Вернувшись, монах доложил: точно, живет юнец с родителями, имеет на содержании кота, который в талии потолще его самого будет. Кот вряд ли что летучий – с таким пузом не разлетишься. Но на роже написано: многое разумеет и мало кого уважает.
– А звать юнца Алексеем, а лет ему от роду двадцать пять, а нрав у него упрямый – дальше некуда, – завершил свой доклад брат Альбрехт.
– Ты к коту подойти пробовал? Он как – шипел?
– Нет, не шипел. Глядел, как ландскнехт на вошь.
– А сам-то ты как к котам относишься? – наконец догадался спросить Адам.
– А чего к ним относиться? Зловредные твари, многие из них служат сатане.
– Он это учуял. Я сам должен с ним потолковать. Может, договоримся?
– А как, чадо? На лунную дорожку надежды мало – там, как к этому Алексею идти, сплошные повороты.
– Разве она по крышам не пролегает?
– По крышам? Крепко ж тебя припекло, чадо.
Хотя Адам уже более ста лет пребывал в призрачном состоянии и падение с крыши ему ничем не грозило, он порядком струхнул, когда пришлось перепрыгивать через улицу. Но азарт победил, и вскоре Адам стоял возле дома, описание которому брат Альбрехт дал такое:
– Демонами охраняем и развратными девками подпираем!
На самом деле это был самый что ни на есть правильный югендстиль, и Адам в земном своем существовании прямо мечтал снять квартиру в таком новомодном доме, со множеством лепнины на фасаде, с полуобнаженными кариатидами у дверей и всякими причудливыми гипсовыми цветами на потолке.
Дорожка окончилась как раз у парадного, и Адам не сразу решился войти. Он понятия не имел, что может случиться с привидением, нарушившим закон так далеко от места упокоения тела. Образуется прозрачная упругая стенка и не пустит идти дальше? Некая сила отшвырнет обратно в особняк? Явятся невообразимые демоны и повлекут на мучения?
Адам очень осторожно сделал первый шаг – и ничего не случилось. Тогда он влетел в парадное.
Брат Альбрехт учил его проходить сквозь стены – как полагается, правым плечом вперед и с особым движением локтя. В особняке это получалось – ну так там и стены родные. Адам принял нужную позу и просочился в прихожую Алексеевой квартиры. Время было позднее, все спали, а вот кот вышел навстречу. Посмотрев на него, Адам сразу понял – с этим каши не сваришь. Но попытаться стоило.
– Киса, кисонька, – позвал Адам, нагнувшись. – Хорошая киса!
Кот сжался и прыгнул, целясь передними лапами в Адамову голову. То есть призраков он мог видеть, и это радовало. Плохо было, что зверюга, пролетев насквозь, повис на шубе и сорвал со стены вешалку.
Адама вынесло на лестничную клетку.
– Нет, он не безнадежен, – сам себе сказал Адам. – Я с ним договорюсь любой ценой! И этой ночью! Неизвестно, когда еще ляжет лунная дорожка – и куда она поведет.
Он вернулся в квартиру. Кот сидел посреди прихожей с ошарашенным видом, рядом лежала вешалка с куртками и шубой.
– Киса, ты никуда не денешься. Тебе придется поладить со мной. Я, правда, не знаю, как убедиться в твоей летучести, но способ найдется! – Сообщив это коту, Адам вошел в комнату. Там его ждала радость несказанная пополам с горем: книжные полки, сплошь заставленные юридической литературой, и полная невозможность вытащить эти книги с изумительными названиями на корешках. Как бы пригодилась сейчас когтистая кошачья лапа! Как бы ловко цепляла она корешки книг!
Но мохнатый красавец был неумолим. Он шипел, замахивался лапой и совершенно не желал впускать в свое десятикилограммовое тельце призрачного постояльца.
За сто с чем-то лет, проведенных вне человеческой плоти, Адам полностью утратил чувство времени. Спешить ему было некуда. Вот он и проворонил час, когда луна скрылась, и лунная дорожка – с ней вместе.
Кот уже позволял прикоснуться к себе призрачным пальцам, он уже слушал ласковые слова и не прижимал ушей, когда Адам ощутил какую-то неловкость – словно бы кто-то, подойдя сзади, встряхивал его за плечи. А потом сильные пальцы вошли в его затылок, ухватились в голове за что-то болезненное и повлекли Адама прочь из комнаты, сквозь закрытое окно, сквозь крону липы, неведомо куда, спиной вперед.
Он закричал. Незримая сила пренебрегла криком. Она волокла Адама, безразличная к воплям и брыканью, на уровне четвертого этажа, потом опустилась чуть пониже. Адам умолк и безнадежно смотрел вверх, на небо. Он все яснее понимал, что за отчаянную вылазку полагается кара – может, даже слепота, чтобы больше не видеть лунной дорожки.
И тут он увидел летящее метрах в пяти над ним причудливое пятно. Оно планировало, поворачиваясь, оно снижалось понемногу, и вдруг до Адама дошло – да это же кот! Кот с растопыренными лапами, наслаждающийся неторопливым полетом, чуть-чуть рулящий хвостом! Адам протянул к нему руки, но коту и в голову не приходило прибавить скорости, он блаженствовал в счастливой невесомости, распластавшись на теплом воздушном потоке, словно грелся на солнышке, и его глаза были зажмурены.
– Киса, кисонька, кис-кис! – закричал Адам.
Кот приоткрыл глаза.
– Кисонька, помоги, выручай! Кисонька, миленький, сюда, сюда! – звал Адам.
Кот растопырил когти на передних лапах и стал снижаться. Адам протянул к нему руки, рванулся – и пропали вдруг ледяные пальцы из затылка.
На брусчатку узкой улицы зверек и привидение опустились одновременно.
– Главное – захотеть, – прошептал Адам. – Главное – очень захотеть… Как я мог забыть об этом?.. Ну, здравствуй, кисонька… будем дружить?.. будем?..
Зверек стоял в круге света под старинным фонарем. Теперь Адам мог его разглядеть и подивиться тому, какими разными бывают коты. Тот, в квартире следователя, был царственный и вечно недовольный бездельник в великолепной рыжей шубе. Этот оказался маленьким, самой что ни на есть плебейской расцветки, серо-полосатым, но вот когда он открывал глаза, сразу становилось ясно, что котик не простой. Глаза у него занимали чуть ли не половину мордочки.
– Пойдешь со мной? – спросил Адам. – Нам нужно о многом поговорить. Ты ведь понимаешь меня? Вот только непонятно, как я буду тебя кормить. Но я придумаю!
Кот облизнулся и пошел прочь. Возле подъезда он обернулся, посмотрел на Адама очень выразительно, и Адам понял это так: тут я живу, если хочешь, следуй за мной.
Оказалось, что кот умеет просачиваться в щель шириной в полтора вершка. Привидению этого было более чем достаточно. Кот уверенно побежал вверх по лестнице и перед дверью четвертого этажа заорал очень требовательно. В переводе на человечий язык этот мяв означал: да что вы там, с ума посходили, дрыхнете, когда кот под дверью помирает с голоду!
Видимо, хозяева привыкли к котовьим подвигам. Дверь отворилась, и заспанный голос сказал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
