В обед, когда дети снова выстроились перед раздаточным окном, Лира услышала приветливое чириканье Пантелеймона, оглянулась и увидела, что прямо за ней стоит Билли Коста.
– Роджер сказал, что ты здесь, – прошептал он.
– Сюда идет твой брат, и Джон Фаа, и целый отряд цыган, – сказала она. – Они заберут тебя домой.
Он чуть не вскрикнул от радости, но сдержался и вместо этого кашлянул.
– А меня называй Лиззи, – сказала она, – только не Лирой. И расскажи мне все, что узнал, слышишь?
Они сели вместе, и Роджер – рядом. За обедом это было легче сделать: дети чаще ходили между столами и толпились перед раздаточным окном. Под стук тарелок, ножей и вилок Билли и Роджер рассказали ей все, что им удалось узнать. Билли слышал от одной сестры, что детей после операции часто отвозят в общежитие где-то южнее – чем, возможно, и объяснялось, почему Тони Макариос забрел в неведомую деревню. А Роджер сообщил кое-что поинтереснее.
– Я нашел, где спрятаться, – сказал он.
– Где? Как?
– Видишь картину… – Он говорил о большой фотограмме с тропическим берегом. – Посмотри на верхний правый угол, видишь квадрат в потолке?
Потолок состоял из больших прямоугольных панелей, разделенных металлическими полосами, и угол панели над картиной слегка отошел.
– Я увидел его, – сказал Роджер, – и подумал, что другие могут быть такими же, попробовал поднять – они все незакрепленные. Все поднимаются. Мы с одним мальчиком попробовали то же самое ночью в спальне, до того, как его увели. Там пустое место, и можно ползти…
– Далеко можно ползти?
– Не знаю. Мы чуть-чуть проползли. Подумали, если надо, мы там спрячемся, но нас, наверное, найдут.
Лира увидела в этом не укромное место, а дорогу. С тех пор как ее привезли сюда, она ничего приятнее не слышала. Но больше они не смогли говорить: доктор постучал ложкой по столу и сказал:
– Дети, слушайте. Слушайте внимательно. Время от времени мы должны проводить пожарные учения. Очень важно, чтобы мы надлежащим образом оделись и без паники вышли наружу. И сегодня у нас будет такое пожарное учение. Когда зазвенит звонок, вы должны бросить все свои занятия и делать то, что скажет ближайший взрослый. Запомните, куда они вас поведут. Туда вы и должны пойти в случае настоящего пожара.
«Ага, – подумала Лира, – есть идея».
После обеда Лиру и еще четырех девочек проверяли на Пыль. Врачи этого не объяснили, но догадаться было несложно. Их поодиночке заводили в лабораторию, и, конечно, они были очень напуганы. «Как обидно будет умереть, не нанеся им ни одного удара!» – думала Лира. Но, кажется, они еще не собирались делать операцию.
– Мы хотим сделать некоторые измерения, – объяснил доктор.
Очень трудно было различать этих людей: все мужчины выглядели одинаково, все в белых халатах, все с большими блокнотами и с карандашами, и женщины были как близнецы – в одинаковых костюмах, одинаково вежливые и спокойные.
– Меня вчера мерили, – сказала Лира.
– Ах, сегодня мы делаем другие измерения. Встань на металлическую пластину – только сбрось сначала туфли. Держи своего деймона, если хочешь. Смотри вперед, на тот зеленый огонек. Молодец…
Что-то вспыхнуло. Доктор заставил ее повернуться назад, потом налево и направо, и каждый раз что-то щелкало и вспыхивало.
– Прекрасно. Теперь подойди к этой машине и положи руку в трубу. Больно не будет, обещаю. Выпрями пальцы. Вот так.
– Что вы меряете? – сказала она. – Пыль?
– Кто сказал тебе про Пыль?
– Одна девочка, не помню, как ее зовут. Она сказала, что мы все в пыли. Я не пыльная, мне кажется. Я вчера была в душе.
– О, это другая пыль. Ее не видно невооруженным глазом. Это особая пыль. Теперь сожми кулак – правильно. Хорошо. Теперь, если пошаришь там, найдешь такую ручечку – нашла? Возьмись за нее, вот, умница. Теперь сможешь положить другую руку сюда – на этот медный шар? Хорошо. Прекрасно. Теперь ты почувствуешь легкое покалывание, не пугайся, это просто слабый антарный ток…
Пантелеймон, в своем самом бдительном воплощении – дикого кота, с подозрительным огнем в глазах рыскал вокруг аппарата, то и дело возвращаясь, чтобы потереться о ногу Лиры.
Она же, убедившись в том, что операцию ей сейчас не будут делать и что роль Лиззи Брукс ей удается, рискнула задать вопрос:
– Зачем вы отрезаете деймонов?
– Что? Кто тебе это сказал?
– Одна девочка, не знаю, как ее звать. Она сказала, вы отрезаете деймонов от людей.
– Чепуха…
Однако он разволновался. Лира продолжала:
– Потому что вы забираете людей по одному, и они больше не возвращаются. Некоторые думают, что вы их просто убиваете, а другие говорят другое, и девочка сказала мне, что вы отрезаете…
– Это неправда. Когда мы забираем детей, это значит, что пора перевести их в другое место. Они взрослеют. Твоя подруга напрасно тревожится. Ничего подобного! Даже не думай об этом. Кто твоя подруга?
– Я только вчера приехала, еще не знаю, как их зовут.
– Как она выглядит?
– Забыла. По-моему у нее были коричневые волосы… ну, каштановые… Не знаю.
Доктор отошел и тихо заговорил с сестрой. Пока они совещались, Лира наблюдала за их деймонами. У этой сестры деймон был красивой птицей, такой же аккуратненькой и нелюбопытной, как собачка сестры Клары, а у доктора – большая, грузная ночная бабочка. Обе не шевелились. Они не спали: глаза у птицы блестели, а у бабочки лениво двигались усики, но обе были на удивление вялые. Видимо, их ничто вообще не беспокоило и не интересовало.
Вскоре доктор вернулся и продолжал осмотр: взвешивал ее и Пантелеймона по отдельности, разглядывал ее через специальный экран, считал пульс, ставил под какой-то краник, который шипел и издавал запах как бы свежего воздуха.
Во время одного из опытов громко зазвенел звонок и стал звонить, не смолкая.
– Пожарное учение, – со вздохом сказал доктор. – Хорошо. Лиззи, иди с сестрой Бетти.
– Доктор, вся их уличная одежда в спальном корпусе. Она не может выйти в таком виде. Мы можем зайти туда, как вы считаете?
Раздраженный тем, что прервали его опыты, он щелкнул пальцами.
– Полагаю, что именно это и должны выявить пожарные учения, – сказал он. – Какая досада.
– Когда я приехала, – услужливо вставила Лира, – сестра Клара положила мою одежду в шкаф, в комнате, где она меня осматривала. Тут рядом. Я могу ее надеть.
– Мысль! – сказала сестра. – Тогда поторопимся.
Скрывая радость, Лира побежала за сестрой, взяла свои меха, рейтузы и сапоги и быстро натянула на себя, пока сестра одевалась в угольный шелк.
