Я тоже впервые услыхал это имя.
— Орфей? — переспросил Саня. — Где-то во фракийских землях жил он, широко лились его песни, он мог своим дивным голосом заставить людей плакать и смеяться, радоваться и страдать.
— Какой я к черту Орфей, — махнул рукой Степан. — За полгода совсем разучился петь.
— Кто умеет, тот не разучится. Ну-ка спой.
Степан встал со скамьи, повернул голову вправо и влево, словно мог увидеть блуждающие в синеве вечерние тени, вспыхнувшие в небе звезды, широкий разлив листвы под балконом, и тихо запел:
Румянятся зори над городом ясным,На башни кровавое золото льют…Рабочего брата из Гвардии КраснойВраги для расстрела в предместье ведут…Голос его полнился отвагой и звенел в высоте.А зори играют сиянием стёкол,Всходящее солнце горит впереди…
Внизу, под балконом, стали собираться люди. Подняв головы, они слушали Степана. Были тут и хлопцы из «Молнии». Но они ничем не выдали своего присутствия, и Степан пел свободно, голос его радовал, как восход солнца, будил в душе все самое лучшее.
Он ранен врагами, страдающий сокол,Кровь капля за каплей стекает с груди.
Внизу горячо зааплодировали, а Степан устало сел на скамью.
— Пой, Точильщик! — крикнули снизу. — Пой, Степка!
Но он отрицательно покачал головой. Длинные тени легли на стену дома, над ними пронеслась поздняя птица. Я вижу перед собой бушующий океан, и Саня уже весь мыслями там, у Днепровских порогов, где он начнет новую жизнь. Он садится рядом со Степаном и, обняв его за плечи, говорит не то радостно, не то грустно:
— Выходит, форварды покидают ноле!
— Скажите, а какова дальнейшая судьба Степана Головни, Сани Стона и Вовы Радецкого?
Этот вопрос могут мне задать после выхода книги. Обычно такие вопросы рождают у автора чувство удовлетворенного тщеславия. Раз читатель поверил в существование героев книги, значит, их образы реальны, жизненны. В таком случае, цель почти достигнута. Но за первым вопросом может последовать и второй:
— Очевидно, под именем Вовы Радецкого автор изобразил себя в пору юности?
Между тем повесть не автобиографична, а в герое, от лица которого ведется повествование, как и в его друзьях — Степе и Сане, собраны черты многих, и образы их лепились не с натуры.
…В метро подошел ко мне однажды пожилой лысоватый человек, с гроздью удочек в правой руке, пустой рукав левой был заправлен в карман пиджака. Лукаво подмигнув, он спросил:
— Узнаешь?
— Нет…
— Ну и тип! А ты подумай, припомни.
Его морщинистое, худощавое и подвижное лицо не вызывало никаких воспоминаний. Тогда он спросил:
— Кому ты проиграл пари? Кто говорил, что мы еще прокатимся на подземке, что самолеты станут для нас обычным явлением, кто говорил, что наши дети не будут иметь представления о бирже труда?..
— Погоди, погоди, — перебил я его и, узнав в нем друга детства, бросился обнимать.
Он не был склонен к сентиментальности и потребовал свой выигрыш. Но кто же станет через тридцать пять лет расплачиваться за пари такой ценой — подставлять свой нос под двадцать щелчков! Впрочем, лысоватый человек оставался неумолимым. На меня повеяло давно отшумевшей юностью, которая мила каждому, и я отдался во власть этого жестокого человека. Кто знает, не придумает ли он новую версию: будто я спорил с ним, что никогда человек не преодолеет земного притяжения или не вознесется к звездам? Впрочем, тогда он не отважился бы такое предсказывать — на нашей улице его сочли бы сумасшедшим.
Друг юности ушел удовлетворенный, а мне захотелось напомнить взрослым, какими они были когда-то, о чем думали и мечтали, рассказать молодым о тех днях, когда мы нерешительно вступали в жизнь. Не наша вина, если уж больно робкими были наши грезы и жизнь оставила их далеко позади. Разве наши чувства, мысли и рассуждения тех лет, когда юная советская власть формировала из нас новых людей, не связаны с нашим сегодня? Ведь все, о чем повествуется в этой книге, кажется, произошло только вчера.
Киев, 1960–1962
Наум Халемский (биографическая справка)
Наум Аврамович Халемский родился в 1911 году в Киеве. В 1927 году он стал работать слесарем на музыкальной фабрике, а в 1930 году, как рабкор, был командирован на учебу на факультет комсомольской журналистики Харьковского Коммунистического университета им. Артема. Впервые его очерки появились в газете «Комсомолець України», где он работал киевским корреспондентом.
С 1938 года его очерки регулярно печатались в газете «Комуніст». Во время Великой Отечественной войны Н. Халемский был фронтовым корреспондентом, а затем — заместителем редактора армейской газеты и вместе со своей армией прошел весь путь от берегов Дона и Волги до Германии.
В послевоенные годы рассказы и очерки Н. Халемского публикуются в журналах «Нева», «Огонек», «Смена», «Советская женщина», «Вітчизна», «Советская Украина», «Україна», в газетах «Известия», «Правда Украины».
Две книги очерков вышли в издательстве «Радянський письменник». В Москве издан сборник рассказов — «Самая красивая на земле». Популярностью пользуется написанная им в соавторстве с П. Северовым повесть «Последний поединок». Эта повесть и многие рассказы Н. Халемского переведены на словацкий, румынский, болгарский, французский языки.
Н. Халемский награжден орденами Красного Знамени, Отечественной войны I степени, Красной Звезды. Член КПСС с 1931 г.
Примечания
1
Дом общественно-принудительных работ.
2
Полузащитник.
3
Вратарь.
4
Защитник.
5
Угловой удар.
6
На блатном жаргоне — финский нож
7
Уголовный розыск.
8
Модный в то время танец.
