скажешь мне тогда? Мы могли бы оставить это между нами, и я разберусь с этим вопросом.
Я смеюсь над ним, когда встаю и перекидываю сумку через плечо.
— Нокс — твой лучший друг, ты выслушиваешь всю его чушь на дурацких обедах. Конечно ты расскажешь ему. В любом случае, это не имеет значения; я не могу тебе сказать.
Взгляд на его лице становится темнее, и когда я делаю шаг к двери, он не отстраняется. Мне придется задеть его тело, чтобы пройти мимо него, но когда я двигаюсь, чтобы сделать это, его руки вытягиваются и хватают меня. Мое дыхание вырывается из легких.
Слишком близко. Он слишком близко, а я слишком близко к тому, чтобы сломать его к чертовой матери.
Он секунду смотрит мне в глаза, прежде чем вытащить из кармана кредитную карточку и вложить ее в мою.
— Это твое. С этого момента ты будешь использовать ее для всего, что тебе нужно. Заказывай еду, таблетки, новую гребаную кровать, мне все равно. Просто используй это.
Срань господня.
Я хмурю брови, глядя на него, и изо всех сил пытаюсь подобрать правильные слова.
— Зачем тебе это делать? Я не хочу ничего у тебя брать. Если бы ты мог просто уговорить Норта, чтобы он позволил мне найти работу, я могла бы позаботиться о себе.
Рука, которой он все еще сжимает одну из моих рук, напрягается.
— Скажи мне, что ты воспользуешься ей, если тебе понадобится.
Я закатываю глаза на него за то, что он игнорирует меня.
— Хорошо.
Я вырываю свою руку из его хватки и делаю еще один шаг к двери, но он явно не собирается меня отпускать. Он снова хватает меня, крутит, пока не может прижать меня к нему своим телом. Вздох вырывается из моего горла, и он наклоняется, его глаза все еще горят от его сильного жара, и он шепчет:
— Скажи это и скажи это серьезно. Нет ничего хуже лжи.
Я сглатываю и выдыхаю:
— Я воспользуюсь этим, если понадобится, но я все еще хочу иметь собственную работу.
Он поднимает одну из своих рук, чтобы провести по моему лицу.
— Норт никогда больше не рискнет потерять тебя. Я не думаю, что он когда-нибудь позволит тебе найти работу, но если ты спросишь его напрямую, я встану на твою сторону.
Я не могу дышать, когда он так близко ко мне, с твердыми линиями его груди, прижатой ко мне, и он не отстраняется от меня, просто прижимает меня к двери. Жужжание его телефона в кармане, зажатого между нами, разрушает чары, и он, чертыхаясь себе под нос, отходит.
— Хватай свое барахло, я отвезу тебя в столовую.
Он выходит из комнаты, не сказав больше ни слова, и топчется у двери, пока я не запираю ее. В коридоре полно девушек, все они пялятся на него, как на кусок мяса, но он их не замечает. Он идет достаточно медленно, чтобы я могла поддерживать темп, не убегая, хотя сегодня я бы этого не сделала, учитывая, какая я чертовски раздутая, и тогда я понимаю, что он знает это и приспосабливается ко мне.
Я не знаю, что делать с такого рода соображениями.
На этот раз мне так же неловко садиться в его машину, как и в первый раз. Я посылаю Гейбу сообщение, чтобы сообщить ему, где я, а затем засовываю телефон обратно в сумку. Грифон не произносит ни слова, и три минуты езды на машине проходят в тишине.
Когда мы подъезжаем к столовой, я прочищаю горло.
— Я действительно ценю…
— Ты собираешься снова попытаться сбежать? — он перебивает меня, его глаза сканируют кампус, как будто он ожидает, что меня схватят с тротуара средь бела дня.
Я хмурюсь и потираю затылок, маленький бугорок GPS-чипа все еще легко найти. Он все еще немного болит, и я нажимаю на него, чтобы по-настоящему почувствовать жжение.
— Нет.
Взгляд Грифона падает на мое беспокойство, и он говорит:
— Ты бы убежала, если бы мы не могли тебя выследить?
Он чует мою ложь, поэтому я говорю правду.
— Мне пришлось бы бежать. Так будет лучше.
Он медленно кивает.
— Ты могла бы сказать мне, ты знаешь. Это может многое изменить для тебя здесь.
Я пожимаю плечами.
— Мы оба знаем, что этого не произойдет. Твой лучший друг уже сказал мне, что у меня нет достаточно веского оправдания, чтобы принять его. Я здесь в ловушке, и из-за этого случится что-то плохое. Я делаю все, что в моих силах, чтобы остановить это, но… это, вероятно, произойдет в любом случае.
Его пальцы барабанят по рулю.
— Проблема в том, что я знаю, что ты в это веришь. Я просто также знаю, что, что бы это ни было, тебе следовало прийти к нам по этому поводу, а не убегать. Тебе следовало довериться нам.
Я смеюсь над ним, мрачно и чертовски отчаянно.
— О, да? Мне было четырнадцать. Ты знал, что мои родители оба умерли прямо перед тем, как я прошла тестирование? Ты знал, что я потеряла все и… это случилось? Я только что узнала, что у меня будут Связанные, и все будет хорошо. Я потеряла их, понимаешь? Я потерял все.
Руки Грифона сжимаются так сильно, что кожа на руле скрипит.
— Ты хотела получить своих Связанных? Тогда?
Я сморгиваю слезы, которые всегда наворачиваются, когда я думаю о том времени.
— Больше всего на свете, это то, чего я хотела.
Он кивает.
— А теперь? Ты хочешь получить своих Связанных сейчас?
Я тянусь к ручке двери, чтобы сбежать. Я должна убраться к черту из этой машины, пока он не вытянул из меня еще одну правду, единственную правду, которая гложет меня каждый раз, когда я оказываюсь в ловушке с одним из них.
— Оли, ответь мне. Тебе нужны твои Связанные или нет? — он рычит, нажимая на кнопку блокировки, чтобы помешать мне выйти.
Я оглядываюсь, свирепо глядя на него за то, что он сделал это дерьмо со мной.
— Нет смысла отвечать на это. Я не могу получить своих Связанных. Вы все ненавидите меня, и я знаю, что пытаться слишком опасно. Мне лучше быть одной.
Я выхожу, но слышу его слова до того, как дверь за мной захлопывается.
— Это может быть твоей правдой, но не моей.
Мне следует держаться подальше от них всех.
Глава 20
Гейб спрашивает, почему Грифон вез меня в
