.
…Историческая ирония в том (продолжал Талвиц), что пока две траченные мифологии: капитализм Вебера и социализм Маркса, в третий раз боролись за мировое господство, позади них из глубины веков всплыла полузабытая мифология утилитарного гедонизма Эпикура и спихнула обоих фаворитов с поп-эстрады. Молодежь устала слушать старые сказки про плоды упорного труда под властью плутократии или про счастье труда под властью коммунистической партии. На этом унылом болоте путеводной звездой стало эпикурейское: «гость, тебе здесь будет хорошо; здесь удовольствие - высшее благо». И грянул исход, почти по библии – с террористом Руди вместо Моисея, с улиткой Помми вместо несгорающего куста, и с жестким ремейком Десяти Казней Египетских. Но это лирика, а суть в том, что любая крупная успешная корпорация должна обновлять свою мифологию. Иначе она столкнется с тем же, с чем столкнулась наша цивилизация при рождении расы аргонавтов. Обновление мифологии, как и ее конструирование, можно очертить Четырьмя циклами Борхеса. Например, древнееврейский миф об Исходе это частный случай третьего цикла, как и миф о плавании аргонавтов за золотым руном…
…Жасмин выключила воспроизведение и пояснила:
— Дальше Талвиц говорит уже собственно про разработку мифодизайна рекламы.
— Лацаро Талвиц жулик, — заявил Юлиан, — тысячи аргонавтов ушли в море раньше, чем Руди с улиткой затеял Вандалический кризис. Непохоже на роль Моисея в библейском Исходе, зато похоже на отвлечение внимания от путча хуррамитов в Верхней Ливии.
— Это вовсе не жульничество! — возмутилась Жасмин, — Это артистический прием, чтобы сделать красивое предисловие к лекции о Четырех циклах Борхеса.
