— Я не думал, что снова увижу тебя, — пробормотал Зак. — Думал, что воспоминания — все, что мне осталось.
Я повернулась к нему и попыталась запомнить каждый сантиметр его лица, казалось, он делал так же с моим. Его нос был чуть шире моего, а на щеках и подбородке была тень щетины, но сходство казалось поразительным.
— Ты скучаешь по нашей матери?
Боль светилась в его глазах.
— Иногда. Но я не могу забыть, что она ушла. Она взяла тебя, но бросила меня.
И я тогда поняла, что мы испытали то же горе. Наша мать провалилась для нас обоих.
— Она не была мне матерью, — прошептала я.
Вопросы возникли в его глазах.
— Она пыталась быть нормальной, но не смогла взять себя в руки. Она была пьяна или под кайфом большинство дней. И она заводила больше бойфрендов, чем я могу сосчитать. Каждый новый парень был хуже предыдущего.
Я чувствовала себя плохо, говоря о матери, после того, как видела ее недавно. Но это было правдой. Она никогда не была заботливой матерью. Ее пренебрежение убило бы меня, если бы не ОЭС.
Зак напрягся.
— Они делали тебе больно?
— Не считая редких оскорблений, они игнорировали меня. Одиночество и отвращение матери были намного хуже.
— Отвращение? — спросил Зак. Я поняла, что он держит меня за руку. Он заботился обо мне. Тепло засветилось в моих глазах.
— Потому что я Иная. Когда она узнала, что я не нормаль, она стала называть меня уродиной и говорить, что я разрушила ее жизнь.
— Это дерьмо! — лицо Зака исказилось от гнева. — Она тоже Иная. Отец говорил, что она всегда ненавидела себя за это. И поэтому не хотела меня или его.
— Я сожалею, — прошептала я.
Зак покачал головой.
— Все хорошо. Теперь мы есть друг у друга.
— Не могу дождаться, чтобы увидеть нашего отца, — сказала я. Зак посмотрел в окно, сжав губы. — Что-то не так?
Он покачал головой с тем, что вероятно, должно было казаться ободряющей улыбкой.
— Нет. Последние несколько недель были изматывающими. И ты не делала их легче для нас. И папа отчаивался с каждым днем. Я боялся, что он сделает что-нибудь глупое.
Зак наверняка заметил замешательство на моем лице.
— Ненависть между нашим отцом и Майором, как гноящаяся язва. Она может запутать, что правильно, а что нет.
— Что ты имеешь в виду?
Казалось, Зак жалеет, что завел эту тему.
— Наш дядя, папин близнец, заперт в тюрьме строгого режима ОЭС уже двенадцать лет. Не было ни дня, чтобы отец не думал о нем. Они были действительно близки, а он не видел его больше десяти лет. И за все эти годы ненависть отца к человеку, запершего его брата, только возросла.
И я подозревала, что участие моей матери только усилило ненависть.
У меня есть дядя в тюрьме ОЭС. Я вспомнила, что мама говорила о нем.
— Наверное, он сделал что-то, чтобы попасть в тюрьму, верно?
Зак скривился.
— Многие люди заперты в тюрьме ОЭС только из-за отказа работать с ними. Они думают, что Изменение делает нас собственностью ОЭС и ФБР.
Майор приказал Алеку убедиться, что я все время под контролем, так что слова Зака имели смысл. Каждый Иной — возможное оружие, и если оружие не на нашей стороне, лучше его запереть. Но я также поняла, что Зак не ответил на мой вопрос.
— А наш дядя?
— Слушай, я согласен не со всем, что он делал, — медленно сказал Зак. — Но наш отец любит его, и я вижу какую боль ему причиняет знание, что его близнец сидит взаперти, не получая справедливого судебного разбирательства. Иногда любовь к кому-то ослепляет тебя.
Никто не знает этого лучше меня. Даже сейчас воспоминание о серых глазах Алека, его смехе, заставляет мое сердце биться сильнее. Но моя любовь не ослепила меня настолько, чтобы я вредила другим. Что любовь нашего отца к своему брату заставляет его делать? Я открыла рот, чтобы спросить, но Зак внезапно выпрямился.
— Мы прибыли.
Я наклонилась через него и посмотрела вниз, но увидела только бесплодную землю и красные горы. Мы направились прямо к одной из скал.
— Я ничего не вижу. Оно замаскировано?
— Да. Весь комплекс находится под землей. Основание горы на самом деле вход.
Мои глаза расширились. Будет трудно сбежать из подземного штаба. Вертолет летел прямо на острые камни. Я вцепилась в сидение, когда красная гора полностью заполнила лобовое стекло. В любой момент мы столкнемся со скалой.
ГЛАВА 30
Лопасти вертолета коснулись скалы, но без удара. Они прошли прямо через поверхность, как и остальная часть вертолета, будто гора состояла из дыма. Мгновение темноты, а после мы оказались в огромном ангаре, и я поняла, что мы внутри горы.
— Что произошло? — спросила я ошарашено. Я повернулась, чтобы посмотреть на место, откуда мы прилетели. Там была та же красная твердая скала, но теперь мы видели ее изнутри.
Лютор посадил вертолет в центре платформы, отмеченной красным крестом. Грузовики, танки, вертолеты и машины заполонили почти все свободное пространство пещеры. Грубые красные каменные стены пылали, как огонь, в свете галогенных ламп, прикрепленных к потолку.
Зак указал на парня, сидящего в стеклянной будке, прикрепленной к одной из стен, положившего ноги на стол. Он помахал нам рукой, надувая пузырь из жвачки, лопая его и продолжая жевать.
— Он наблюдает за происходящим снаружи через экраны в будке. И если это один из нас, он растворяет скалу, и мы можем пройти сквозь нее, как сквозь дым. Неплохо, да?
Я моргнула. Преуменьшение века. Это удивительно. Зак открыл вертолет, выпрыгнул и придержал дверь для меня. Я последовала за ним и осмотрелась. Три вертолета, базуки, ракетные установки, пулеметы и бесчисленные ящики с указателями «боеприпасы» или «взрывчатка». Похоже, они готовились к войне.
— У вас много… вещей.
Зак пожал плечами.
— Мы должны быть готовы. Обеспечение защиты штаба — большая ответственность, мы относимся к ней очень серьезно. Слишком много жизней зависит от этого.
Затем он взял меня за руку и повел к лифту, встроенному в скалу. Лютор и Яго не пошли за нами. Они остались позаботиться о вертолете, но я не буду скучать по их любопытным взглядам, направленным в нашу сторону. Это место не напоминало ОЭС, люди наверняка будут болтать о воссоединении нашей семьи несколько дней. Мы вошли в огромный лифт из стекла и металла. В него поместилось бы человек двадцать, но когда двери закрылись, он стал казаться слишком маленьким. Я прислонилась к холодному металлу, пытаясь успокоить учащенное сердцебиение. Десять кнопок находилось на панели лифта.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
