Намора передернуло.
– Но мы сейчас далеко оттуда, а за пределы мертвых лесов монстры не выбираются, – продолжал Игарр. – Там есть кое-что, дающее силу любому проявлению первородного зла. Поляна, посетив которую, любое злое существо становится сильнее. Правда, уйти оттуда злыдни уже не могут. Из-за собственной алчности. Им все время хочется получить еще больше сил, а ведь резервы источника неисчерпаемы… Вот и ошиваются плохие ребята вокруг поляны, не в силах покинуть место, где им так хорошо. Остаются там до самой смерти, но и после нее продолжают существовать в виде зомби, скелетов, призраков и личей.
– Наркоманы, – пробормотал Весельчак, вспомнив рассказ Андрея о Земле.
– Души Падших лордов и их советника-мага тоже обретаются там, – сказал Игарр. – Зло не спешит покидать обжитые территории.
– И никогда не спит, – промолвил Борланд.
– Мы уже почти приехали, – сказал Игарр. – Давайте-ка я пойду вперед и предупрежу селян, что вы – не враги. С побережья пришли слухи о появлении банды колдунов-похитителей – тех самых, должно быть, которых вы должны истребить. Они пока орудуют на другом краю Диких земель, но меры предосторожности приняты уже повсеместно.
Всадники остановились. Игарр соскочил с лошади и, подобрав полы мантии, затопал по косогору вверх.
Индалинэ в этот миг приложил к виску два пальца и начал что-то беззвучно шептать. Как оказалось, его отец Эрталион вышел на телепатическую связь, чтобы узнать, как обстоят дела у авангарда борьбы со Злом…
– Дорнблатт попросил его об этом, – сказал эльф по завершении разговора. – Я сказал, что мы уже почти вышли на финишную прямую.
Невероятные совпадения – вещь достаточно редкая, но иногда они все же случаются. Случившееся тем утром в деревне Химри нельзя было назвать иначе, кроме как таким совпадением. Двое из участников "отряда Дорнблатта" – Борланд и Заффа – встретили здесь людей, с которыми им уже доводилось общаться прежде.
Первым опознал старого знакомого Весельчак. Местный староста – крепкий тридцатилетний мужик по имени Тентор – был некогда одним из разбойников в шайке Борланда. Той, которую Весельчак собрал после своего бегства из Хастарии1.
Тентор, правда, признал бывшего командира не сразу. Неудивительно – он, во-первых, недолго пробыл членом шайки – его скрутили солдаты во время одной из облав. А во-вторых – "лесные братья" в ту пору ведь выглядели совершенно иначе. Грязные, со спутанными пыльными волосами, одетые в разномастные лохмотья. Ныне же Борланд являл собой прямо противоположное зрелище.
– Неужели ты до сих пор не узнал меня, Тентор? – первым поинтересовался Весельчак через несколько минут разговора. – Или узнал, просто не хочешь ворошить прошлое?
Староста вгляделся в его лицо.
– Тролль меня разбери, это ж тот самый Борланд! – рассмеявшись, воскликнул он через миг. – Я-то сразу вспомнил те времена, как только ты назвался. Но узнать тебя – не узнал, ты прав. Очень уж сильно ты изменился. Теперь понятно, что не только внешне.
– Ну да. Еще полтора года назад – бродяга вне закона, а сегодня – посланец верховного мага страны, – усмехнулся Освободитель. – Хотя, знаешь, дружище, больше всего я рад как раз тому, что мне удалось завязать с разбоями, а не своему нынешнему статусу. Ты-то как очутился здесь? Извини, кстати – мы тогда не успели отбить тебя у солдат.
– Ничего, – махнул рукой Тентор. – Я все равно недолго пробыл в неволе. Через неделю после поимки меня приговорили к повешению, но до казни оставалось еще три дня. Чтобы сделать подкоп и сбежать, мне хватило двух с половиной. Правда, для этого пришлось кое-чем пожертвовать, – невесело усмехнувшись, Тентор продемонстрировал Борланду свои пальцы. На половине из них отсутствовали ногти. – Но, как бы там ни было, а я жив и нахожусь далеко от тех, кто способен доставить мне неприятности. А как там наши? Тронг, Шанкар, Келмор… ох, тролль побери, это ведь и все, кого я помню по именам!
– Их больше нет, – глухо промолвил Борланд. – Никого из них.
– Ох, да как же это? – Тентор вытаращил глаза. – В засаду, что ль, попали? И все погибли, кроме тебя?
– Последнее верно, – кивнул Освободитель. – Но засады не было. Среди нас завелся предатель. Это был Тронг. Шанкара он тоже подбил посодействовать. Они подсыпали сонный порошок в вино, которое мы пили, отмечая крупный улов. Когда я проснулся, Тронг и Шанкар уже сбежали с добычей. А все остальные парни были убиты. Ударом ножа в шею – то был излюбленный прием Тронга. Не думаю, что Шанкар принимал участие в расправе – он никогда не был агрессивным. Это его и сгубило – одноглазый потом и Шанкару чиркнул ножом по горлу.
– Ты-то как выжил?
– Не знаю, – честно признался Борланд. – Должно быть, Шанкар и не позволил Тронгу меня убить. Мы ведь были друзьями.
– Какое страшное предательство, – пробормотал деревенский староста. – Никогда в своей жизни не сталкивался ни с чем подобным.
"А мне, вот, пришлось столкнуться с этим дважды, – невесело вздохнув, подумал бывший разбойничий атаман. – Правда, если по совести, то в первом случае во всем был виноват один лишь Лангмар", – при мысли о ненавистном чернокнижнике кулаки Борланда непроизвольно сжались.
– Стало быть, вы прибыли, чтоб наказать негодяев, что бесчинствуют в приморских угодьях? – будто бы угадав его мысли, промолвил Тентор. – Вовремя, очень вовремя. Я-то не знаю точно, что именно там творится. Но люди поговаривают, что в цитадели Джетро засела целая банда черных колдунов, у которых есть в подчинении гигантский волк. Он уже растерзал троих человек, а еще больше успели погубить колдуны. И пока с этим не покончить, количество жертв, несомненно, будет расти…
– Это не волк, Тентор, – покачал головой Весельчак. – С ними пришел один из древних. Очень опасный дзерг по имени Тергон-Газид.
– Богиня Занзара, спаси нас, – прошептал староста.
– Занзара уже очень давно не вмешивалась в схарнийскую жизнь, – молвил Борланд. – Быть может, я сейчас скажу кощунственную вещь, но мы пришли сюда как раз для того, чтобы выполнить работу богини.
– Интересно, хоть кто-нибудь на Схарне верует в нее всерьез? – стоявший рядом Андрей решился высказать мысль, которая не раз приходила ему в голову за все то время, что русский маг прожил в этом мире.
– Не знаю, – пожал плечами Борланд, – Я лично – не особенно. В трудную минуту все поминают имя богини, но храмы ее в большинстве своем пустуют. Пожалуй, только наших монахов можно назвать истинно верующими.
Тентор промолчал. Было похоже, что схарнийцы вовсе не видят ничего предосудительного в том, чтобы подвергать сомнению авторитет их божества…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
