— Передача уже начинается, — напомнил продюсер, взглянув на электрические часы, висевшие на стене.
— Срывать или откладывать нельзя, хуже некуда, — размышлял Вадик вслух. — Этот скандал опять же на руку нашим конкурентам. Пойдут слухи и измышления. Черт-те что ведь могут придумать.
— Типа, не уважает избирателей, — поддакнул Трофим.
— Помолчи, а! — свирепо сказал ему Сабуров.
— Может, наш гример успеет что-нибудь сделать? — спросил продюсер.
— Обойдемся, — решил Вадик. — Оставим как есть. Пусть все видят, как нелегка ответственность, которую берет на себя наш претендент. Идемте!
И он решительно распахнул перед Сабуровым стеклянную дверь в студию, где уже сидели зрители, в основном братва Сабы со своими марухами. Ну и рожи, простонал про себя Вадик. Но делать нечего… Хоть вопросы будут задавать, какие я для них составил.
— А вы пройдите вон туда. — Продюсер указал замешкавшемуся Трофиму и обоим телохранителям на незанятые места.
Присутствующие сразу притихли и уставились на налившуюся фиолетовую шишку их нынешнего авторитета и будущего губернатора.
— Нормально, — громко сказал какой-то парень своему соседу. — У меня такой же фингал был, помнишь? Когда нас из Танькиной комнаты выгоняли.
— Начинаем? — спросила у Вадика субтильная ассистентка в очках, с ужасом и восторгом глядя на лидера предвыборной гонки.
— Да, — кивнул тот. — Все оставим как есть, нам нечего скрывать перед лицом широкой общественности. Но предварительно дадите мне слово.
С этими словами Вадик бесцеремонно застегнул пиджак на будущем губернаторе, поправил ему галстук и прикрепил микрофон к лацкану.
— Расстегнете пуговицы, когда будете садиться в кресло, и не забудьте улыбнуться в камеру… — сказал он. — И непринужденно, пожалуйста, как будто вы делаете это по нескольку раз в день.
Сабуров зло посмотрел, но промолчал. Когда они сели, под аплодисменты присутствующих, за стол, Вадик проследил за Церемонией расстегивания пиджака на претенденте, потом встал и, прокашлявшись, заговорил трагическим голосом в камеру:
— Я, как представитель нашего претендента на должность губернатора, вынужден нарушить принятый здесь ритуал представления общественности претендентов на должность губернатора, чтобы извиниться за задержку и сделать небольшое вступление. Дело в том, что только что, по дороге сюда, прямо возле входа своей штаб-квартиры Николай Викторович подвергся организованному нападению неизвестных личностей.
Аудитория согласованно охнула.
— В результате, как вы сами видите, он получил ушиб головы в районе левого виска. Мы предложили ему последовать в больницу, но господин Сабуров мужественно отказался, сославшись на то, что его ждут зрители и он не может их подвести!
На это собравшиеся бурно зааплодировали, некоторые закричали: вау! Кажется, сойдет, подумал Вадик. Главное, чтобы Сашок с Ленчиком все правильно поняли.
— … И потребовал, чтобы его немедленно доставили сюда, на телестудию! — сказал он, переждав, пока смолкнут аплодисменты. — Поэтому я попросил бы всех присутствующих, без различия их позиции, в своих выступлениях учитывать состояние Николая Викторовича… — Вадик сделал театральный жест в сторону претендента.
Будущий губернатор немного приосанился и одновременно скромно потупился.
— Может, расскажете, как это было? — спросил ведущий.
— Сам не заметил, как получилось, — сказал он. — Вдруг налетели со всех сторон… Пришлось отбиваться. Троих сбил, а одна бабка сбоку бутылкой врезала… А милиции нашей, как всегда, не видно. Когда она нужна, ее не найдешь. Когда не нужна — вот она, рядом!
Эти слова были встречены бурной овацией аудитории.
— Вы собираетесь навести в этом порядок, чтобы не только будущий губернатор, но и простые граждане чувствовали себя защищекными? — спросил ведущий.
— Это первым делом, — мотнул головой Сабуров. — Чтоб менты, милиЦИя, словом, место свое знали.
— Нельзя ли поподробнее о случившемся? — спросил ведущий, преданно глядя в глаза будущего начальства.
— Ну а что тут еще скажешь? — пожал плечами претендент. — Еле отмахался от них.
— Много их было?
— Не считал. Думал, уже отбился, но по голове вот досталось… — Он потрогал шишку. — Да ладно, чего об этом много говорить, может, у кого вопросы есть?
8
— …да он чокнулся! — присвистнул Ленчик, глядя на экран телевизора. — Он что там несет? Вадик нынче за кого? За большевиков или за коммунистов?
— Наоборот, все даже очень грамотно, — сказал Саша, не отрывая взгляда от экрана. — Он же его идиотом выставил! Не ожидал… Вот это Вадик. Откуда что берется! Растет прямо на глазах… Неужели ты не понял? Не могло такого быть! А Вадик сознательно гонит пену. Он же обратился прямо к нам, чтобы мы тут же, бегом, последовали на Почтовую, к этой самой штаб-квартире Сабурова! Там всегда толкутся его сторонники, эти бешеные бабки с плакатами!
— Бешеные бабки, хм… Нельзя ли обыграть этот каламбур? — почесал у себя в затылке Ленчик. — Типа, Сабуров потребовал у спонсоров больших бабок на свои выборы, и те прислали толпу сумасшедших старух с плакатами в его поддержку.
— Все потом… — озабоченно сказал Саша. — Если это было организованное нападение, там должна была быть грандиозная потасовка, понимаешь? А я что-то о ней не слышал, давно бы передали… Саба наверняка по пьянке ушибся, а Вадик постарался это использовать на все сто! И посадил его на крючок, и тому ничего не остается, как это публично признать и пойти у Вадика на поводу… Понял наконец? А послезавтра у них, у Солодухина и Сабурова, — диалог на телевидении, неужели не понимаешь? Да Солод размажет его по стенке, когда публично обвинит Сабу в фальсификации факта с целью разжалобить избирателя и обвинить конкурента путем создания дешевой сенсации. Дошло теперь?
В голосе Саши было нетерпение.
— Я готов, — поджал плечами Ленчик, поднявшись с кресла. — Звучит заманчиво, но уж больно фантастично, чтобы наш Вадик до этого додумался… Может, я съезжу туда один? А ты оставайся здесь, кому-то надо быть на телефоне, тебе не кажется?
— На всех телефонах, — усмехнулся Саша. — Ты давай, двигай! И будь аккуратен, ни к кому не подсаживайся! Только общественным транспортом. А оттуда — позвонишь. Незамедлительно, ты понял? Кстати, забыл сказать: вчера наша Светочка радостно докладывала своему сутенеру, а по совместительству кандидату в губернаторы, что она успешно избавилась от мондавошек. Обхохочешься! Интересно, от кого она их подцепила?
— А чего ты на меня смотришь? — обиделся Ленчик. — Не от меня же.
— После нас, — кивнул Саша.
— Так что напрасно Вадик от нее гордо отказался, — добавил Ленчик.
— Кстати, давай договоримся, чтоб мне было все известно… — сказал Саша, наблюдая, как Ленчик одевается.
Он взял сотовый и сунул его Ленчику во внутренний карман куртки.
— Это зачем? — удивился тот. — А если моя мать позвонит?
— На всякий случай, — сказал Саша. — Всего можно ожидать. Все-таки на финишную прямую выходим. По своему опыту знаю. Сейчас все пойдут на всё. Наступает цейтнот, и обеим сторонам терять уже нечего. Ладно, давай, топай, чтоб там все-все узнал…И сразу назад.
…—…все слышал? — Тихонов поднял глаза на Илюхина. — Вот такие дела… Представляешь? Этот мордодел у Сабурова работает на Солода!
Илюхин пожал плечами:
— Кто б сомневался. Они там, в Москве, все одной веревкой…
— Ладно, гадать не будем. Ты слышал, этот шибздик сейчас выезжает на Почтовую. Перехвати его где-нибудь пораньше, и чтоб без шума и пыли.
— А журналист? — спросил Илюхин. — Ты ж говорил, чтоб сначала его?
— Обстановка меняется каждую минуту, — сказал Тихонов, выключив магнитофон. — Этот пацан все правильно сказал насчет цейтнота. Некогда рассусоливать… Хоть знаешь, что такое цейтнот?
Илюхин промолчал, глядя в сторону и переступая с ноги на ногу.
— Все, раздумывать некогда, — махнул рукой Тихонов. — Журналист остается за тобой.
— Почему за мной? Договорились же… — недовольно буркнул Илюхин. — Вроде распределили обязанности. Саба взял его на себя.
Он кивнул на телевизор, где собравшиеся в очередной раз аплодировали будущему губернатору.
— Ну ты ж видишь, что там делается… — сказал Тихонов. — Надо ж такое придумать: всех своих пацанов согнал на телевидение. Слушай, а Трофим, оказывается, там тоже торчит? — Он присвистнул, глядя на экран. — Он где сейчас должен быть? Богдана, выходит, тоже никто не пасет?
— Это не моя проблема… Ну я пошел? — спросил Илюхин.
— Одна нога там, другая — тоже там, — сказал Тихонов, не оборачиваясь от экрана, где Трофим с важным видом посматривал на свои часы, блеснувшие при свете «юпитеров».
