– А чем вы можете объяснить, что гильзы различаются по виду и даже цвету?
Баллист устало поднял глаза к потолку, а Павлов уже демонстрировал окружающим четыре различных металлических цилиндра, а затем расставил их в ряд перед судьей.
– Это же элементарно! – Даже не раздражаясь из-за такой несообразительности, эксперт поднял и снова опустил на стол зеленоватый цилиндр. – Вот эта гильза – от зажигательного патрона.
Павлов обратился во внимание.
– Вот эта… – Эксперт взял розовую гильзу, поднес к самому носу и прочитал маркировку: – Ага, вот-вот. Эта – от патрона сигнального, зеленого огня.
Артем ждал.
– Теперь с этими близнецами… – Эксперт взял два желтых патрона и по очереди понюхал их. – Ну, конечно же! Это у нас, судя по зарядам, бронебойные. Я сумел удовлетворить ваше любопытство?
Павлов хмыкнул, эксперт торжественно водрузил вещдоки обратно на судейский стол и гордо сел.
Арифметика
– Ну что, защита, еще вопросики? – ехидно поинтересовался судья.
– Да какие тут могут быть еще вопросы? – Павлов растерянно пожал плечами. Он знал, что выглядит удрученно и подавленно. – Разве что самый последний?
– Задавайте, задавайте. Не стесняйтесь, – развеселился судья. – У нас ведь равноправный процесс.
Колтунов блаженно потянулся, откинулся на спинку кресла и сложил руки на выпирающем из-под мантии животе.
– У меня, собственно, один вопрос, – словно все еще чего-то не понимая, поморщился Павлов. – По протоколу значится, что всю коробку передали вам для исследований. Так?
Баллист кивнул, и Павлов тут же продолжил:
– В протоколе указано, что при вскрытии обнаружено сто сорок четыре патрона. Вы считаете их боевыми. После отстрела всех патронов гильзы были осмотрены и вновь сложены в ящик.
– Ну, да… – пожал плечами эксперт.
– Это значит, что в коробке и в этом конверте должно быть сто сорок четыре гильзы.
Эксперт снова кивнул – уже настороженно.
– Я прошу вас пересчитать их, – пододвинул коробку к эксперту Павлов.
Баллист поджал губы и с недовольным лицом повернулся к судье:
– Я что, обязан это делать?
– Да уж придется, уважаемый, – улыбнулся судья.
Колтунов уже видел, что это судебное представление складывается не в пользу защиты. До обеда оставалось еще двадцать минут. Вполне достаточно для того, чтобы в финале последним аккордом довершить поражение «столичной штучки» Павлова.
Эксперт подтянул коробку и вытряхнул ее содержимое на стол. Затем разложил гильзы по десять и только потом сложил их обратно в коробку, двигая губами и отмечая в блокноте десятки.
– Так. Двадцать и еще десяточек. Тридцать, и теперь эти желтенькие. Вот и сорок…
Наконец гильзы на столе закончились, счетчик поправил очки и сверился с записями. Поднял брови и, еще не понимая, что произошло, удивленно поглядел на судью.
– Хм, хм. Итого: сто пятьдесят три…
Колтунов подпрыгнул. Этот факт ставил под сомнение всю экспертизу.
– Какие сто пятьдесят три?! Вы что?! Пересчитайте! Нет! Лучше дайте сюда!
Судья выскочил из-за стола и подхватил коробку со стола эксперта.
Забрался на свой трон и стал выкладывать гильзы на стол – ровными разноцветными рядами. А через четыре минуты, когда Колтунов в третий раз пересчитал армию металлических цилиндров, возникла неприятная пауза.
– Ничего не понимаю! Почему их стало больше?! Как вы считали, изымали, описывали? Прокурор, я вас спрашиваю! Ваши люди на следствии их вообще считали? Смотрели?
Растерявшийся прокурор развел руками, опустил глаза и, явно спасаясь от позора, принялся усердно листать копии материалов уголовного дела.
– Ну, если вам нечего сказать, перерыв полтора часа! – зло выдавил судья, сгреб гильзы, подхватил все три тома дела и стремительно выскочил из зала. Весь этот начавшийся с глубокой царапины на дверце его «Паджеро» день летел коту под хвост.
Похищение
Очередное сообщение от выехавшей по делам Алены Игоревны Павлов получил, как и договаривались, на свой ноутбук – прямо в зале суда. Тихо приоткрыл «портфель», принял письмо и обмер.
«Кем-то похищен из своей квартиры мой советник Куксо!!! – сообщала Алена. – Что делать?»
– Итак, продолжаем судебное заседание, – объявил тем временем Колтунов. – На сегодня заявлены еще три свидетеля. Анечка, солнышко, что там у нас с явкой?
Артем бросил на Колтунова беглый взгляд и задумался.
«Кто похитил? Приметы? Номера машин?» – быстро пробежал он пальцами по мягким клавишам.
«Никто не запомнил! Что делать?!!» Алена была в панике.
– Дмитрий Владимирович, я сейчас проверю, – выбежала Анечка в коридор.
Артем вздохнул. Было неприятно осознавать, что ты, может быть, подтолкнул Алену к пропасти.
«Не торопитесь с выводами, – быстро набрал он, – и не паникуйте».
– Заварзин, член городской комиссии, – начала перечислять Анечка, – Короткова, делопроизводитель администрации, и Куксо, финансист.
Артем вздрогнул и забарабанил по клавишам.
«Алена! Куксо здесь! В суде!!! Будут допрашивать!» Глянув искоса на Джунгарова, он заметил, как оживился прокурор.
– Дмитрий Владимирович, – подняла бровки Анечка, – там сотрудники просят Куксо в первую очередь допросить.
«Только не допрос! – мгновенно отозвалась новой запиской Алена. – Сделайте что-нибудь!!!»
– Ну, если просят, – не стал возражать Колтунов, – тогда пожалуй…
«Высылайте к зданию суда Свирина. Попробуем», – ответил Артем и поднялся:
– Ваша честь, позвольте! На прошлом заседании мы договорились, что будут представители комиссии и администрации. То есть Заварзин и Короткова. Именно их показания было бы разумнее послушать сейчас.
Колтунов с равнодушным видом пожал плечами. Он понятия не имел, кто такой «финансист Куксо» – до сего часа эта фигура нигде не значилась. А на строящего ему выразительные гримасы прокурора судье после фиаско с Козиным смотреть было противно. И Павлов, не позволяя вниманию Колтунова переключиться, прокашлялся.
– Закономерно было бы подтвердить или опровергнуть показания предыдущих свидетелей, – пояснил он свою позицию и тут же повернулся к Джунгарову: – Уважаемые коллеги, представители обвинения! Как вы на это смотрите?
Джунгаров и его помощник зашептались. Предложение адвоката было здравым, а Куксо и так был у них в руках.
– Мы отнюдь не возражаем против такого порядка, – поднялся Джунгаров. – Однако предлагаем сперва допросить Короткову, а затем уж Заварзина.
Прокурор любил, чтобы последнее слово – пусть и по мелочи – оставалось за ним.
Следующий
– Свидетель Короткова, – пригласила Анечка, и Брагин вскочил.
– Эй! Я не понял! Я же сказал тебе, что Куксо привезли! Ты что, не передала?
Секретарша фыркнула:
– Ваш Джунгаров сказал, что сначала Короткова…
Брагин яростно крякнул и осел на стул.
– Не трясись, – ткнул он в бок тут же вздрогнувшего побитого финансиста, – будет и на твоей улице праздник.
Мелодично зазвонил телефон.
– Да?
– Алена знает, что Куксо уже в суде, – сообщил осведомитель.
Брови Брагина поползли вверх.
– Подожди. Это точно?!
– Абсолютно.
Брагин замер. Сабуровой неоткуда было это узнать!
«И кто ей стучит?» Ответов могло быть много: и кто-то из окружения Джунгарова, и кто-то из его собственных оперов. Алена заплатить могла много. Очень много. «Кто?» Но и это было уже неважно. Потому что, если Алена знает, она вполне может предпринять свои собственные ответные меры.
Брагин быстро набрал номер Гулько.
– Ты? Слушай, посади кого-нибудь на хвост. – Брагин поморщился: вокруг было слишком уж много ушей…
– Сабуровой? – сам догадался Гулько.
– Да. Я хочу знать каждый ее шаг.
– Сделаю.
Брагин отключил связь и задумался. Он знал, что работать с Сабуровой ему не дадут, и, скорее всего, колоть ее будут «важняки» – следователи по особо важным делам. Но вот начинать все одно придется ему, а выглядеть перед теми, кто отберет у него дело, полным лохом Брагин не хотел.
«Надо побыстрее Куксо в зал протащить! – еще раз подтвердил себе он. – А там Алене уже не вывернуться».
– Значит, так, – повернулся он к оперативникам и ткнул свидетеля Куксо в грудь. – Следующим зайдет он! Что бы эта сучка ни сказала. Вам ясно?
– Ясно, – кивнул старший – Пятаков. – Сделаем.
Царапина
Колтунов был зол. Накануне, возвращаясь домой из ночного клуба, он не заметил какую-то торчащую из земли проволоку и разодрал весь левый бок своего новенького автомобиля. Теперь он не мог ни о чем думать, кроме предстоящего ремонта и ободранной машины. Да и дело порядком ему поднадоело. Он вышел в зал, привычно плюхнулся в кресло и устало оглядел присутствующих.
После того, как он принял решение не пускать слишком настырных журналюг на процесс, стало спокойнее. Они теперь толпились у выхода, собираясь к началу заседания, к обеденному перерыву и к концу дня. В зале царила спокойная атмосфера. Даже конвойные не стеснялись изредка подремывать.
