Результативность огня германских дредноутов
Цифра потерь и количество попаданий, которые пришлись в русские корабли, приводит к вопросу о результативности огня дредноутов П. Бенке. Исследование этого аспекта представляется отчасти возможным на основе «Боевых журналов» «Кёнига» и «Кронпринца», фрагменты из которых за период «Альбиона» автору любезно предоставил Г. Стаф. Из журнала флагманского германского линкора следует его расход боезапаса. Там значится, что с 7.15 до 7.23 (время германское, на два часа назад против русского) дредноут выпустил 14 12-дм снарядов по «Дельному» и «Деятельному», с 8.00 по 8.35–19 по «Славе» с предельной для себя дистанции (109,7 кб) в первой фазе боя. С 12.12 по 12.39–60 по «Славе» (с дистанции 109 кб, сокращённой до 89) и 20 по «Баяну» во второй фазе боя, а также в течение этого же промежутка времени подавил 18 снарядами батарею на о. Вердер (4 6-дм орудия) и затем ещё 13-ю — батарею на Мооне у деревни Вой (4 10-дм орудия). Суммарный расход боезапаса «Кёнигом» составил 117 «полубронебойных» (так значится в журнале) и 27 фугасных 12дм снарядов, а также 1 150-мм фугасный (по батарее Вердера).
Потери личного состава линкора «Слава»
Логично предположить, что фугасными снарядами «Кёниг» стрелял по миноносцам и батареям, в то время как на долю «Славы» достались бронебойные, поскольку 12-дм «полубронебойные» в германском флоте, как и в русском, не применялись. Таким образом, всего по «Славе» «Кёниг» выпустил 79 снарядов, из них 60 во второй фазе боя, из которых попал семью. Это приводит к совершенно выдающейся меткости германского дредноута — почти 12 %. Стрельбе благоприятствовала отличная видимость, однако она велась на предельных дистанциях и отчасти с хода. Откуда такой результат?
Ответ на этот вопрос следует из действий «Кронпринца». В первой фазе дредноут дал 5 залпов по «левому кораблю» — так германский флагман обозначал цели в своих распоряжениях во время боя (т. е. «Гражданину»), попаданий не добился. Перед началом атаки полным ходом нордовым курсом, с чего началась вторая фаза боя, он в 11.55 получил распоряжение флагмана следующего содержания: «Я намереваюсь атаковать „Славу“. Примите чуть в сторону, чтобы тоже иметь возможность вести огонь». Таким образом, правомочно предположить, что Бенке первоначально собирался ударом обоих дредноутов вывести из боя более дальнобойный русский корабль, а затем покончить со вторым.
За это допущение говорит тот факт, что «Кронпринцу» после сигнала в 10.15 «открыть огонь» было через минуту приказано «огонь перенести направо», т. е. на «Славу». Таким образом, компаньон «Кёнига» вёл огонь по двум целям: и по «Славе», и, двумя башнями, по «левому кораблю» — «Гражданину». Боевой журнал «Кронпринца» отмечает 4 попадания, к сожалению, не фиксируя, в какую именно цель они пришлись: в 10.20 «в левый борт, между передней башней и командирской рубкой», в 10.34 «в носовую часть перед передней башней» (с 105 кб), в 10.35 «вплотную за командирской рубкой» и в 10.36 «в правый борт средней части у передней дымовой трубы».
Известно, что «Гражданин» получил оба его попадания около 12.35, за несколько минут до прекращения немцами огня из-за выхода русских из сферы действия их орудий. Получение им одного из них весьма точно совпадает с наблюдаемым с «Кронпринца» его попаданием в 10.36 (время немецкое). Отсюда следует, что первые три могли прийтись в «Славу».
Приведённый набросок распределения попаданий, конечно, достаточно схематичен и страдает отсутствием многих деталей (в частности, неизвестен расход боезапаса «Кронпринца»). Однако он позволяет объяснить исключительную результативность немцев — если три из семи попаданий в «Славу» пришлись с «Кронпринца», то доля попаданий германских дредноутов снижается до примерно 7,3 %. Итог, нельзя не признать, всё-таки выдающийся.
Результативность огня «Славы»
Согласно отчётам с русской стороны, «Слава» не раз поражала снарядами неприятельские корабли. Вот несколько свидетельств подобного рода. В. Г. Антонов (командир линкора): «…один [тральщик] после нашего попадания затонул, другой же был подбит», «…когда завеса разошлась, не оказалось одного тральщика и одного миноносца», «…один из наших залпов, по наблюдению с марса мичманом Пышновым, корректировавшим стрельбу, вызвал пожар в носовой части головного линейного корабля, стрелявшего по „Славе“». Ю. Ю. Рыбалтовский (старший артиллерист): «Лейтенанту Иванову удалось даже получить накрытие переднего линейного корабля и с марса получили известие, что на головном линейном корабле дым в носовой части». Д. П. Малинин (штурман «Славы»): «один из них [тральщиков] был пущен ко дну, а другой сильно подбит», «при отходе к Шильдау „Слава“ нанесла повреждение головному дредноуту». К. И. Мазуренко: «… потопили один из них [тральщиков. — Авт.] и подбили другой», «…около 11 час. 10 мин. „Слава“ накрыла головной неприятельский дредноут. Один из её 12дюймовых снарядов попал в него и произвёл на нём пожар», «…в 12 час. 10 мин… один миноносец противника и два его тральщика были посланы ко дну». Перечень этот можно продолжать. [292]
В подобных свидетельствах нет ничего удивительного. Как правило, количество попаданий в неприятеля со своей стороны всегда кажется большим, нежели это бывает на деле. Сказывается нервное напряжение момента, жажда вожделенного события в стрессовой ситуации боя, усиленная тяга к желаемому, легко выдаваемому за действительное. Вспышки выстрелов орудий противника принимаются за разрывы своих снарядов, дым из его труб — за дым от пожаров. Неудивительно, что в бою 4 октября многим офицерам «Славы», находившимся после всех треволнений 1917 г. далеко не в лучшей психологической форме, могли привидеться разрывы своих снарядов на «Кёниге».
При рассмотрении возможности прицельных попаданий в «Кёниг» в условиях боя 4 октября (превосходная видимость, ветер 1 балл, отсутствие волны) следует исходить прежде всего из типа использовавшихся снарядов. Основные боеприпасы «Славы» для боя на минно-артиллерийской позиции — 12-дм дальнобойные снаряды — имелись на линкоре утром 4 октября 1917 г. в количестве 257 штук. Ещё 18 было с пользой истрачено накануне при обстреле перекидным огнём через Моон германских лёгких сил в Малом Зунде — 3 октября им так и не удалось овладеть Ориссарской дамбой и перерезать единственную сухопутную коммуникацию с Моона на Эзель.
С точки зрения оценки баллистических качеств дальнобойных снарядов следует отметить, что они никогда не предназначались для прицельного поражения надводной цели, а являлись средством для распространения их мощного фугасного действия на дальней дистанции по определённой площади. Снаряды разрабатывались для вполне определённой задачи — создавать обширные очаги осколочно-фугасного поражения среди тральщиков, форсирующих минное поле. Расчёт был на то, что этим небольшим хрупким корабликам долго выдерживать подобное воздействие будет не по силам. Именно это их назначение («…только с точки зрения обстрела какого-либо определённого пункта, но не стрельбы в эскадренном бою») отмечал в 1916 г. флагманский артиллерист 2-й бригады линкоров, а с января 1917 г. старший офицер «Славы» Л. М. Галлер. Он указывал, что «корабли., будучи снабжены дальнобойным снарядом, получают возможность, не подвергаясь огню главных сил противника, безнаказанно обстреливать тральщики: уничтожение же при таких условиях тральщиков делает всякую попытку прорыва заграждений весьма рискованной…». [293]
Таким образом, «Слава», ведущая стрельбу подобными снарядами по «Кёнигу», не могла рассчитывать на успех, разве что в порядке случайности. Такие моменты были близки — несколько залпов «Славы», по свидетельству германской стороны, «легло в 50 метрах» от дредноута. В «Боевом журнале» «Кёнига» отмечается, что он «не имел попаданий, только несколько осколочных». Подобный неуспех совершенно не умаляет заслуги «Славы» в бою, поскольку именно её огню, достаточно хорошо направленному, следует в основном приписать то, что германский флагман после окончания первой фазы боя отступил со своими дредноутами на безопасное расстояние, а в дальнейшем был вынужден осторожничать, принимать во внимание возможности «Славы».
Вместо заключения
Остаётся вопрос относительно целесообразности принятого вице-адмиралом Бахиревым решения на бой с отточенными в артиллерийском отношении, прошедшими Ютланд дредноутами противника. На первый взгляд, не просматривается особого смысла в необходимости риска двумя «доцусимскими» линкорами, с матросами-комитетчиками на мостиках, вмешивающимися в боевые распоряжения командира и офицеров, с командами, дисциплина которых была существенно подточена революционным разложением, при условии стеснённости манёвра, пониженной дальнобойности «Гражданина», меньшей силы русских 12″ орудий и неизмеримо слабейшем уровне бронирования обоих русских кораблей сравнительно с «кёнигами». Русский командующий знал, что основную ударную силу прорыва немцев в Моонзунд будут представлять именно дредноуты, эффективно противостоять которым русские линкоры, конструктивно оставшиеся позади на два поколения, никак не смогут.
