Я прислушался к себе. К своим чувствам, а главное, к своим возможностям. Как выразилась Наташа, к дару своему.
Покачал головой.
– Не получится. Думаю, что не получится… Я ведь почему от них сбежал? Потому что очень хотел сбежать. И еще потому, что ты меня ждала. А этого Козлова я видеть не хочу. Совсем не хочу…
– А ты попробуй.
– Нет. В лучшем случае получится опять какая-нибудь фигня. Вместо Козлова появится какой-нибудь козел винторогий. Вместо Ивана Степановича – Иван Сергеевич…
– Ну тогда, – решительно сказала она, – тогда давай вспоминай, что там за адрес был в объявлении. Не могу поверить, что ты его совсем забыл. Навсегда. Где-то он у тебя в мозгах да отпечатался. Давай вспомни! – приказывающим тоном сказала она и добавила ласково: – Ты же у меня такой талантливый…
– Мне нужна бумага. И карандаш. У меня память зрительная. И механическая. С пишущей рукой связана.
– Иди к папе в кабинет. Там и ручки есть, и бумага. А я пока посуду помою. И соберусь… Ты обязательно вспомнишь, Алешенька. Всего-то шесть цифр в почтовом индексе да номер абонентского ящика. Вспомнишь!..
Она поцеловала меня. Я отправился в кабинет. Ее убежденность и вера в меня придавали мне силы.
Петренко. То же самое время.
Примерно на двухсотой странице агентурных отчетов подполковник наткнулся на нечто, что могло иметь отношение к теперешнему делу. Он внимательно прочитал страницу еще раз. Петренко хотел бы обмануться – однако, к сожалению, сообщение по всем своим приметам опять, похоже, оказывалось связанным с господином Козловым.
Согласно донесению агента РЫБАРЬ, – сообщал неведомый подполковнику оперативник, – известный сценарист, лауреат Ленинской премии СССР БЕЛЕНЬКИЙ неожиданно получил заказ на написание сценария для одной из крупных голливудских студий. Заказ был получен через представителя этой студии в Москве. Данные на человека, произведшего заказ, установить не удалось, однако известно, что он по национальности русский, а офис его находится в центре Москвы, в районе улиц Большая Дмитровка – Кузнецкий Мост…
«Вот оно, – подумал Петренко. – Явно почерк Козлова». Он с жадностью стал читать дальше.
…За написание сценария БЕЛЕНЬКИЙ уже получил от голливудского представителя аванс в размере пяти тысяч долларов США. По окончании работы ему обещано еще десять тысяч долларов США. Насколько стало известно, БЕЛЕНЬКИЙ не собирается отражать эти суммы в своей налоговой декларации и платить с них налоги…
«Ах, интеллигенция, интеллигенция… – мелькнуло у подполковника. – Вам лишь бы настучать друг на друга – и нет для вас большей радости…»
Глаза его между тем продолжали нетерпеливо читать агентурный отчет.
…Насколько стало известно, по жанру сценарий должен представлять собой антиутопию, действие которой происходит в 2002 году. В произведении будут выведены в негативном ключе руководители России. Справедливости ради необходимо отметить, что в отрицательном плане в упомянутом произведении предстанут также лидеры США и государств блока НАТО. Речь в кинокартине пойдет о том, как в результате компьютерной ошибки и несогласованности руководителей России и США на Земле разражается третья мировая война. В живых остается лишь несколько простых людей из разных стран, которые должны преодолеть ксенофобию и извечную вражду друг к другу и прекратить дальнейшее уничтожение планеты.
По словам голливудского представителя, заказавшего БЕЛЕНЬКОМУ сценарий, для постановки картины приглашен известный режиссер ДЖ. КЭМЕРОН, а главные роли в ней сыграют Л. ДИ КАПРИО, ДЖ. ЧАН и Ш.СТОУН. (Последняя должна исполнить роль русской женщины Маши Карзаковой.)
«Широко размахнулся господин Козлов, – подумалось Петренко. – В фантазии ему не откажешь. И Ди Каприо приплел, и Шерон Стоун. Да и с деньгами у него, кажется, нет проблем. Бросается тысячами долларов… Интересно, а Данилову какое он конкретно давал задание? Неужели тоже отобразить нечто апокалиптическое? Если так – то дело дрянь… Почему же я не спросил пацана об этом? О самом главном не спросил? Но, с другой стороны, кто же тогда мог знать?! Как же мне сейчас нужен этот парень!.. И художник Шишигин тоже, и этот самый сценарист-лауреат Беленький… Но Данилов – в первую очередь…»
В комнату тайфунчиком ворвался капитан Вася Буслаев. Вид он представлял собой самый восторженный.
– Ты мне нужен, где ты шляешься! – недовольно сказал Петренко.
– Они сошлись, товарищ подполковник! – радостно отрапортовал Василий. – В одном человеке – сошлись!
– Кто «сошлись»? – нахмурился Петренко. – Куда «сошлись»?.. Да говори ты толком!
– Ваши множества – сошлись! Тех, кто улетал на землю обетованную двадцать шестого апреля, и тех, кто прилетел оттуда сегодня! Таких, кроме Данилова, имеется пятеро. Но это неважно. Дело не в пятерых. Есть одна дамочка из тех, что улетела двадцать шестого, а прилетела сегодня ночью. Она сегодня долго ждала в «свободной зоне». Ждала Данилова. Она даже интересовалась у одного из таможенников, что с ним! Я с таможенником разговаривал… А потом… Потом я опросил «бомбил» – она вышла из здания воздушного вокзала и отправилась к автомашине, похожей на машину Данилова!
– Кто такая? – быстро спросил подполковник.
– Девчонка. Очень молодая, очень красивая.
– Имя? Фамилия? – быстро спросил Петренко.
– Нарышкина Наталья Максимовна.
– Быстро! Ищи ее!
…Через десять минут капитан обнаружил в базе данных, что Нарышкина Наталья Максимовна, тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения, проживает вместе с отцом и матерью по адресу: улица Восьмисотлетия Москвы, дом 13, квартира 43.
– Поехали, – решительно сказал подполковник. – Нутром чую – он там, у нее.
Наташа. То же самое время.
Через пять минут – Наташа еще посуду не успела помыть – на кухню ворвался возбужденный Данилов.
– Как по-английски «печать»? – с ходу спросил он.
– Sеаl, – не раздумывая ответила Наташа.
– Правильно! Как пишется?
– Эс-и-эй-эл.
– Точно!
– Ты что, меня экзаменуешь?
– Нет, себя проверяю. Я вспомнил. Понимаешь, вспомнил! Там – ну, в том самом объявлении – был еще и адрес электронной почты! И я его вспомнил. Он начинается как раз: firstsеal!..
– Что значит «первая печать», – удовлетворенно проговорила Наташа.
– Да!
– А дальше?
– Дальше? Кажется, «собака» – мэйл – точка – ру. Да, точно… У меня, понимаешь, Наташа, Интернета нет, поэтому я рассказ по обычной почте послал, на абонентский ящик. А там была еще и электронная почта. Я забыл про нее совсем.
– Ну а обычный адрес ты вспомнил?
– Тоже вспомнил! Он очень простой оказался! 101000, абонентский ящик сто одиннадцать. Все вспомнил! Мне только написать все это надо было! Рука – она сама вспомнила!..
– Я всегда знала, что ты у меня умник!
Наташа чмокнула его в щеку. Алеша обнял ее, прижал к себе крепко-крепко… Так захотелось забыться в этих объятиях, чтобы он не отпускал ее никогда, никогда… И чтобы ничего, кроме них, не было на свете… Однако Наташа решительно отстранила его. Она постаралась быть трезвой и деловой:
– Ну а раз ты вспомнил, тогда слушай мой план…
Петренко. То же самое время.
За руль разъездной оперативной «Волги» Петренко уселся сам. На крышу машины поставили мигалку, врубили сирену. Подполковник проскрежетал сцеплением, переходя на повышенные передачи. Вырулили на шоссе, ведущее от Шереметьева-один к Ленинградке. Петренко занял крайний левый ряд и со скоростью сто шестьдесят понесся по направлению к столице.
– В наручниках у меня будет сидеть! – прокричал, отвечая собственным мыслям, расположившийся в пассажирском кресле Буслаев.
Петренко хотел было ответить, что наручники в данном случае могут и не помочь – как не помогла запертая наглухо стальная дверь. И, возможно, в случае с Даниловым потребуется иное, более кардинальное решение проблемы, однако промолчал. Сначала надо взять Данилова и как следует его допросить, а потом уже решать, что с ним конкретно делать.
Алексей Данилов. То же самое время.
– Давай, Алешенька, – Наташа посмотрела на меня своими глубокими зелеными глазами. – Покажи им себя. Покажи все, на что ты способен. Давай, мой дорогой. Я в тебя верю.
Я понимал, что план Наташи дает нам, возможно, один-единственный шанс, – и хотел постараться отработать его изо всех сил.
Прошел в кабинет Наташиного отца, уселся за компьютер, включил его. Я понимал, что у нас очень мало времени, поэтому настраиваться надо быстро.
Внезапно меня охватил приступ злобы. На Козлова, втравившего меня в историю. На гэбэшников, схвативших меня. На всю ситуацию, когда я, свободный человек в свободной стране, вдруг превратился в загнанную, преследуемую подопытную крысу…
Злость – она оказалась тем самым чувством, что нужно. Я постарался сперва замкнуть в себе растущие злобу и негодование, не дать им вырваться, тщательно подхлестывая, наращивая их… Затем, когда они, казалось, вот-вот достигнут края, еще и еще постарался усилить их, а потом направить свой гнев, словно брызжущий раскаленным металлом луч, в одно, нужное мне, очень ясно и ярко представляемое мною место…
