— У тебя же нет собственной воли и желаний? Прихотей, следовательно, тоже. Ты же демон! — со смешком напомнила Гортензия.
— Ты наложила на себя заклятье, чтобы уберечь девичью честь? — продолжал выведывать он, явно наслаждаясь ее сердитыми взглядами. — Но даже теперь, спустя годы, ты не пожелала развеять эти охраняющие чары. Неужели тебе за всю жизнь не посчастливилось встретить того, кого ты захотела бы полюбить? Кому захотела бы отдаться в порыве чувств?
— Одинокой девушке в большом городе и без того сложно выжить! — проворчала Гортензия. — Приходится крутиться, как белка в колесе. А еще при этом отбиваться от похотливых лап, лезущих под юбку, от пьяных насильников и от распущенных дворянских сынков!..
— В юные годы ты была настолько хороша? — недоверчиво изогнул бровь Иризар.
— Я была девушкой, и этого им всем было более чем достаточно! — отрезала Гортензия, пунцовая от смущения и гнева. — Да и сейчас, как погляжу, вниманием не обделена!
Иризар рассмеялся:
— Значит, ты согласишься только на принца! Хочешь, чтобы на твоей могилке порядочной девственницы чудесным образом расцвели белые фиалки?
Гортензия сунула ему приготовленный флакон — но прежде чем спрятать его в карман, демон предусмотрительно попробовал зелье на кончик языка, не отравлено ли.
— Доволен? — спросила она. — Теперь можешь мне ответить, раз уж всё равно собираешься меня убивать? Что задумал твой хозяин? Вы не просто хотите уничтожить Гильдию, избавившись от всех колдунов и ведьм, иначе не остановились бы на полпути. У твоего хозяина более изощренные планы? Что у него на уме?
— Увы, — поднялся с места Иризар, легко поклонился с издевательской улыбкой. — Хотел бы я помучить тебя специально, фея. Говорят, женщины от неудовлетворенного любопытства страдают хуже, чем от зубной боли. Да вот жаль, сам не знаю, что он задумал!
И он исчез.
Но она и не надеялась на ответ, разумеется.
Вернув ларец на место, Гортензия села, вновь взялась за шитье. Но игла непослушно прыгала в пальцах. Больно уколовшись, она опустила руки и всмотрелась в огонек свечи. Грядет нечто ужасное. Нечто более ужасное, чем все предыдущие убийства... А самое ужасное, что, похоже, она единственный человек, который может во всем этом разобраться! По крайней мере, она до сих пор жива — который уже раз мило беседует с этим чудовищем, и ничего... Возможно, она одна могла бы спасти целое королевство! Хотя представить такое Гортензии было сложно. Она улыбнулась своим невероятным мыслям, этим несбыточным фантазиям. Куда простой ведьме тягаться с некромантом и демонами?..
***
Изабелла Эбер не могла заснуть. Во-первых, сердце теснила какая-то непонятная тревога, разум был смущен сомнениями и скверными предчувствиями. Во-вторых, ужасно раздражал супруг. За три долгих года непрерывной осады приморской крепости герцогиня успела отвыкнуть от постоянно отсутствующего мужа. А теперь, вернувшись домой с победой, маршал королевства храпел, развалившись у нее в постели. Герцогиня со злостью пихнула локтем Леопольда Эбера, и герцог послушно, не просыпаясь, прекратил издавать ужасные звуки и перевалился на другой бок. Изабеллу Эбер это отчего-то привело в еще большее раздражение. В злости спихнув на пол попавшуюся под руку подушку, она вскочила с постели. Накинула поверх сорочки оборчатый пеньюар, подвязала под подбородком ленты пышного чепца и, взяв со столика подсвечник, покинула спальню.
Словно почуяв свободу, маршал шумно вздохнул и повернулся на спину, вольно раскинувшись на огромной кровати...
Герцогиня, заслоняя ладонью трепетные огоньки свечей от бушующих сквозняков, пересекла темные залы и галереи, будто шуршащее шелками белое привидение. Она направилась к отдаленным покоям своего сына. Почему-то у нее возникло странное ощущение, что ей непременно нужно увидеть его — прямо сейчас, немедленно, не откладывая до утра...
Час был поздний, слуги спали или предпочли отсиживаться в теплой кухне. Ей не встретилась ни одна живая душа.
Но у дверей зала, смежного с личными комнатами графа, дорогу неожиданно заступил молчаливый демон.
— Эй, как тебя, Дэв-хан? Пропусти немедленно! — подняла канделябр повыше, осветив свое лицо, приказала герцогиня. Она подумала, что демон просто не узнал ее в темноте, в ночном наряде.
Однако Дэв-хан не двинулся с места.
— Ты что, не слышал? — повысила голос герцогиня.
В слабо синеющем проеме высокого окна она заметила широкоплечий силуэт второго демона. А через миг на шум вышел и третий, тихо притворив за собой дверь.
— В чем дело, Дэв-хан? — спросил Иризар. Но заметив герцогиню, понял без лишних объяснений: — Ваше высочество? Зачем вы здесь?
— Это я должна спросить, в чем дело! — закипела от гнева, тряхнув оборками чепца, произнесла герцогиня. Он даже не потрудился ей поклониться! — Я желаю видеть своего сына!
— В такой час? — удивившись, уточнил наглец. — Случилось что-то настолько ужасное, что ваш разговор не потерпит до утра?
— Как вы смеете не пропускать мать к собственному сыну? — перешла на уничижительное шипение взбешенная герцогиня.
— Прошу прощения, — развел руками демон. — Не сочтите за дерзость, госпожа. Но как любящей матери я крайне не советую вам настаивать. Не всякой матери, знаете ли, хочется увидеть любимое чадо в подобном... гм... нетрезвом состоянии.
— Что, он снова?.. — герцогиню передернуло в отвращении.
— К тому же он не один, — доверительно понизил голос Иризар. — Вы наверняка знаете этих прелестниц, они довольно известны при дворе. Но я думаю, вам вряд ли стоит с ними знакомиться лично...
Вспыхнув так, что даже лоб под оборками чепца залился румянцем, герцогиня резко развернулась и под чеканный стук каблуков удалилась в темноту анфилады.
— Что поделать, госпожа! — негромко бросил ей вслед демон. — Молодая кровь жаждет удовольствий в предчувствии тяжких оков брака!..
— Ну что там? Зелье подействовало? — подойдя вплотную, шепотом спросил у приятеля Дакс.
— Да, только что уснул. Какого лешего ей понадобилось?.. — с раздражением спросил Иризар. Дэв-хан только пожал плечами.
Демон неспроста наговаривал на хозяина. Разумеется, Гилберт не развлекался со столичными прелестницами, в таком случае демоны не стали бы щадить чувств щепетильной матушки. Напротив, нападение призрака не прошло бесследно, серьезно подорвав его дух и здоровье. Днем он держался, но по ночам нередко накатывали приступы безотчетного леденящего ужаса, от которых он делался совершенно болен. Гилберт упрямо молчал и отрицал всё, утверждая, что он в полном порядке и не нуждается ни в лекарствах, ни в надоедливых няньках. Но нервный озноб и затравленный взгляд было не спрятать. Если бы герцогиня застала его в подобном состоянии, он более не смог бы скрываться и лгать... Иризар отпускал колкие шутки, что такова расплата за убийства, чернокнижие, грязное ремесло некроманта. Но как верный пес сторожил у двери.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
