– Правда, Шими?
– Кроме того, у него есть дозорный! Это птичий череп! И знаешь, как я смеюсь, когда он притворяется, будто разговаривает с ним? До колик в животе, просто сгибаюсь пополам.
Сюзан вновь огляделась, чтобы убедиться, что никто за ними не наблюдает (за исключением тотемов по другую сторону улицы, достала из кармана джинсов сложенную в несколько раз записку.
– Ты сможешь передать вот это мистеру Диаборну? От меня. Он тоже твой друг, не так ли?
– Уилл? Да! – Шими взял записку и аккуратно засунул ее в карман.
– И никому не говори.
– Ш-ш-ш-ш! – согласился он и прижал палец к губам. Его глаза округлились под смешной розовой женской шляпкой. – Как в тот раз, когда я принес тебе цветы. Никому!
– Правильно, никому. Доброго тебе дня, Шими.
– И тебе, Сюзан Дельгадо.
Он вновь принялся собирать конский навоз. Сюзан все смотрела на него, внезапно ей стало не по себе. Теперь, когда записка перекочевала в карман Шими, ее так и подмывало забрать ее, зачеркнуть написанное и пообещать встретиться с Уиллом. Как же ей захотелось вновь увидеть его синие глаза, не отрывающиеся от ее лица.
Но тут другой приятель Джонаса, тот, что всегда носил плащ, вышел из продовольственного магазина. Ее он не видел, смотрел под ноги и сворачивал сигарету, но Сюзан решила не испытывать судьбу. Рейнолдс скажет Джонасу, Джонас (только этого и не хватало) – тете Корд. А если тетя Корд услышит, что она общается с парнем, который приносил ей цветы, вопросов не избежать. Тех самых, отвечать на которые ей ой как не хотелось.
6
Все это уже в прошлом, Сюзан… вода, которая утекла под мостом. Лучше не думать о том, чего не вернуть.
Она остановила Пилона, окинула взглядом пасущихся на Спуске лошадей. Что-то их очень уж много.
Но о лошадях подумать не удалось. Мысли ее вновь возвратились к Уиллу Диаборну.
Ну до чего же ей не повезло! Если бы не эта случайная встреча по пути с Кооса, она примирилась бы с неизбежным… девушка она практичная, в конце концов, а обещание есть обещание. Уж конечно, она не стала бы рвать на себе волосы из-за потери девственности, а перспектива выносить и родить ребеночка вдохновляла.
Но Уилл Диаборн все переменил: он проник в ее голову и поселился там, жилец, не прислушивающийся к просьбам хозяйки освободить помещение. Слова, которые он бросил ей в лицо во время танца, по-прежнему звучали в ушах, хотя она их и ненавидела. Такие жестокие, высокомерные… но разве не правдивые? И Риа видела Харта Торина насквозь, теперь Сюзан в этом нисколько не сомневалась. Насчет сладострастности мэра ведьма нисколько не ошибалась. Неприятная мысль, но никуда от нее не уйти.
Именно Уилл Черт-Бы-Тебя-Побрал Диаборн стал причиной того, что она уже не могла со смирением принять уготованное ей судьбой, он завлек ее в спор, в котором едва слышался ее слабенький голос, он являлся к ней в снах… в снах, где обнимал ее и целовал, целовал, целовал…
Сюзан спешилась и пошла вниз по пологому склону, зажав поводья в руке. Пилон с готовностью последовал за ней, а когда она остановилась, чтобы посмотреть на синее марево на юго-западе, наклонил голову и вновь начал щипать травку.
Она решила, что ей все-таки необходимо еще раз встретиться с Уиллом Диаборном, хотя бы для того, чтобы дать шанс врожденной практичности восстановить свой контроль над разумом и сердцем. Увидеть его наяву, таким, каков он есть на самом деле. Не того Диаборна, которого рисовало ее воображение, который являлся к ней в горячечных снах. Как только она это сделает, все встанет на свои места и жизнь вернется в привычное русло. Может, именно поэтому она выбрала для прогулки этот участок Спуска… как вчера, и позавчера, и днем раньше. Его здесь видели. Об этом она услышала на нижнем рынке.
Она отвернулась от Спуска, внезапно почувствовав, что сейчас он появится, словно ее мысли позвали его… или ее ка.
Но увидела Сюзан лишь синее небо да низкие холмы, силуэт которых напоминал линию ноги, бедра, талии женщины, лежащей на боку в кровати. Горькое разочарование охватило ее. Горечь эту она почувствовала даже во рту, словно его набили мокрыми чайными листочками.
Сюзан шагнула к Пилону, решив вернуться домой и извиниться перед теткой. И чем быстрее, тем лучше. Уже вставила ногу в стремя, и тут из-за горизонта вынырнул всадник, на том самом месте, где изгиб холмов казался ей женским бедром. Она видела лишь силуэт, но все равно сразу узнала его.
Беги! – приказала она себе: ее охватила паника. На коня и в галоп! Быстро! Прежде чем случится что-то ужасное… прежде чем ка, если это действительно ка, налетит словно ураган и унесет тебя далеко-далеко!
Она не убежала. Стояла рядом с Пилоном и что-то зашептала ему, когда жеребец поднял голову и заржал, приветствуя спускающегося с холма гнедого мерина.
А потом Уилл оказался рядом. Сначала смотрел на нее сверху вниз, потом в одно мгновение спешился. На этот раз он не выставлял вперед ногу, упираясь каблуком в землю, не кланялся. Просто пристально смотрел на нее, без тени улыбки на лице.
Их взгляды встретились, Роланда из Гилеада и Сюзан из Меджиса. Они стояли посреди раздолья Спуска, и она почувствовала, как в сердце у нее поднимается ураган. В равной мере желанный и пугающий.
7
– Доброе утро, Сюзан. Я так рад, что снова увидел тебя.
Она молчала, ждала и смотрела на него. Слышал ли он, как бьется ее сердце? Разумеется, нет. Это все романтические выдумки. Однако ее не оставляла мысль о том, что удары эти слышны в радиусе пятидесяти ярдов.
Уилл шагнул к ней. Она отступила на шаг, недоверчиво глядя на него. На мгновение он опустил голову, вновь посмотрел на нее, с решимостью в глазах.
– Я извиняюсь.
– Правда? – Голос ее звучал холодно.
– В тот вечер я обвинил тебя необоснованно.
Тут она разозлилась.
– Обоснованно или нет – мне без разницы. Меня задела несправедливость твоих слов. Очень обидела.
Слеза выкатилась из ее левого глаза и поползла по щеке. Значит, она еще не выплакала все слезы.
Она думала, что от ее слов его охватит стыд, но хотя на щеках и появился легкий румянец, глаза Уилла не отрывались от ее лица.
– Я влюбился в тебя. Вот почему сказал такое. Думаю, случилось это даже до того, как ты меня поцеловала.
Она засмеялась… но искренность его признания… смех звучал фальшиво даже для ее ушей.
– Мистер Диаборн…
– Уилл. Пожалуйста.
– Мистер Диаборн, – настойчиво повторила Сюзан, как учительница, что-то втолковывающая туповатому ученику, – это нелепо. После одной-единственной встречи? После одного поцелуя? Сестринского поцелуя? – Тут зарделась она, но быстро продолжила: – Такое случается в книгах, но в реальной жизни? Думаю, что нет.
Но глаза его по-прежнему вглядывались в ее, и в них она видела веские аргументы: романтичность натуры, накрепко впечатанная в гранит его практичности. Он принял любовь как жизненный факт, а не дуновение ветерка или цветок, и полагал, что теперь им обоим никуда от нее не деться.
– Я извиняюсь, – повторил он. Упрямство, звучащее в его голосе, раздражало, забавляло и пугало одновременно. Я не прошу тебя ответить мне любовью, не поэтому я так говорил. Ты сказала, что положение у тебя деликатное… – Теперь он отвел глаза, оглядел Спуск, даже хохотнул. – Я назвал его дураком, не так ли? При тебе. Так кто в конце концов дурак?
Она улыбнулась. Не могла сдержаться.
– Ты также сказал, что, по слухам, он любит выпить и охоч до молоденьких девушек.
Роланд ударил себя по лбу ребром ладони. Если б нечто подобное проделал Артур Хит, его приятель, она бы подумала, что этот жест – насмешка. С Уиллом таких мыслей не возникло. Она видела, что ему сейчас не до шуток.
Они замолчали, но на этот раз молчание их не тяготило. Лошади, Быстрый и Пилон, бок о бок пощипывали травку. Будь мы лошадьми, все получилось бы куда проще, подумала Сюзан и едва не захихикала.
– Мистер Диаборн, вы понимаете, что мне пришлось согласиться на поставленные условия?
– Да. – Слово это он произнес с хэмбрийским выговором, отчего у Сюзан удивленно взлетели брови. – Это не насмешка. Просто… вошло в привычку.
– Кто рассказал тебе о моих делах?
– Сестра мэра.
– А, Корал. – Она скорчила гримаску и решила, что удивляться тут нечему. И потом, другие могли охарактеризовать положение, в котором она оказалась, куда более грубыми словами. К примеру, Джонас. Или Риа с Кооса. Лучше об этом не думать. – Тогда, если ты все понимаешь, если не собираешься просить меня ответить тебе… теми же чувствами, которые вроде бы испытываешь ты… почему мы сейчас разговариваем? Почему ты ищешь встречи со мной? Думаю, это может доставить тебе некоторые неудобства…
– Да, – кивнул он, – доставляет, и еще какие. Глядя на тебя, я боюсь потерять голову.
– Так, может, лучше не смотреть, не говорить, не думать! – Голос звучал резко, но при этом чуть дрожал. Как он посмел говорить ей такое, резать правду-матку прямо в глаза. – Почему ты послал мне букет и записку? Разве ты не понимал, какими мне это грозило неприятностями? Если б ты знал мою тетку! Она уже заводила разговор о тебе, а если бы нашла записку… или увидела нас вместе…
