я.
— Я клянусь при свидетелях, что даю тебе полную свободу действий с Олимпией, — обвёл южанин пальцем всех, кто присутствовал рядом, а затем наклонился к моему уху. — Только ничего не пей у неё дома. А, да, ещё всегда помни, что она — убийца.
Азиат рассмеялся, затем несколько раз хлопнул по моему плечу, закованному в стальную броню, и пошёл к лестнице на второй этаж. Я же находился в растерянности. Он ведь шутит, да? В любом случае, я планировал только заплатить ей за выпивку. Всё остальное в мой список не входило.
Другие бои сегодня не вызывали у меня особого интереса. Несколько показательных состязаний между профессиональными гладиаторами без смертельных исходов, включая поединок два на два, выглядели слишком наиграно. А в последней битве приговорённых к смерти шансы были слишком неравны, на такое смотреть даже противно. Зато арктический голец выше всяких похвал, как и лепёшки. Умеют в Норт Ауруме вкусно готовить, несмотря на катастрофическую нехватку того, из чего вообще можно что-либо приготовить.
И вот я дождался появления местной Богини на сцене. Сегодня она в другом образе: коротенькая лазурная туника в цвет волос, голые ножки и тяжёлые чёрные сапоги почти до колена с ремешками. Небольшие наколки слабо светятся на её открытых тоненьких ручках. Вероятно, в темноте их можно разглядеть лучше. Но самое поразительное — это её наплечник слева, сделанный в форме черепа оленя с длинными ветвистыми рогами. Или он настоящий?
— Надеюсь, пролитая на арене кровь удовлетворила вашу жажду, — бодро начала она. Интересно, у неё естественный цвет кожи настолько белоснежный? Или она использует лёгкие белила перед выступлением? — Помянем же песней тех, кто расстался со своей жизнью ради нашего с вами развлечения!
Весь этот мир — просто Арена,
И твоя фабрика, и моя сцена.
За нашу жизнь ведём мы бой,
Но предрешён итог судьбой.
А мы воюем и воюем,
Бесцельно в мире существуем.
Ведь весь наш мир — одна Арена,
Давай, крепись, сражайся смело!
Это ирония? Если да, то весьма умная. И харизма, с которой Олимпия выступает, завораживает. Не могу сказать, что у неё такой уж великолепный голос, та же Сирена куда лучше в данном плане. Но подача, образ, текст, смысл — всё это вместе выглядит чем-то невероятным.
— Хороша местная Богиня, — закивал головой Авкт после песни.
— Ты так сказал потому, что у вас обоих когномен Вар! — рассмеялся Массинисса, напомнив мне собственную мысль при первом посещении Африки.
— Она действительно прекрасна. Говорю непредвзято, так как мой когномен не Вар, — поддержал Авкта Тит Юстиниан Корвус.
— Спасибо за тёплый приём! — продолжила вещать со сцены Олимпия. — Вы — мои самые любимые преступники, отщепенцы и изгои. Но, говорят, сегодня к нам, отбросам Республики, заглянули на огонёк благочестивые граждане-легионеры…
С этими словами певица указала на нас рукой, в нашу строну повернулся весь зал. У меня в глазах всё резко замедлилось, я вновь готов был в любой момент вскочить, схватить скутум и ринуться в бой хоть против нескольких сотен посетителей.
— Не волнуйтесь, уважаемые хранители порядка, мы рады гостям, — поклонилась Олимпия, разрядив обстановку. — Именно вам я посвящаю свою следующую песню.
Я живу во тьме, и я знаю тьму,
Как никто другой я тебя пойму,
Просто будь собой, будь со мной,
Свою душу мне ты смелей открой…
Олимпия во время песни не отрывает от нас взгляд своих прищуренных серых глаз. Нет, скорее даже от меня, так как я нахожусь в центре нашей боевой компании. Или мне кажется? А если нет, то к чему это?
Я живу во тьме, я ласкаю тьму,
И ей очень нежно я тебя обниму,
Ты мне нужен такой, нужен плохой,
Вместе мы с тобой насладимся тьмой…
Интересная песня, со смыслом, замечательное исполнение, но не могу понять, как это всё относится к нам или ко мне лично? Странная она, Олимпия. В моей иерархии странных людей она, конечно, ещё не перегнала Петрония, но уверенно дышит ему в спину.
— Какое вино она пьёт? — указал я работнику Африки на сцену.
— Ну, «красное пофиг какое именно», — видимо, процитировал он типичный заказ Олимпии. — «Или что-нибудь огненное, пофиг».
— Иллирийское красное имеется у вас?
— С виноградников Салоны, две тысячи девятьсот девяноста за бутылку, — подтвердил работник.
— Отлично, отнесите ей одну бутылочку за мой счёт, — полез я за деньгами.
— Три тысячи за бутылку?! Оно того явно не стоит, — принялся отговаривать меня Тит. Согласен, цена жуткая, в Салоне я бы за такие деньги десять приличных бутылок купил. Но мы не в Салоне…
— Вот и посмотрим, чего оно стоит, — улыбнулся я, рассчитавшись за самый дорогой алкоголь, который я когда-либо брал. Подарок легата в Маяке не считаю, ведь он достался бесплатно.
Мы доели гольца и лепёшки, выпили ещё по стакану едрёного бодрящего отвара и уже собирались уходить, когда ко мне вновь подошёл работник.
— Олимпия просила передать Вам, — протянул он записку.
На скомканной бумажке очень корявыми буквами было написано: «Довези меня до дома. Ровно через час у выхода». А где спасибо за дорогущую бутылку? И почему эта фраза даже не в форме вопроса написана? И где, чтоб его, «пожалуйста»?! Хочется плюнуть на всё, пускай сама по рекам грязи домой доплывает. Очень хочется. Но… почему-то… я не плюну…
Глава 17
Как раз хватило времени на то, чтобы допить отвар, неторопливо собраться и отвезти моих братьев по пустынным дорогам обратно в расположение лагеря. Меня, конечно, отговаривали от безумной затеи. В основном, Тит и Авкт. А потом и Массинисса присоединился. Ну, то есть вообще все друзья, с которыми я проводил вместе выходной, выступили категорически против. Тит предлагал: «давай спрячусь на заднем сидении на всякий случай», но это было бы слишком странно. Я понимаю их волнение, даже благодарен за него, однако я всё-таки тренированный легионер, а не маленький мальчик. Справлюсь как-нибудь сам. И в лужу, возможно, тоже сам сяду…
Выключив все источники света на (и в) слоне, чтобы не привлекать внимание и не разгонять посетителей, я подъехал
