Жозефа (не очень убежденно). А! Я его безумно люблю?
Севинье (уверенно). Для вас это было не банальное приключение, как вы пытались внушить Остосу и нам, а необузданная страсть.
Жозефа (слабо улыбаясь). Необузданная! (Вызывающе.) Да! Я его люблю.
Севинье. Спасибо.
Жозефа. А вам-то что за дело до этого?
Севинье (обстоятельно). Все яснее ясного – вы его любите, его жизнь в опасности, и вы убиваете Остоса.
Жозефа (потерянно). Нет. Нет.
Севинье (наигранно добродушно). Сознайтесь же. Любовная драма. Присяжные в таких случаях очень снисходительны.
Жозефа. Нет! Нет! Поверьте мне!
Севинье (очень жестко). Я не могу вам больше верить. Вы мне только что солгали.
Жозефа. Ну, самую малость.
Севинье. Вы что же, считаете юристов дураками? Кто-то проходит по коридору, открывает дверь, стреляет и спокойно уходит?
Жозефа (страстно). Так и было!
Севинье. Будьте рассудительны!
Жозефа. Клянусь, это правда!
Севинье (с иронией). Головой своего отца? Бедный, бедный папа!
Жозефа. Ох!
Севинье. Вы узнали того, кто стрелял?
Жозефа. Нет, это был темный силуэт.
Севинье. Разумеется.
Жозефа. Я сразу же упала в обморок.
Севинье. Может быть, это был политический противник Остоса? А?
Жозефа. Да будет вам!
Севинье. Или тот, с кем он дрался на ножах?
Жозефа. Пепе? Да что вы! Они потом стали – водой не разольешь.
Севинье (меняя тактику). У кого еще был ключ от вашей комнаты?
Жозефа. Больше ни у кого. Даже у Мигеля не было.
Севинье (иезуитски). И даже у вашего нового любовника?
Жозефа (яростно). Пусть я не пример добродетели, как вы мне уже не один раз дали понять! Но я вправе знать, кто входит в мою дверь!
Севинье. Тогда как же этот человек ее открыл?
Жозефа. Не знаю.
Севинье (саркастически). У него были ключи от всех комнат дома, без сомнения!
Жозефа. Я не знаю.
Севинье. И вы ничего не слышали, естественно?
Жозефа. Ничего.
Севинье (притворяясь разгневанным). И это все, что вы смогли выдумать! Десятилетний ребенок сочинил бы лучше. Вы что, никогда в кино не ходите?
Жозефа. Редко.
Севинье. А в этот вечер к вам никто больше не приходил?
Жозефа (наклоняясь, чтобы завязать шнурок). Что вы сказали? Я не расслышала.
Севинье (с нажимом). В этот вечер к вам никто больше не приходил?
Жозефа. Не помню, не знаю, что вам и сказать.
Севинье. Сказать правду!
Жозефа (яростно). Правду! А в чем она, ваша правда? Я говорю, что знаю! То, в чем уверена, что знаю, но не знаю, правда ли это для вас!
Севинье (торжественно). Правда, Жозефа Лантене, заключается в том, что виновны – вы!
Жозефа (поднимая глаза к небу). Мой бедный Мигель, видишь ли ты, как я страдаю! Из-за тебя!
Севинье. Остоса убили вы, это очевидно.
Жозефа (жалобно). О! Опять вы за свое!
Севинье. Но, может быть, вы убили нечаянно?
Жозефа. Ни нечаянно, ни отчаянно. Кто-то открыл дверь.
Марестан. Как правдоподобно!
Севинье (предполагая). Может быть, вы пытались обезвредить Остоса?
Жозефа (ошеломленно). Как?
Севинье. Он выхватил револьвер. Вы бросились на него. И во время борьбы раздался нечаянный выстрел.
Жозефа. Как это на вас похоже, такой выверт!
Оба мужчины на мгновение остолбенели. Короткая пауза.
Севинье. Что-о-о?
Жозефа. Зачем было Мигелю размахивать револьвером у меня в комнате?
Севинье. Он мог достать его из шкафа.
Жозефа. Нет, вы только послушайте его! У нас револьвера не было. Ни у него, ни у меня. Мигель говорил, что убьет моего любовника навахой.
Севинье. Редко какие навахи делают «пам! пам!».
Жозефа (очень удивленно). Почему вы так говорите?
Севинье. А показания кухарки?
Жозефа. О! Эта еще!
Севинье. Протоколирую. Итак, вы не убили его нечаянно.
Жозефа (тягуче). Не-е-е-т!
Севинье. Вы правильно делаете, что не защищаетесь таким способом.
Жозефа (парируя). Это не мой способ, а ваш!
Севинье. Выстрел был сделан не в упор, как при борьбе! А… по меньшей мере с расстояния трех метров!
Жозефа. От двери, я же вам говорила!
Севинье. По меньшей мере с трех метров. И вами!
Жозефа. Заклинило вас на мне, что ли?
Севинье. Я допускаю, что потом вы упали в обморок.
Жозефа. А почему вы только это допускаете? А другое – нет?
Севинье. Потому что вы были без сознания более четверти часа. Это подтвердили мсье и мадам Боревер.
Жозефа. Слава богу!
Севинье (разъясняя). У вас хватило храбрости выстрелить, но затем при виде содеянного вы были настолько потрясены, что потеряли сознание.
Жозефа (насмешливо). Опять клоните к угрызениям совести?
Севинье. Присяжные, возможно, будут растроганы.
Жозефа. И зря! Потому что я ударилась головой о спинку кровати. У меня была шишка с кулак. Вот оно, мое угрызение!
Севинье. Вы это нарочно.
Жозефа. Что нарочно?
Севинье. Это даже ненормально. Нельзя быть до такой степени дурой.
Жозефа. Вы это говорите, чтобы вывести меня из себя.
Севинье. В конце концов, это ваше дело. Но советую вам взять адвоката.
Жозефа. Я невиновна, зачем мне адвокат?
Севинье (настойчиво). Я вас прошу взять адвоката.
Жозефа. Повторяю вам, я невиновна.
Севинье. Тем более! Для виновных достаточно прокурора и судей.
Жозефа. Я всегда слышала, что наоборот.
Севинье. Вы в очень тяжелом положении. Гораздо более тяжелом, чем вы думаете!
Жозефа. Да ладно уж!
Севинье. Я говорю не только о том, что вы то сами себе противоречите, то лжете, то в главном, то в мелочах. Против вас есть тягчайшее показание. Свидетельство самого Остоса! Он перед смертью говорил.
Жозефа. Так он не сразу умер?
Севинье. К несчастью для вас – нет!
Пауза.
Жозефа (крик души). Несчастный! Он сознавал, что умирает! Севинье. Он успел сказать – и свидетели слышали: «Жозефа, зачем ты это сделала?»
Жозефа (в отчаянии). Он так думал! Он думал, что это я! О, мой бедный Мигель!
Севинье. Теперь уже не его надо жалеть.
Жозефа (мечется в отчаянии). О! Несчастный! Он думал, что это я! Бедный! Бедный!
Севинье. И не только он один так думал.
Жозефа. Что мне другие! Плевать мне на всех! Мой бедный Мигель! Мой бедный Мигель!
Севинье. Вы даже не даете себе труда отрицать?
Жозефа (вся в своем горе). Но теперь, Мигель, там, где ты теперь, ты-то знаешь, что это не я?
Севинье. Вы по-прежнему отказываетесь взять адвоката?
Жозефа. Да. Отказываюсь.
Севинье. Я назначу вам государственного.
Жозефа. Если вам так хочется.
Севинье. Прочтите, пожалуйста, свои показания.
Жозефа. К чему? Есть же справедливость на свете. По крайней мере надеюсь, что есть. Где расписаться?
Морестан (просто). Желательно, чтобы вы прочли. Я мог допустить ошибку.
Жозефа. Вы допустили ошибку, когда меня арестовали. Где расписаться?
Морестан. Здесь, под словами «Ознакомилась и подтверждаю».
Жозефа. Я ознакомилась, и я подтверждаю. (Подписывает.)
За ней подписывают следователь и секретарь.
Морестан. Спасибо.
Жозефа. Не за что. Вы совершаете страшную ошибку. И я не в силах вам помешать. Потому что не я убила Мигеля! (Впервые кричит, почти вопит.) Я его не убивала!
Севинье. Разберемся. (Делает знак Морестану.)
Морестан выходит за дверь.
Жозефа (более спокойно). Я очень люблю… (Имя чуть не сорвалось с ее губ, но настороженность Севинье, целиком превратившегося в слух, останавливает ее.) Я очень люблю другого, может быть, даже готова умереть ради него, но не убить!..
Севинье. Может быть.
Жозефа. Возьмите ваш платок бессердечного человека. Мне стыдно вытирать им свои слезы.
Морестан приводит дежурного полицейского.
Севинье (полицейскому). Уведите ее. Вот мандат на арест.
Жозефа (полицейскому, который хочет взять ее за руку).
Не дотрагивайтесь до меня! Или я вас укушу!
Полицейский (жалобно). Господин следователь!
Севинье (раздраженно). O! Разбирайтесь сами.
Жозефа (к Севинье). Я вас ненавижу! Ненавижу! (Уходит.)
Пауза.
Севинье (встает, он в ярости). Черт побери, черт побери, черт побери!
Морестан (потрясенно). В чем дело?
Севинье. Вот не повезло! И нужно было, чтобы такое случилось именно со мной!
Морестан. Но в чем дело, господин следователь, в чем дело?
Севинье. В том… в том… что эта женщина невиновна.
Морестан. Я плохо понял.
Севинье. Невиновна! Невиновна, я вам говорю!
