Следы трагедии, разыгравшейся несколько тысяч лет назад и, возможно, описанной в Пятикнижии, были обнаружены у юго-восточной оконечности Мертвого моря. Здесь и в самом деле найдены остатки большого поселения, которое арабы называли Сигор. Однако дальнейшие исследования показали, что этот Сигор вряд ли мог быть библейским Цоаром, скорее уж – процветающим средневековым городом. В то же время ученые получили неопровержимые свидетельства того, что эти места в эпоху патриархов, а может быть, и раньше, были густо населены.
Итак, в долине реки Иордан имеются многочисленные свидетельства земной активности, которые происходили в разные геологические периоды. Наблюдается она и сегодня, и нет никаких оснований для утверждения, что во времена патриархов ее не было. Скорее всего, Авраам наблюдал совершенно реальное землетрясение с ужасными последствиями, когда Сдом и Амора погибли, провалившись в трещину углубившегося разлома земной коры. Вероятно, Мертвое море во время этой природной катастрофы вытянулось к югу и приобрело те очертания, которые мы видим теперь. Все это лишний раз подтверждает, что даже «самые невероятные» эпизоды саги об Аврааме имеют вполне реальную основу, и их назидательный и Боговдохновенный смысл нисколько не противоречат действительным историческим фактом, в ней отраженным.
В Писании сказано, что детей Кетуры Авраам отправил «на восток, в землю Кедем» (Б.25;6). Иосиф Флавий эту информацию уточняет: «…Они заняли Троглодиту (т. е. прибрежную Абиссинию – Л. Г.) и ту часть Аравии, которая доходит до Чермного (т. е. Красного – Л. Г.) моря». Ему также известно, что сын Мидиана, внук Авраама, «Офрен (в Торе – Эфер) пошел войной на Ливию и занял ее, причем внуки его поселились в этой стране и назвали ее по его имени Африкою».[213][214]
Иосиф Флавий ссылается на историка и философа I века до н. э. Александра Полигистора, труды которого до наших дней не сохранились, но Иосифу, без сомнения, были известны. Он приводит из них следующие слова: «Прорицатель Клеодем, он же Малх, написавший историю иудеев так, как о них повествовал их собственный законодатель Моисей, сообщает, что у Авраама родились от Кетуры благородные сыновья».[215] Клеодем-Малх, по свидетельству Александра Полигистора, среди потомков Авраама называет три имени – вероятно, библейских Эфу и Эфера, да еще Шуриму, которого можно идентифицировать с сыном Дедана Ашшурим (Б.25;3–5). Иосиф Флавий сообщает, что «они были союзниками Геракла в его походе на Ливию и против Антея». Более того, греческий богатырь женился на дочери Эфера. Эти сведения доказывают, что античная традиция не чуралась своего «родства» с библейскими текстами, а потомки первого патриарха естественно вписывались в ее героическое наследие.
Вообще фигура Авраама вызывала огромный интерес у предшественников, современников и последователей Иосифа Флавия со всех концов Средиземноморья. Мы уже знаем, что кроме Александра Полигистора об Аврааме писали и вавилонский жрец Берос, и философ Николай Дамасский, а современник Александра Македонского историк Гекатей Абдерский даже написал о нем специальное сочинение.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
А БЫЛ ЛИ АВРААМ?
Существовал ли Авраам в действительности?
Ну, то есть жил ли около четырех тысяч лет назад мужчина с таким именем, родословной, фактами биографии, о которых повествует Тора? Конечно, мы понимаем, что для верующего иудея или христианина такая постановка вопроса бессмысленна. Более того, реальность Авраама, человека во плоти, по большему счету несущественна. Но с исторической (или даже метафизической) точки зрения чрезвычайно важно и интересно определить отправной пункт еврейской истории – и по времени, и по месту, и, если угодно, по ситуации. Разумеется, (вновь приходится делать оговорки) никакие «пункты» или «рубежи» в объективной реальности не предусмотрены. Их придумывает и создает наше фрагментарное, пунктирное или, как сейчас модно говорить, «клиповое» мышление. Живет себе человек и в ус не дует: любит женщин, воспитывает детей, трудится, мыслит, воюет, учит, помогает ближнему… А потом, задним числом, потомки – историки, литераторы, фантазеры – приписывают ему какие-то «общественно значимые поступки и деяния», открытия, откровения. Объявляют исторической личностью. Начинают свою родословную почему-то именно от него, хотя у него, как и у всех в этом мире, были родители, деды и прадеды, а также дети, внуки, правнуки. Факты освещаются и группируются определенным образом, так как это представляется «интересным» или удобным… Так создается миф, который мы и называем историей. Хотя, на самом деле, история – это совокупность всех созданных или даже теоретически возможных мифов. Предмет ее изучения бесконечен, как бесконечен он у астрономов…
Что касается конкретно личности первого еврейского патриарха, то здесь не может не удивить одно неожиданное обстоятельство: несмотря на отсутствие неопровержимых и даже просто убедительных доказательств, исследователи, занимающиеся этой проблемой, иногда, кажется, даже вопреки своим позитивистским амбициям, часто допускают возможность того, что Авраам действительно был реальной исторической личностью. Мы, разумеется, не говорим о многочисленной армии комментаторов библейских текстов, особенно, наших выдающихся учителей, для которых несомненная реальность Авраама никак не связана с историей и, тем более, исторической наукой. Мы понимаем также, что древние мыслители, наоборот, видели в Аврааме живое воплощение народных и божественных сил, этакого полубога, наподобие Ахиллеса, несущегося с мечом в руке за ордами Кдорлаомера аж до самого Дамаска. Как о реальном историческом персонаже, о нем пишут, однако, и наши современники, в том числе Вернер Келлер. Даже заядлый марксист Зенон Косидовский готов «предположить, что библейский Авраам существовал в самом деле». Впрочем, «если же подвергнуть сомнению сам факт существования Авраам, то… мы можем считать этот библейский образ олицетворение всей истории скитаний одного из еврейских племен».[216]
Гораздо определеннее высказывается Майкл Грант: «Не исключено, что их (патриархов – Л. Г.) имена являются наименованием семей, кланов или племен, групп племен или части племени, даже ханаанейских богов, но не конкретных личностей. И все же предания единодушны, и потому пока разумнее считать, что Авраам, Ицхак и Иаков были реальными личностями – вождями, родоначальниками или основателями племенных единиц, и что до окончательного заселения Ханаана израильтянами эти люди и их последователи уже обитали в Ханаане в течение большего или меньшего времени».[217]
Нас же, признаемся честно, отсутствие «надежной доказательной базы» реального бытия патриархов только радует. Если бы вдруг нашлись какие-то документальные свидетельства, их, скорее всего, объявили бы сфальсифицированными, назвали бы «поздними вставками комментаторов», «выдумками воинствующих дилетантов» или какими-то другими разоблачительными прозвищами. Да и вообще, одно «неопровержимое доказательство», если оно вдруг отыскивается, способно убить десятки красивых гипотез… Жаль, не правда ли!
И все-таки хотелось бы посмотреть на события почти четырехтысячелетней давности с возможной объективностью, хотелось бы отыскать пусть и косвенные свидетельства пресловутой «отправной точки», какую-то пространственно-временную реальность, которая существовала бы вне зависимости от нашей субъективной оценки фактов, относящихся непосредственно к жизни Авраама и его окружения. Ну, например, можно было бы найти следы тех или иных процессов формирования новой этнической общности, которые указывали на присутствие в данном регионе и в данное время выдающейся исторической личности, способной оказать на них существенное влияние.
В 2003 году в одном из московских издательств вышла интереснейшая книга Александра Милитарева «Воплощенный миф» с подзаголовком «Еврейская идея в цивилизации». Автор – человек скромный, жанр своего сочинения он определяет как «эссе», подразумевая при этом не только «беглость изложения», но и целую кучу «грехов», о которых он подробно говорит во «Введении».[218] Но дело в том, что профессор Милитарев – отнюдь не писатель-эссеист, он крупный лингвист-этимолог, и уж в том, что относится к этой области знаний, он искушен, как мало кто другой. Рассматривая некоторые хронологические аспекты происхождения библейских текстов, А. Милитарев использует глоттохронологию и этимостатистику – независимые методы подсчета времени разделения языков. Ученый задает себе, на первый взгляд, весьма странный вопрос: «к какому времени следует относить начало еврейского исторического пути», если «взять за исходную точку языковой критерий („народ – это язык“), из которого следует, что собственно еврейскую историю надо отсчитывать с виртуального момента отделения древнееврейского языка, каким мы знаем его по письменным памятникам, от генетически наиболее близких ему языков».[219]
