В течение вечера и всей почти с 24 на 25 марта 1942 г. кавалерийские подразделения 2-й Гв. КД выдвигались из деревни Годуновки походными колоннами по маршруту Таганки, Мал. Еленка, Субботники, Городище, Луги. В 9 часов утра прибыли в Луги. Днем через Бол. Еленку выдвигались поближе к участку предстоящего наступления. Бойцы с жадностью впитывали отрывочную информацию из бесед со здешними жителями и партизанами о последних боях и обстановке на этом участке. Ведь уже назавтра-послезавтра с реалиями этой боевой обстановки предстояло ознакомиться на практике.
26 марта 1942 г. в течение суток подразделения сводной группы полковника М.Н. Завадовского сосредоточились в районе Минино, Великополье, где проводили подготовку к наступлению. В ночь на 27 выступили.
27 марта 1942 г. весь день под Заречьем и деревней Свиридово шли ожесточеннейшие бои. Немецкие оборонявшиеся подразделения на деле доказали, что в феврале—марте относились здесь к противодействию партизанам как к серьезной фронтовой работе. Была отлажена система пулеметного, артиллерийского и минометного огня в случае советских атак. Атаки отбили. Десятки кавалеристов и партизан погибли. К примеру, один только Колединский партизанский отряд потерял в этот день убитыми в бою 14 бойцов. Выйти к большаку не смогли.
28 марта в течение суток немцы наносили бомбовые удары по атакующим подразделениям группы Завадовского и партизан полка Жабо. К юхновско-вяземскому большаку советские подразделения в этот день так и не пробились, увязнув (а возможно, и сознательно укрываясь от вражеских авиации и заградогня) в рощах и перелесках под деревней Свиридово. До большака отсюда более 2-х км, что означало для противника возможность продолжения бесперебойного использования этой коммуникации. В ночь на 29 марта 1942 г. советские атаки в направлении Свиридово, Маньшино, Сизово были отражены. 29—30 марта подразделения группы Завадовского были выведены из боевого соприкосновения с противником, отведены к деревне Минино, к селу Великополье. Наступление — если не имитация для галочки — выдохлось, не принеся никаких позитивных результатов. Конечно, для выживших и тем более погибших под артминогнем и бомбардировкой у Свиридово это было совсем не имитацией, а частью судьбы, может быть — главным в судьбе. Уж кому-кому произошедшее не выглядело главным событием в судьбе, так это «отцу-командиру» горе-отряда, полковнику М.Н. Завадовскому! Как говорится, кому война — а кому мать родна. Вот что пишет об этом П.А. Белов в своих фронтовых записках, т.н. походном дневнике, запись 4 апреля 1942 г.:
«Появился с докладом о роспуске отряда полковник Завадовский. Он очень доволен своим назначением на должность командира 18 гв. сд и полетит на ту сторону фронта на самолете. Однако я высказал ему свое недовольство безуспешными действиями отряда и понесенными при этом большими потерями».
Я другой такой страны не знаю, где после столь «успешного» командования, как в случае с Завадовским, распекаемый начальством человек был искренне счастлив и получал очень неплохую должность. Под знаменами Завадовского от 57-й кавдивизии остались рожки да ножки, несколько десятков людей в строю. Это равносильно слову «разбита». Расформирована. Потом командование сводным отрядом: и сами умылись кровью, и группе М.Г. Ефремова делом доказали — рассчитывайте лишь на себя. Но это ведь их проблемы, тех, кому самолетом в советский тыл не лететь. А что ж Михаил Николаевич? Он очень доволен своим назначением на должность… Из кавалерии в пехоту, из армии в гвардию, из окружения в советский тыл. Это не принципиально, не так ли? Главное — есть где развернуться, есть где очередную пользу Родине принести.
Безвестные партизаны, бойцы и командиры отряда приказ пытались выполнить, не удалось. Но теперь и П.А. Белов, и фронтовое командование могли, «сохранив лицо», с полным на то основанием сказать генералу М.Г. Ефремову: мы Вас (Вашу группу) не предали своим безучастным отношением. А раз с опергруппой Белова объединиться проблемно, так рассчитывайте теперь лишь на свои силы, причем ориентируясь на прорыв в восточном направлении, к армиям Западного фронта — 49-й, 43-й и, кстати, к своей же собственной, 33-й.
БЕССИЛИЕ АРМИЙ ЗАПФРОНТА
Нельзя сказать, что «вот ефремовцы — герои, а остальные… разве сравнишь?» Ефремовцами, хотелось бы кому-то или нет, приходится считать и те дивизии 33-й армии М.Г. Ефремова, что к Вязьме не уходили, отрезаны не были и продолжали действовать в составе основной группировки Западного фронта. Продвижение их в конце зимы и весной 1942 г. было недостаточным для перелома ситуации на вяземском направлении. То же в равной степени относится и к войскам соседних армий Западного фронта. Они тоже пытались пробиться к Вязьме, помочь попавшей там в отчаянное положение группе М.Г. Ефремова, но оказались бессильны.
С февраля по апрель 1942 г основной задачей войск 43-й армии, действующих северо-западнее города Юхнов, было одно-единственное: «расчистить» от врага коридор к ушедшей на запад ударной группе 33-й армии. То есть взломать фронт противника, специально созданный им для блокирования этой группы. Бесконечные советские атаки достигали успеха обычно при одном из двух условий: ночной удар одновременно с нескольких направлений — или изматывание обороняющихся с надламыванием их воли длительностью боя на морозе, с непрерывным продвижением советской пехоты ползком вперед на десятки и сотни метров. Когда возникало опасное положение, а исправить его контратакой было практически некому, немцы отходили. Первоначально основным направлением наступления 43-й армии была ось Захарово — Шеломцы (8 км западнее деревни Захарово). Шеломцы так и не взяли — ни в феврале, ни в марте, ни в апреле. Деревню Березки на р. Воря взяли 6 марта, а лежащее немного южнее Бочарово — лишь 20 марта. Дальше немцы на этом участке не пускали. Тогда внимание армейского командования было перенесено на участок южнее. В конце марта т.н. Южная ударная группа 43-й армии попыталась решительно прорвать фронт вражеской обороны на слиянии Угры и Вори, у деревни Малое Устье. 26 марта 53-я стрелковая дивизия взяла Малое Устье, 29 марта была взята Красная Горка. 30 марта бой шел в Большом Устье, это уже на западном берегу Угры.
К моменту начала активных действий Западной группы 33-й армии по прорыву на восток, к середине апреля 1942 г., линия передовых позиций наших частей 43-й и 49-й армий, т.е. линия основного фронта к востоку от указанной группы М.Г. Ефремова, проходила с севера на юг следующим образом. Противник занимал по речке Уйка пункты Шеломцы, Гуляево, Шлыково, передовые позиции в лесу восточнее названных, а также юго-восточнее, в районе Ваулснки. Весь восточный берег реки Воря в нижнем ее течении, а также деревни Березки и Бочарово, расположенные непосредственно на западном берегу сильно меандрирующей реки Воря, были в ходе долгих боев уже заняты нашими подразделениями. Ближе к устью Вори немцы отошли от узкого выступа в меандре у деревень Александровка и Мал. Устье. Далее, непосредственно южнее устья на Угре реки Вори, нашими частями был занят и стойко удерживался в качестве важного плацдарма район деревни Большое Устье. Обратим внимание, немецкой стороной в документах этот пункт именовался Малое Устье — это не ошибка, а данные наших дореволюционных карт, принятые за основу немцами. Еще южнее, у впадения в Утру речки Собжа, у Косой Горы, линия фронта проходила по Угре. Южнее наши войска занимали небольшой павловский плацдарм, и дальше линия фронта снова пролегала по Угре к Юхнову, приблизительно до устья Рессы. Таким образом, наиболее удобными, ближайшими районами для окруженных сил Западной группы 33-й армии для выхода из окружения были плацдарм на Воре и плацдарм в районе деревни Большое Устье. Выход на павловский плацдарм — это северо-восточнее д. Стененки — был менее приемлем, поскольку требовалось пройти вдоль фронтовых позиций врага еще несколько километров. Растущий с каждым днем разлив Угры существенно осложнял выход к нашим частям на иных участках линии фронта.
Вероятно, самым страшным, главным днем проверки на стойкость немецких солдат участка фронта в устье Вори стал день 6 апреля 1942 г.
С 7 по 12 апреля 1942 г. части 43-й армии, пытаясь атаковать позиции противника на участке Бочарово — Красный Октябрь, не добились совершенно никаких положительных результатов. 11 апреля немецким бомбардировщикам удалось без каких-либо проблем разбить наведенный нашими саперами по весеннему льду мост в полутора километрах южнее Большого Устья. Энтузиазма «атакующей» пехоте 43-й армии это явно не добавило.
Советская аксиома из довоенных времен бестселлера «спасение утопающих—дело рук самих утопающих!» — осталась аксиомой и на войне. Окруженным под Вязьмой ефремовцам, как и прежде, предстояло рассчитывать лишь на свои силы.
