Тот, по своему обыкновению, тосковал, забившись в угол, а брат Альбрехт его утешал.
– Ну вот помысли, неразумное чадо, что ты потерял? Жил ты уныло, был у богатого господина на посылках, одно подай, за другим сбегай, дом покарауль. У тебя и вместилища-то своего не было!
– Кого?
– Сосуда скверны и вместилища всех грехов. Сиречь бабы. Ну вот, а теперь тебя никто не гоняет, о деньгах думать не приходится, о бабе – тоже. Наслаждайся и пиво пей, зубастые бесы бы тебя драли!
– Брат Альбрехт, здравствуй, – сказал Адам.
– Как же прикажешь мне здравствовать, коли со мной уже ничего поделаться не может? Этого бренной плоти нужно желать, а не нам, – резонно отвечал монах. – Пивка?
– Хорошо бы. Но сперва – дело. Мне нужно вот этого голубчика допросить – как устанавливали сейф. Эти жулики свое заведение закрыли и куда-то сбежали, но я на след напал. Столешников, соберитесь с силами и отвечайте!
– Что еще? – спросил горестный Столешников.
– Этот ваш Кожедубов-Кожемякин, который вместе с грабителями пришел за сейфом, ведь не один его ставил. Я посмотрел – в одиночку так стену не расковыряешь. У него непременно помощник был.
– Ну, был помощник…
– Оставь его, чадо. Ну, нравится ему скорбеть, – заметил брат Альбрехт. – А теперь такой славный повод.
– Пусть ответит на вопросы – а потом хоть весь изрыдается.
– Удивляешь ты меня, чадо… Смирения в тебе нет, вот что!
– Нет, – согласился Адам. – Я делом занят, тут не до смирения. Погоди-ка, святой отче… А ты хоть раз в жизни делом занимался?
– Кто – я?! – монах даже шарахнулся от Адама.
– Все понятно. Ну, господин Столешников, как вышло, что сейф заказали именно в этом заведении? И кто его в стенку вмуровывал? Сам Кожедубов-Кожемякин?
– Нет… с ним мужчина был… это он делал…
– Двое, значит?
– Еще молодой человек приходил, с бумагами, договор с Антонычем подписал.
– Трое. Четвертого точно не было?
– Точно…
– Кожедубов-Кожемякин росту вот такого, – Адам показал рукой. – Плешив… А плешь какая? От большого ума или от чужих подушек?
Брат Альбрехт расхохотался.
– Шутка-то, шутка, чадушки вы мои! Шутка-то, поди, меня старше! А до нынешних времен дожила!
Столешников не понял, пришлось объяснять: та плешь, которая расширяет пределы лба, – от ума, а та, что лишь на затылке, – от чужих подушек, то бишь ее владелец – гуляка и ловелас.
Оказалось, что преступник носит обе плеши, что брат Альбрехт объяснил весьма разумно:
– Гуляет, но с умом.
Затем последовала очередная сатира на вместилища греха и сосуды скверны.
Кроме седых висков и длинного носа, Столешников вспомнил кадык, легкую сутулость и неприятный голос. Перешли к мужчине, который помогал вмуровывать сейф. Это был здоровый дядька с усами, круглой мордой и коротким вздернутым носом, классической «репкой», насколько мог судить по описанию Адам. К счастью, он знал похожего дядьку, тоже коротконогого и пузатого, лет пятидесяти, так что картинка в памяти образовалась. И, наконец, молодой человек был не так уж молод – лет около тридцати пяти. Адам, насмотревшись телевизора, знал, что в сумасшедшем веке и сорокалетнюю тетку называют девушкой, но при этом сохранял прежние понятия о возрасте.
– Значит, темноволос, похож на киноактера, на которого – неведомо, – подытожил Адам. – Ростом с вас, Столешников, одет в костюм и при галстуке. Это, конечно, важная примета. Все равно что сказать: тело было найдено там, где у обочины паслась коза…
– Если бы включить телевизор! – заныл Столешников. – Я бы его сразу нашел и показал!
– Ступайте наверх. Может, хозяйка опять свои дамские истории смотрит. Вдруг он там покажется, – велел Адам. – Ну, брат Альбрехт, на любовника неведомой Эвки как раз третий господин смахивает. Вряд ли она польстилась на старика.
– Вместилища как раз на богатых стариков льстятся.
– Тут больших денег нет, они на хозяина работают, своего дела не имеют.
– Брови густые! – вдруг выкрикнул Столешников.
– Мерси. Это уже полезнее. Господин Столешников, не угодно ли поохотиться на ваших убийц?
– Вы с ума сошли, – отвечал Столешников.
– Брат Альбрехт?
– И точно, что умишком повредился. Ну подумай сам, бестолковое чадо, что мы им можем сделать?
– Мы можем поставлять сведения господину Воронину, – сказал Адам, – благо я понял, как обращаться с этим адским настольным устройством. Вы как знаете, а я ночью пойду с котом в разведку. Вы же тоскуйте в подвале хоть до приезда турусов на колесах. Пойду посмотрю, чем там кот занимается.
Кот попал в беду. Дешевые сосиски ему на пользу не пошли, его мутило. Адам схватился за голову. Нужно было срочно доставить кота его законным хозяевам, чтобы он там отлежался и получил медицинскую помощь. Это означало, что ночная вылазка откладывается до лучших времен.
Другого способа добраться до Эвкиной квартиры Адам не знал.
Но так сильна была в нем жажда действия, что выход из положения он отыскал довольно скоро.
В подвале брат Альбрехт опять поил Столешникова пивом и развлекал анекдотами, которым было за пятьсот лет.
– Господа, как вы относитесь к азартным играм? – спросил, просочившись сквозь стену, Адам.
– А во что играть-то? Были у меня отменные кости, хитро сделанные, со свинцовой блямбочкой, так с собой-то я их взять не сумел.
– Карты?
– Ну-у-у! Карты! Знаешь, чадо, сколько они стоили?! В карты только бургомистр с родней играл, да гильдейская верхушка, да отец настоятель. А мы, грешные, – в кости. Детишки – те в камушки… – монах задумался. – Вместилища скверны тоже в какие-то шашечки играли… А что?! Если у вас, чада мои, все пуговицы ободрать, то можно что-то вроде камушков затеять!
– Нет! Нет! Не трожь пуговицы! – Адам отмахнулся от монаха, который страшно обрадовался новому развлечению. – Есть другие способы! Ты когда-либо играл в города?
В прежней жизни Адам попадал иногда в приличное общество, где развлекались изысканными салонными играми. Гимназию он в свое время не окончил, но географию знал неплохо, так что отличался. Игра годилась для употребления тем, что не требовала никаких материальных предметов.
Наскоро объяснив брату Альбрехту и Столешникову принцип, Адам предложил ставки: у Столешникова завалялись мелкие деньги, сам он готов жертвовать пуговицами, а брат Альбрехт пусть для начала выступит судьей и предложит первый город.
– Лютеция, – сказал брат Альбрехт, и понеслось!
– Ялта!
– Астрахань!
– Новгород!
– Двинск!..
Играли два часа – новое развлечение заскучавшим призракам сильно понравилось. В конце концов Адам выиграл у Столешникова всю его мелкую наличность.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
