машины открываются, потоки тел, вываливающихся наружу, кажется, никогда не заканчиваются, и у меня сводит живот от осознания этого.
Мы в меньшинстве, по крайней мере, десять к одному.
— Уведи Оли отсюда сейчас же.
Я вскидываю голову и вижу, как Грифон и Киран вместе проверяют свое оружие, их руки быстро двигаются по телу. Киран не выглядит счастливым от этого предложения.
— У меня недостаточно сил, чтобы вернуться, мы найдем другой способ.
Когда он смотрит на Нокса, Грифон качает головой.
— Дрейвен не может пойти снова, он истощен, и я не позволю ему превзойти свои способности.
Я смотрю на него, потрясенная тем, что он вымотан, когда выглядит совершенно нормально, но как только я смотрю на него, действительно смотрю на него, я вижу это. У него напряженные глаза и тени на лице.
Теперь, когда Грифон сказал это, кажется очевидным, что он просто взял на себя десятки Сопротивлений и справился с ними сам. Одаренность обычно не безгранична.
Даже Одаренный Высшего Уровня.
Раздается еще один крик, а затем одна из машин поднимается и бросается на щит, отскакивая от него без каких-либо повреждений, но затем из носа Самуила начинает течь кровь, и мы все знаем, что у нас уходит время.
Пришло время для передачи «Аве Мария»… мы умрем здесь без него. Я вскакиваю на ноги, шагая к щиту.
— Встань позади нас, Олеандр, — рычит Грифон, но я качаю головой. Исцеляющий свет нам здесь не поможет. Тактическая группа проверяет свое оружие, оценивает, сколько у них осталось боеприпасов, но мы не в лучшем положении.
— Нет смысла умирать здесь, Отрава. Тебе придется винить только себя. Дар или нет, там по меньшей мере сотня человек, — выплевывает Нокс, все еще намереваясь ненавидеть меня до глубины души.
Гейб тоже пытается встать, покачиваясь на ногах, и Сейдж выглядит такой бледной, когда помогает ему удержаться на ногах. Бледная, но готовая, как будто она уже смирилась с тем концом, который мы найдем здесь сегодня.
Я делаю глубокий вдох. Эти двое что-то значат для меня, их стоит защищать, чего бы это ни стоило. Грифон… Я не могу позволить ему умереть, в этом что-то есть. Потенциал для чего-то, может быть. Упрямая, упрямая гордость означает, что я также не могу оставить Нокса здесь умирать, хотя бы потому, что хочу доказать, что он неправ.
Я расправляю плечи и выпускаю свою силу, мягко и осторожно, ее усики раскидываются, как сеть, забрасываемая в океан. Это касается каждого из Сопротивления, все они не знают о моем прикосновении.
Все трое моих Связанных здесь чувствуют это, хотя от них это дерьмо не скроешь, и знают, что я делаю. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть Ноксу в глаза, бросая вызов и показывая, насколько сильно он недооценил меня, свою Связанную, ту, которую он должен обожать и защищать.
Затем, внезапно, я запускаю в них страхи и кошмары. Девяносто два мужчины и женщины корчатся в агонии в мгновение ока.
И я ничего не чувствую.
Глаза Нокса вспыхивают, но он не отводит от меня взгляда, просто не сводит с меня глаз. Остальные вокруг нас не так сдержанны.
— Святое гребаное дерьмо.
— Это она сделала? Я думал, она не была Одаренной?
— Как, черт возьми, она убрала так много сразу?
— Монстр.
Грифон немедленно встает передо мной, закрывая меня от взгляда всей его команды и других спасенных. Гейб хватает меня за руку и притягивает к себе, как будто боится, что на меня вот-вот нападут наши собственные люди. Я должна прервать свое состязание в гляделках с Ноксом, но, думаю, я доказала свою точку зрения.
Я отстраняюсь от Гейба, мой дар все еще слишком взволнован тем, что его выпустили поиграть, и я не могу допустить, чтобы он прикасался ко мне прямо сейчас. Он хмуро смотрит на меня, но затем прослеживает за моим взглядом вниз, к моим пальцам, и сглатывает, когда видит, как они мелко дрожат.
Наконец он делает шаг в сторону, слегка спотыкаясь, только для того, чтобы быть пойманным Ноксом, в этот момент они оба выглядят как ходячие мертвецы.
Нокс, игнорируя стоны Гейба от боли, огрызается:
— Не думай, что мы тоже забыли о твоих идиотских решениях, Ардерн. О чем, черт возьми, ты думал? Ты был бы нам полезнее, если бы остался и держал Бэссингера в наморднике. Чертовски бесполезно.
Мой дар взрывается во мне.
Я не могу остановить или сдержать это, волна этого накатывает на всех вокруг нас, и вся группа отползает от меня, оставляя со мной только Грифона. Вся тактическая группа прячется, как будто они могут убежать от меня, но я почти не думаю ни о ком из них, каждая клеточка моего существа сосредоточена на том, где Нокс держит Гейба за руку и ругает его.
Мне это не нравится.
— Нокс… отпусти его, — говорит Грифон, отвлекая внимание от меня, в то время как все смотрят на то, что меня разозлило.
Очень медленно, как будто он осторожен, чтобы не спугнуть меня, рука Нокса выскальзывает из Гейба. Мое тело двигается без раздумий, приближаясь к Гейбу, как будто невидимая сила сталкивает нас вместе, и я оказываюсь между двумя моими Связанными.
Я, блять, понятия не имею, что я делаю, но моя связь, наконец, немного успокаивается, когда я прижимаюсь спиной к груди Гейба.
— Самолёт здесь.
Раздается радостный возглас, и Тактическая группа оправляется от моего маленького приступа гнева, двигаясь вокруг нас, чтобы подготовиться к нашей посадке. Я стою там с Гейбом и наблюдаю за спуском, не говоря ни слова между нами. Когда самолет приземляется на взлетно-посадочную полосу, совершая идеальную посадку, с ревом тормозов и реверсом двигателя, мы оба выдыхаем, как будто задерживали дыхание на несколько часов, дней.
— Как, черт возьми, мы расскажем об этом Норту? Я даже не знаю, как это назвать, — бормочет Грифон Ноксу, бросая взгляд через плечо на меня, и я делаю глубокий вдох.
Я не могу сказать ему ни слова, потому что он всегда видит мою ложь насквозь, и как я могла объяснить ему эту ситуацию? Как мне сказать ему, что кошмары ужасны, но это наименьшая из наших проблем?
Если бы только это было худшим, что я могу сделать.
