Много позже я благословил Мари в далёкое и опасное путешествие, не будучи уверенным, что Бог простил мне этот соломенный флирт? Ведь я так и не попросил Его об этом…
Уверен, всё сложилось бы иначе, умей я вглядываться в последовательность житейских событий не как потешный беллетрист-рассказчик, но как умный аналитик, читающий помыслы, уготованные нам не людьми, но самим Богом.
Я отложил в стол литературные упражнения и стал просто жить, наблюдая время и его необычайные события. Двадцатый век уничтожал, казалось, незыблемое право человека на жизнь. Я видел, как симпатичные уравновешенные люди под чарами той или иной идеи превращались в жестоких фанатиков. Я страдал душой, глядя на героические воодушевлённые лица моих знакомых, идущих на заклание, ради ценностей, которые завтра же будут объявлены мнимыми. Как легко увлечь благородную душу призывом пожертвовать собой ради будущей лучшей жизни! Жертвенное начало – это поводок, за который лукавый бес тянет наши души в ад самоубийства. Ведь никогда ни одна революция, ни одна война, развязанная с благими намерениями, не сделала человека счастливым. Бес слишком хитёр, чтобы мы могли беспечно творить в этой жизни благо, раздвинув, как репейник, его когтистую волю. Конечно, в минуты личной жертвы Бог с нами, но часто мы сами отстраняемся от Него в агонии жертвенного сластолюбства. Даже в присутствии Бога бес умудряется нашёптывать нам свою волю!..
Часть 12. Эпилог
Закончилась Вторая мировая война. В городок вернулись искалеченные войной горожане. И это называется нейтралитет! Впрочем, если бы не наш славный каудильо Франсиско Франко, всё могло оказаться гораздо хуже, и мы бы с этим прохвостом Гитлером вляпались в дерьмо по самое не могу.
Тае исполнилось… шестнадцать лет! Красотой лица и лёгким благородным станом она вышла в бабку. Наблюдая это шестнадцатилетнее сокровище, я позволял своему сердцу погружаться в омут молодости. Мне чудилось, что рядом со мной вновь гарцует несравненная Катрин, и мы бежим вдоль набережной наперегонки. А где-то впереди огромное белое солнце размечает нашу «беговую дорожку» жаркими полуденными лучами!
Всю зиму у меня проболела спина. Годы брали своё, я принимал их «нововведения» с печальным равнодушием, единственно радуясь присутствию моей в жизни ненаглядной Таисии.
Как-то за завтраком Тая обратилась ко мне со словами:
– Дед, ты себя запускаешь. Я купила тебе абонемент в бассейн с подогретой морской водой. Как раз для тебя.
Она передала мне маленькую синюю карточку, на которой значилось «ТALASIA bono piscinas». Я повертел карточку в руке и спросил:
– Когда?
– А когда хочешь. Знаешь, дед, иди прямо сейчас!
– А что, пойду, пожалуй! – усмехнулся я и вышел из-за стола, поцеловав и поблагодарив Таю за заботу.
Почтенный человек моего возраста никогда не делает ничего сразу. Нажитая мудрость побуждает его анализировать перед началом всякого действия многие обстоятельства, которые обычно скрыты от близорукой молодости. Старый человек не гонится за новизной. Для него новое – это та или иная вариация на тему уже известного старого, а настоящее новое, как правило, ярчайшая редкость. И ещё – старый человек консервативен. Он знает, что не успеет вжиться в незнакомое событие, поэтому предпочитает воспринимать новизну как театральное действие, удобно располагаясь в ложе для почётного зрителя. На предложение снизойти до фарса и поиграть на сцене вместе с молодыми комедиантами он, как правило, отвечает вежливым отказом.
Поэтому только на третий день от памятного завтрака я отправился греть кости в бассейн с тёплой морской водой, выстроенный недавно на краю города, недалеко от набережной Сан-Педро.
И ещё. Человек моего возраста смотрит на сверкающий сиюминутный мир, но видит в нём только то прошлое, где произошли главные события его жизни.
Когда после купания я покидал пределы бассейна, со мной приключилась метаморфоза, время которой, как я полагал, прошло безвозвратно. Я ощутил внутри себя… присутствие другого человека. Этот другой, как и прежде, был на порядок сильней привычной, отшлифованной годами моей внутренней организации.
«Ты стар, – послышался незнакомый внутренний голос, – Мне нужен другой. Он рядом!»
– Кто он?
В пяти – шести метрах позади меня шёл, вернее, крался, как кошка, молодой парень лет двадцати.
– Ну-ну, – пробурчал незримый «наставник», – милости прошу!
Я покорно подцепил парня на буксир и повёл к пристани.
Когда мы переходили дорогу, я обернулся и посмотрел поверх парня на балкон собственного дома. Милая Тая весело махала мне красным шарфом, тем самым шарфом Катрин, который я бережно хранил все эти годы как семейную реликвию.
Необычайно сильно кольнуло под сердцем. Кольнуло по-настоящему, насквозь, не далее, как в дюйме от смерти.
Да, некая сила требует передать право жизни, как эстафету, молодому и сильному организму. Но сколько людей заплатили своей гибелью за то, что мне было дано право прожить чужую счастливую жизнь, полную любви и житейских приключений! Как кометы, сгорели во имя моё Катрин, дон Гомес, донна Риарио, Мари, Альберто… Неужели история повторяется?
Мы подошли к пирсу. Через минуту причалила та самая старая яхта. Я узнал лица моряков, которые встретили меня шестьдесят лет тому назад.
– Господин Огюст, прошу на вельбот! – торжественно сказал кэп.
Я перешёл на палубу.
– А ты что? – спросил матрос паренька, следовавшего за мной.
Парень занёс ногу, размышляя, как бы половчее перепрыгнуть через швартовый канат.
– Господин Огюст, изволите подать ужин? – спросил улыбающийся до ушей рыжий верзила.
Не слушая его, я обернулся и рукой остановил роковой акробатический этюд:
– Стой, парень, тебе не следует плыть с нами. Возвращайся.
– Господин Огюст! – закричал кэп. – Так нельзя! Вы погубите себя и нас!
– Успокойтесь, капитан, и поверьте мне на слово: за свою жизнь мы должны отвечать сами. Распорядитесь подавать ужин.
Кэп ничего не ответил и нехотя распорядился поднять паруса. Яхта, как и шестьдесят лет тому назад, направилась прямым фарватером в открытое море. Я всматривался в исчезающие очертания берега и прощался с землёй, испытывая неожиданный душевный восторг и давно забытый прилив сил. Команда вельбота, поначалу озлобленная моим решением, всё более возвращалась в спокойное расположение духа и становилась приветливее.
Я взял судовой бинокль и принялся рассматривать причал. Вскоре, несмотря на старческий астигматизм, я разглядел то, от чего моё сердце забилось по-молодецки легко и радостно! Над причальной стенкой в метре друг от друга колыхались на ветру два хрупких силуэта: моя милая Тая и паренёк, которому только что я сохранил право жить собственной жизнью.
ПЛАНЕТА-НАДЕЖДА
Вступление. Пакость фатального характера
За считанные секунды непредвиденное обстоятельство фатального характера превратило многолетнюю планетарную миссию в жалкую примитивную катастрофу. Первое, что в таких случаях приходит в голову – это человеческий фактор. Что ж, удивительная антропологическая особенность нашего ума: искать причину всякой аварии в действиях стрелочника – неистребима! Каждый раз, барахтаясь на волне эмоций, мы забываем, что негативное влияние человека на образование нештатной ситуации давным-давно сведено к нулю. Именно поэтому я смею утверждать: всё, случившееся с нами – очередная пакость фатального характера.
Рабочая капсула в штатном режиме отделилась от орбитальной станции и вошла в плотные слои атмосферы крохотной планеты Урия2. Для особо любознательных добавлю: Урия – представительница периферийной планетарной системы ближайшей к нам звезды класса Солнца – HD6830, расположенной в созвездии Кормы.
Когда до расчётного квадрата посадки оставалось меньше полутора тысяч метров на поверхности Урии началось мощнейшее извержение вулкана с выбросом радиоактивного пепла. Все приборы капсулы мгновенно зашкалили. Защита, блокированная контуром «i-pi» и не рассчитанная на бомбардировку тепловыми нейтронами, которых практически нет в открытом космосе, не сработала. В результате вместо мягкого и контролируемого «приземления» капсула воткнулась «лоб в лоб» в гранитный выступ скальной гряды. Сотрясение было настолько велико, что все четыре мои товарища погибли мгновенно. Меня же спасло то обстоятельство, что во время удара я, перевязанный системой ремней безопасности, заканчивал тестирование величины магнитного насыщения ферромагнетика в приборном отсеке капсулы. По этой «нелепой» случайности мне удалось обменять смерть на пару отменных шишек на голове и лёгкую контузию.
