Тот отреагировал:
– А в чем дело? Что вы хотите? – Джунгаров не понимал, о чем ведет речь этот странный главный архитектор. То дрожал как осиновый лист, потом краснел как девица, а теперь и вовсе митинг устроил.
– Да призовите же, в конце концов, распоясавшихся наглецов к ответственности! Для них люди – ничто! Так, мусор! Материал для переработки! Они думают только о своих местах. Издеваются! Унижают! Оскорбляют! Запугивают! Как же не стыдно! Мерзко! Гадко!
Колтунов решил вмешаться:
– Вы о чем говорите, свидетель?
– Не о чем! А о ком! О следователе, который меня допрашивал, запугивал, издевался и написал вовсе не то, что я говорил!
– И что же теперь?
– А теперь я отказываюсь от этих показаний полностью! Они неправильные! Их мне навязали! Я так не говорил и не мог сказать!
– И каким же показаниям теперь верить?
– Тем, что я дал сейчас в суде! Я здесь и сейчас говорил истинную правду. Хотите, принесу клятву. Игорь Петрович, я верю, что вы невиновны! – Он прижал к груди руки и смотрел на Лущенко, который сидел, опустив голову. Он устал сидеть на неудобной лавке, за решеткой, в душном зале. Странно, но даже как-то хотелось скорее в камеру. Там хоть есть телевизор. Можно умыться над раковиной. Даже душ соорудили со Знаменцевым. Шланг, насадка от лейки и над парашей тазик дырявый. Он не поднял головы, отреагировал снова Колтунов:
– Ну-ну! Клятву не надо! Чай, не в Америке, слава богу! – Он снова постучал и поплевал. – Тем более что вы уже расписались у секретаря. Это у нас и называется «принести присягу» или «дать расписку». Ну что же, не могу вам отказать. Ваши показания записаны. Оценку давать им можно лишь в приговоре! Так что ждите! Ну что, стороны? На сегодня еще что-то есть? – Он оглядел зал. Журналисты смотрели и ждали. Посмотрел на прокуроров, те перешептывались и отрицательно мотнули головами:
– Нет!
Посмотрел на Лущенко. Тот уже полудремал, так его вымотал первый день тяжелейшего судебного следствия. Остановился на адвокате Павлове, раздумывая, когда его можно будет вывалять в грязи. Конечно же, чисто профессионально. Уж больно надоел он со своими замечаниями, комментариями, телепрограммой и бесконечными заявлениями. Павлов будто услышал его:
– Да, ваша честь, есть! Последнее заявление. Прошу отметить в протоколе, что перед началом допроса свидетеля в соответствии с российским уголовно-процессуальным кодексом председательствующий обязан выяснить, в каких отношениях состоят свидетель и подсудимый. Эта обязанность сегодня была проигнорирована председательствующим по делу федеральным судьей Колтуновым. У меня все!
– Перерыв до завтра! Не опаздывать! В десять ноль-ноль продолжим! – зло прокричал Колтунов и выскочил за дверь, едва не зацепившись просторной мантией за ручку.
– Прошу всех встать! – Но никто не успел поприветствовать убегавшего судью.
Журналисты вновь навалились на Павлова и Джунгарова. Лущенко тут же увели. Для того, чтобы с ним можно было общаться в зале суда, Колтунов должен был дать разрешение, но он, обидевшись, закрылся в кабинете и не отвечал ни на стук в дверь, ни на телефонные звонки.
Дело рассыпалось – чем дальше, тем больше. И без патронов здесь было уже не обойтись – все, как всегда.
Заложник
О том, что Боря Куксо похищен из собственной квартиры, Алене Игоревне сообщили только через несколько часов. Она поручила Свирину разобраться и разыскать советника и финансиста, и почти сразу стало ясно: за Алену взялись всерьез. Ни в прокуратуре, ни в ФСБ о Куксо не знали ничего.
Никто не подавал жалобы, никто не возбуждал дела, Борю просто выкрали, а потому и защитить его, а значит, и себя, было попросту невозможно.
Баллистика
Эксперт второй час бубнил что-то про кольцевые и продольные насечки, борозды и каналы. Прокурор читал газету, а судья перемигивался с секретаршей. Стороннему наблюдателю могло показаться, что занудный почтенный лектор читает лекцию в полупустом классе, но все было намного серьезнее. Вся эта лекция была остро нужна обвинению, чтобы подтвердить вмененное мэру преступление.
Сложившаяся за последние лет пятнадцать практика расследования уголовных дел изобрела универсальное средство для развязывания языков строптивых подозреваемых. Патроны, оружие, гранаты находились во время дежурных обысков и осмотров в самых неожиданных местах. Так, после взрывов домов в Москве у назначенных дежурными подозреваемыми чеченцев были обнаружены граната-лимонка и горсть патронов прямо под ванной. Поимка, пусть и такой ценой, была необходима для одной-единственной цели – чтобы Генеральный прокурор, отчитавшись в Госдуме, удержался в своем мягком кресле.
Верить ему, конечно, никто не верил, но и карать было не за что.
Арестованные злодеи, хранившие в квартире, кроме двух мешков сахара, гранату и патроны, представляли реальную государственную угрозу, и доблестные правоохранители их изловили. Да, через пару недель чеченцев пришлось освободить. Обвинения им так и не предъявили, но патроны и граната свое дело сделали – спасли нескольких достойных людей от неизбежной отставки. Так и в деле мэра патроны должны были отыграть предназначенные им аккорды на струнах прокурорской лиры.
Появились патроны в деле не сразу. Проведя несколько обысков и не найдя никаких подходящих для обвинения документов, следователь Анна Ивановна вновь и вновь упиралась в главную проблему – интересующих следствие предметов до сих пор практически нет.
Нельзя сказать, что ничего интересного не было найдено вообще. Напротив: «…Картина худ. Кипренского 45x70 см, картина худ. Айвазовского 30x20, запонки желтого металла «Каррера и Каррера», заколка для галстука с жемчужиной…», но лишь «коробка металл., запаянная…» изменила все. В злополучной коробке оказалось 12 дюжин патронов калибра 7,62 мм.
Как патроны оказались на даче, Игорь Петрович припомнить не мог, зато следователь, вскрыв в присутствии понятых коробку, издал радостный клич: «Йес!» И когда, как и положено при проведении баллистической экспертизы, все до единого патроны были отстреляны, эксперт с удовлетворением вывел заключение: «…признать боеприпасами».
– …Таким образом, при выходе из канала ствола начальная скорость полета пули составила примерно… – Эксперт поправил очки и вылил остатки воды из стакана в пересохший рот.
– Спасибо, спасибо, товарищ эксперт. – Колтунов сдержал непроизвольный зевок и оглядел засыпающий зал. – Ну, что, вопросов, надеюсь, нет?
Зал встрепенулся, и когда Колтунов повернулся к прокурорам, те замотали головой. Эта лекция утомила всех. И лишь адвокат кашлянул.
– У защиты есть вопросы.
Колтунов равнодушно кивнул. О чем бы ни спросил адвокат, экспертиза останется экспертизой, боеприпасы – боеприпасами, а статья – статьей.
Осмотр
Артем прекрасно помнил, как лично помогал очистить дачу мэра Лущенко от всего подозрительного. Помнил он и то, как, едва на даче появились оперативники, там обнаружились и патроны. И, естественно, он запомнил и свои протесты, и наглые усмешки «брагинцев» в ответ. А потому Артем начал с самого простого.
– Могу ли я оглядеть вещественные доказательства? – требовательно протянул он руку к судье.
Колтунов зашевелился и легонько подтолкнул секретаря:
– Аня, сбегай в кабинет. В сейфе. Держи ключи.
Аня нехотя вышла, а минуты через три вернулась с увесистой картонной коробкой, внутри которой перекатывались какие-то предметы. Выразительно посмотрела на Павлова и поставила коробку на стол перед ним. Артем усмехнулся и открыл коробку, но, заглядевшись на кокетливо отходящую от стола Аню, вдруг сделал неловкое движение и сверток полетел на пол.
Зазвенели, заскакали по грязному полу гильзы.
– Ха! На счастье! – развеселился судья.
После двух часов монотонного чтения заключения экспертизы он был рад даже такому событию.
– Извините за неловкость.
Артем очень быстро горстями собрал гильзы, а когда последняя звякнула и коробка была возвращена на место, повернулся к эксперту:
– Поясните, пожалуйста, вот здесь в коробке лежат гильзы. Так?
Эксперт саркастично глянул на адвоката поверх очков. Более тупого вопроса он, видимо, представить не мог.
– Да, это гильзы, оставшиеся после контрольного отстрела патронов.
– То есть тех самых патронов, – начал уточнять Павлов, – что были обнаружены в изъятой дома у Лущенко запаянной коробке?
Казалось, что Павлов заразился у только что дававшего показания эксперта занудством.
– Именно, именно. Те самые, – закивал баллист.
– А чем вы можете объяснить, что гильзы различаются по виду и даже цвету?
Баллист устало поднял глаза к потолку, а Павлов уже демонстрировал окружающим четыре различных металлических цилиндра, а затем расставил их в ряд перед судьей.
– Это же элементарно! – Даже не раздражаясь из-за такой несообразительности, эксперт поднял и снова опустил на стол зеленоватый цилиндр. – Вот эта гильза – от зажигательного патрона.
