Валлон почувствовал, что за спиной кто-то стоит. Геро, потупив взгляд, протягивал ему кружку эля. Франк осушил ее и вытер рот.
— Как ты считаешь, который сейчас час?
— Я уже потерял счет. Даже не знаю, в какую сторону света нас развернуло. Слава Богу, Дрого так же дезориентирован, как и мы.
— У меня нет такой уверенности, послушай, с каким гамом птицы летают над морем. Подозреваю, туман лежит только вдоль береговой линии, и нормандцы ждут, когда нас станет видно.
— Тогда будем молиться, чтобы туман не рассеялся до ночи.
На Валлона вдруг накатила волна воспоминаний.
— А животные, они обладают способностью мыслить?
Геро заморгал от столь неожиданного и весьма странного вопроса.
— Аристотель утверждает, что человек — единственное разумное существо на земле. А почему вы спросили?
Валлон вперил взгляд в пелену тумана.
— Однажды я делил свой кров с крысой, которая проявляла почти человеческую сообразительность. Каждый вечер, когда я отставлял миску, она приходила подбирать крошки. Всегда в одно и то же время она выползала из одной и той же дыры одним и тем же путем. Чтобы ее не было видно, крыса подкрадывалась с лоскутом ткани на спине. Неужели ты будешь отрицать, что она не способна понимать?
Геро подумал.
— Она не видела вас и поэтому думала, что и вы ее не видите. В действительности такой ум всего лишь форма глупости, ведь вы могли ее убить в любую секунду.
Он переступил с ноги на ногу.
— Сэр, кров, о котором вы говорите, это когда-то упомянутая вами тюрьма?
Валлон кивнул.
— Я расскажу тебе об этом как-нибудь в другой раз.
Снорри закричал. Валлон быстро повернулся. Ветер утих почти сразу же, но он все еще ощущал его прикосновение на своей щеке.
— Ветер был попутный?
— Да, юго-западный.
— Все готово к поднятию паруса?
Снорри бросил на Радульфа сердитый взгляд.
— Еще много чего надо доводить до ума, но кое-как сможем пойти.
Все ждали, задрав головы. Валлон развел руками, а затем упер их в бока. Он поймал взгляд Радульфа, но постарался остаться спокойным. Еще один порыв ветра покрыл море рябью. Парус дрябло хлопнул и осел.
— Скорей бы уже стемнело, — сказал Геро.
— Цыц!
Вэланд ткнул пальцем куда-то за пределы левого борта. Валлон подошел к нему, ступая так тихо, как только мог, и подался вперед, прислушиваясь. Ничего, кроме жалобных криков чаек, он не услышал, но сомневаться в Вэланде не приходилось. У парня уши такие же чуткие, как у лисы. В конце концов еле слышные всплески гребцов донеслись и до него. Звук то приближался так, что были слышны голоса людей в лодке, то удалялся, почти исчезая.
Он огляделся. Радульф заряжал арбалет. Франк наклонился к уху сокольника.
— Где они?
Сокольник показал пальцем. Валлон сощурился, пытаясь сосредоточиться. Он услышал плеск, увидел мелькнувшее весло и взбитую им пену. Корабль выступил из туманной мглы в сотне ярдов от них. Он направлялся в сторону берега с опущенным парусом и гребцами, работающими на веслах. Наступил момент, когда они проходили так близко, что, взгляни хоть кто-нибудь из них направо, «Буревестник» непременно был бы замечен. Но никто не посмотрел в их сторону, и через несколько мгновений корабль растворился в белесом мареве.
— Приготовь лук, — сказал Валлон, обратившись к Вэланду. — Они еще появятся.
— А вот и ветер! — воскликнул Радульф, оборачиваясь к корме.
«Буревестник» накренился. Парус наполнился ветром, и мачта застонала. Вэланд прилаживал к луку новую тетиву — старая от сырости потеряла упругость. «Буревестник» набирал скорость, оставляя за кормой бурлящий кильватер. Туман уходил назад, и в появившихся разрывах взору Валлона открылись нормандские корабли. Прямо по курсу пелена, становясь прозрачнее и светлее, приобретала розовый оттенок. Низкое вечернее солнце отбросило тень «Буревестника» на завесу тумана, и в следующее мгновение перед ними, казалось, распахнулась дверь и они очутились за его пределами. Солнце уже садилось, и море пылало в его лучах между черными блестящими отмелями.
— Геенна огненная!
Прямо перед ними, не более чем в четверти мили, качалось на небольших волнах рыболовецкое судно, битком набитое нормандцами. Некоторые солдаты неспешно гребли, другие поднимали парус. Один из них увидел «Буревестник» и крикнул.
— Из Линна идут еще корабли, — сказал Вэланд.
Валлон увидел паруса в нескольких милях южнее.
— Пока не будем брать их в расчет.
Их положение казалось безнадежным. Нормандцы были прямо по курсу, закрывая им выход из узкого залива между двумя обнажившимися отмелями. Чтобы обойти их стороной, не хватало места для маневра. Но даже если бы им удалось прорваться, при таком слабом ветре «Буревестник» не смог бы уйти от нормандских гребцов. Его гнало на неприятеля со скоростью не большей, чем у пешего ходока. Скоро они окажутся досягаемы для арбалетного выстрела с вражеского борта. Валлон сложил руки рупором вокруг рта.
— Снорри, так держать. Ты слышал? Не сворачивать.
Радульф шумно втянул воздух сквозь стиснутые зубы.
— Капитан, у них численное превосходство один к пяти.
— Я знаю. Тридцать человек В судне, вполовину меньшем нашего корабля. Смотри, как они там теснятся. К тому же после перехода на веслах из Линна они вряд чувствуют себя бодро.
Солдаты пришли в движение, натыкаясь друг на друга, так что от их беспорядочных перемещений корабль раскачивался, едва не переворачиваясь. Некоторые схватились за весла и принялись энергично грести. Другие натягивали кольчуги. Их судно подпрыгивало на волнах, и казалось, что оно водит носом из стороны в сторону.
— Они организуются ко времени, когда мы подойдем к ним, — возразил ему Радульф.
Валлон вгляделся, прикрывая глаза ладонью.
— Я не вижу стрельцов.
— Это пехота. Мечи и копья.
«Буревестник» накренился, описывая носом дугу.
— Что за!..
Валлон бросился на корму.
— Я же сказал держать прямо.
— Я смогу их обойти стороной, — ответил Снорри, налегая на рулевое весло.
— Они догонят нас, мы и фурлонга[36] не пройдем, — сказал Валлон, вырывая у него из рук руль. — На таран.
— Я не собираюсь разбивать свой корабль.
— Он в два раза больше их посудины. Мы сомнем их, как орех.
Арбалет Радульфа со свистом выстрелил. Валлон выхватил меч.
— Делай… что… я… сказал.
Снорри потряс кулаком.
— Вы заплатите за весь ущерб.
Валлон кинулся назад, на нос корабля. Радульф изобразил на лице разочарование, показывая, что промахнулся.
