Яков Бромберг. Евреи и Евразия
Яков Бромберг. Запад, Россия и еврейство. Опыт пересмотра еврейского вопроса
В.Н. Ильин. Предисловие
Еврейская проблема давно стала объектом циничного использования со стороны кругов, придерживающихся дореволюционной, так сказать — «старорежимной», миросозерцательной установки. «Старорежимными» оказались оба воюющие лагеря: противоположности сходятся. Либерально-революционные группы признали «еврейский вопрос» удобным реактивом для выявления и проявления исповедуемой ими плоской лжефилософии гуманитарно-позитивистического шаблона. Реакционно-обскурантские течения, не менее позитивистические (как, впрочем, первые — не менее обскурантские), превратили еврейский народ в фокус мирового зла, и трудное дело подлинной борьбы с этим злом заменили бесконечно более легким приемом вульгарно-демагогического отрицания за еврейством всех прав на элементарное бытие. В обоих случаях — несомненно «мышление по принципу наименьшей траты психической энергии». Никаких признаков подлинно углубленного подхода к единственной, в своем роде, жгучей и страшной проблеме Израиля здесь не было и признака. Впрочем, и не могло быть за ничтожеством миросозерцания, скудостью духовных сил и философско-историческим невежеством. Этим только подтверждалось внутреннее метафизическое тождество (тождество пустоты) обоего типа обскурантизмов — как либерально-революционного, так и реакционного.
Внимательно вглядываясь в обе главы этого своеобразного, революционно-реакционного «двуглавого орла», мы усматриваем единство его утробы, его «сердца».
Евразийство как религиозное, а потому целостное онтологическое миросозерцание, снабженное разработанной системой историософской гносеологии, поднимается над этими вульгарными низинами и счастливо соединяет в своей концепции как понимание мировой религозно-космической темы Израиля, так и осознание этой темы в истории культуры России-Евразии.
Прежде всего Еврейство есть народ Библии, плоть Богочеловека, это земля, произрастившая Христианство. С этой точки зрения правильно было бы утверждать, что антихристианские установки в еврействе представляют значительно меньший интерес, как момент отрицательный. К тому же антихристианство есть явление, свойственное в той или иной степени множеству наций. Библия же и Христианство рождены одним Еврейством. Говоря это, мы нисколько не умаляем (с нашей христианской точки зрения) ни остроты трагизма антихристианских устремлений еврейства, ни ужаса «отнятия» от него Царства Божия и отдачи его другим народам — ухода Духа Божия из Иерусалимского храма в «Афины», выражаясь символически. Чрезвычайно важным является также и то, что еврейство с определенного времени, главным образом со второй половины XIX в., стало одним из важнейших ферментов революционного брожения, принимающего разнообразные формы, начиная от либерально-радикального позитивизма и кончая пролетарским марксистским коммунизмом. Особенно резкие и своеобразные формы приняло это явление в России. Морфология русской революционной мысли и русской революционной динамики потеряет огромную долю своей полноты, если не будет принято во внимание участие еврейской интеллигенции в народничестве и марксизме всевозможных разновидностей.
Как это произошло? И в чем основная сущность этого столь важного и многоопределяющего явления?
Проблема эта бесконечно трудна. Ее выяснению, углубленной феноменологии революционно-радикальной псевдоморфозы еврейского крыла русской интеллигенции и посвящена книга талантливого евразийского мыслителя Я.А. Бромберга.
С большой философской остротой и ярким публицистическим темпераментом вскрывает Я.А. Бромберг трагический парадокс вышедшего из недр Востока и взысканного Богом народа, многое множество представителей которого по оплотом вульгарнейшего безбожного западничества.
Русский еврей — не революционер — до революции был либо бледной, нехарактерной фигурой, либо загадочным, непонятым Агасфером. Но и революционер-еврей поражал убогостью своего миросозерцания. Негатив еврейско-революционного интернационализма — сионизм — был не менее, если не более, убог и бледен. Сионист часто продолжал оставаться к тому же интеллигентом-позитивистом и безбожником. Здесь поразительно совпадает типология еврея с типологией русского. Русский интеллигент-революционер фигура характерная и одновременно крайне убогая. Не менее убог и русский «националист». Западнический уклон у обоих как раз и является свидетельством о бедности. Любопытно, что здесь западничество соединено в огромном большинстве случаев с полным непониманием и незнанием духовных глубин и религиозных основ Запада, связанного с Востоком через Грецию, Византию и арабов — в гораздо большей степени, чем это обыкновенно предполагают. В наше время вполне уже уместна тема о восточных истоках Запада.
Совершенно естественно мы приходим к проблеме возвращения на Восток как Древнего, так и Нового Израиля. Этой проблеме специально посвящен блестящий экскурс Я.А. Бромберга «Еврейское восточничество в прошлом и будущем» («Тридцатые годы». Утверждение евразийцев, книга седьмая. 1931. С. 191–211). Этот экскурс является превосходным дополнением к основной книге его автора.
Если в первом евразийском сборнике была поставлена тема Исхода к Востоку Нового Израиля, то в указанном экскурсе Я.А. Бромберга исследуется проблема Исхода к Востоку Израиля Древнего — в странном и поистине чудесном сплетении его судеб с судьбами Израиля Нового — русского народа. Трудно представить тему более важную и более трудную, чем тема Еврейского Евразийства, которую ставит Я.А. Бромберг.
Есть жуткая диалектика в том, что социально-апокалиптический и профетический пафос марксо-коммунизма, вышедшего из еврейских кругов, связан с утратой библейского духа и с объявлением ему войны, поистине отцеубийственной. Этому вполне соответствует и то, что правду о земле и правду на земле взялся осуществлять русский революционер путями неслыханной кривды, огня и меча, после того как те, кому «даны были книги в руки» — книги библейские, безнадежно отстали и ушли от своего великого идеала, превратив его в номиналистическую и риторическую фикцию (речь идет об официальном христианстве).
Быть может, здесь, и даже наверное здесь, надо искать связь русской революционной правды с еврейским коммунистическим пафосом, идущим от Маркса.
Но лишь евразийская философия может поднять на свои плечи тяжесть установления этих парадоксальных связей. Другим миросозерцаниям оно не под силу, и они караются за дерзость прикосновения к нему бессилием и пошлостью своих умствований. Книга Я.А. Бромберга является надежным евразийским противоядием против этого бессилия и пошлости.
Православные евразийцы утверждают свои упования о судьбах еврейства на словах св. апостола Павла — еврея и учителя всех народов в деле христианской мудрости, — что «Весь Израиль спасется». Но спасение для Царства Небесного невозможно без утверждения правды Божией на земле.
Неотъемлемой частью этой правды является социальная правда.
В.Н. Ильин
Яков Бромберг. Запад, Россия и еврейство. Опыт пересмотра еврейского вопроса
IНастоящая работа имеет целью обоснование правильной и современной постановки многосложного еврейского вопроса в России, с обращением преимущественного внимания на религиозно-культурную и историософскую сторону его. Попутно затрагиваемые возможности в смысле разрешения его, конечно, могут быть намечены лишь в самых общих чертах. От углубления в подробности автора удерживает не только опасение увеличить собою сонмы политических прорицателей о судьбах России, но и отвращение к традициям прогрессистского прожектерства столь недавнего прошлого. Полагая, что только суровая самокритика и строжайшее воздержание от лжеутопических мечтаний может привести к истинно новым точкам зрения и плодотворным результатам, автор тем самым отвергает в самом начале своего изложения приемы и методы дискуссии еврейского вопроса, характерные главным образом для европейской рационалистической, позитивистской и безрелигиозной мысли и сводящиеся к упорному стремлению насильственно втиснуть поставленную проблему в категории расовые, юридические и злободневно-политические. Вместо всего этого мы хотим обозреть истинное ядро русско-еврейской проблемы с тех общих точек зрения на чаемое вселенское призвание нашего общего российского отечества, которые, будучи вынесены из многообразно-трагического опыта великой катастрофы наших дней, стоят в фокусе внимания лучшей части русской культурно-исторической и религиозно-метафизической мысли. В молодом, но сильном верой и Духом учении евразийцев новые воззрения на сущность и значение катастрофы наших дней утверждаются с особенно напряженной сосредоточенностью, широтой и многосторонностью подхода, с большим размахом путепролагающего дерзновения. В свете евразийских учений об органической связанности круга евразийских культур, о предустановленной связи исторических судеб народов с их географическим месторазвитием, о разрушительности влияний западнической псевдоморфозы на внутреннюю культурно-историческую цельность евразийских этнологических субстратов — неожиданно предстает в новом свете также судьба русского еврейства. Мысли, которыми мы здесь намерены поделиться с читателем, зародились в жгучей боли от испепеляющего огня великого вселенского пожара наших дней, уничтожившего до основания не только устои старой жизни и мнимую мощь сильных мира сего (в чем для подавляющего большинства нашей интеллигенции, и в особенности еврейской ее части, состоит право русской катастрофы на звание великой революции), но и потрясшего незыблемый, казалось, фундамент того огромного, многообъемлющего, в основных очертаниях и даже многих детальных частях как будто надежно исследованного и утвержденного духовного мира, в котором двигалась историческая, культурная и социально-государственная мысль длинного ряда поколений головного отряда российского правящего слоя (в евразийском понимании этого термина). Зародившись в непосредственном опыте зла, страданий и унижений, выпавших на долю одного человеческого сознания во время нашей кровавой, исполненной столь многих позорных и бесчеловечных дел революции, среди всеобщего, всестороннего, бурно ускоренного крушения старых кумиров социально-утопического прекраснодушия и народопоклоннического лжеоптимизма, эти мысли выношены и сложились в более твердых очертаниях в безотрадные годы изгнаннического житья. И наилучшим доказательством истинности и реалистичности, в высшем, непрозаическом смысле этого слова, главных элементов евразийского мировоззрения в глазах пишущего эти сроки явилось согласование и сходство их, в их исходных основоположениях и в их дальнейших следствиях и выводах, с результатами его собственных усилий уловить какие-то определенные и всеобщие смыслы, указания и признаки возможных в будущем развитий и свершений в смутно-хаотических чертах лика России наших дней, со всем кровавым разгулом злобно-ограниченного невежества, изуверской нетерпимостью и воинствующе-безбожным фанатизмом ее правящих ныне верхов.
