— Ну как я могу это прикрыть? Это фасон такой, Герман Игоревич. — Разглядываю свои короткие ногти. — Но, в принципе, мы можем и не ехать, это вам надо жениться на первой встречной и сохранить отношения с немцами, а мне спешить некуда.
Хоть бы похвалил. Вон Дима сказал, что мне идёт и фигура, оказывается, неплохая.
— Я же хорошо вам платил, — сквозь зубы. — Могли бы и отнестись с пониманием. — Ловит в фокус своих глаз, заставляя отчего-то поёрзать на месте. — Прикройте этот срам и поехали.
И вот за этого типа я должна выйти замуж? Душнила!
— Удивлены, что в верхней половине моего тела есть выпуклости?
Его глаза сужаются.
— Скорее недоумеваю: что вы такого употребили между магазином и больницей, что стали такой смелой? Или возможность ездить в моей машине так сильно кружит вам голову?
Сжимаю губы. Убила бы.
На самом деле я очень боюсь. Дрожу просто.
Но это его раздутое эго!
Я не спорю, что он многого добился и отличный бизнесмен, но этот его характер… Он меня поставил перед фактом. Не спросил, хочу ли я этой сделки!
— Я, знаете ли, Герман Игоревич, замуж выхожу за босса, — произношу неуверенно и дрожащими руками провожу по ткани на бёдрах, снова потею и блузка неприятно липнет к лопаткам.
В другой ситуации он точно прибил бы меня, но ему очень нужен этот брак.
— Похвально. — И, как будто что-то вспомнив, босс начинает рыться в своем кожаном портфеле «Доктор Коффер», затем выуживает оттуда коричневый аскот в традиционную белую точечку.
Без особой нежности повязывает мужской платок мне на шею, прикрывая грудь. И это самая сильная близость из всех, что у нас была за все эти годы.
Отворачиваюсь в сторону, отклоняясь как можно дальше. Но запах его дорогого парфюма всё равно проникает мне в голову. Это неизбежно, хоть я и стараюсь поменьше дышать тритоновыми благовониями.
— Спасибо, Аня, что сетка на ваших ногах не чёрного цвета.
— Я пожалела ваши нервы, Герман Игоревич, хотя мне предлагали.
— Так-то лучше. — Прихлопывает он пышный бант.
— Моя слепая бабушка повязала бы его лучше.
Герман замирает. Играя скулами, подтягивает подбородок. Опять пялится в кресло перед собой.
— Знаете, Аня, вы удивительно своевольны, когда дело касается брака. Я вас выбрал не только потому, что вы вошли в палату в тот момент. Но и исходя из того, что вы казались мне мечтой любого мужчины: послушна, неприхотлива и тиха. Очевидно, я ошибся. На самом деле вон оно как.
Это равнодушное «вон оно как» обижает чуть ли не сильнее, чем очевидное желание как можно меньше прикасаться ко мне во время завязывания банта.
— Дима, поехали уже. Полдня занимаемся какой-то ерундой.
Глава 7
Потребовав себе квартиру, машину и должность, я чувствую себя гораздо лучше. Ещё немного колотит, но уже намного легче. Не так обидно мучиться замужем за богатым красавцем.
Чуть откидываюсь на стуле, едва заметно поглаживая образовавшееся в узкой юбке пузико. Вот в моём широком наряде этого небольшого арбузика видно не было бы, а здесь прям всё выпирает.
— Ну наконец-то я поела, — тихонько шепчу себе под нос.
Укоризненно взглянув на меня, Герман вздыхает, комментируя мою позу:
— И то, что вы плотно поели, заметно всем присутвующим за этим столом. Некоторым людям нельзя давать гастрономическую свободу. — Подносит к губам стакан с водой.
Медленно, с чувством пьёт.
— Что вы имеете в виду, Герман Игоревич? — Усаживаюсь ровнее.
После его слов чувствую себя неловко. Промокаю губы салфеткой.
— Надо вести себя скромнее в плане питания. Невеста крупного бизнесмена должна делать вид, что ест. Иначе это выглядит так, будто я не кормил её целую вечность. А вы с такой скоростью опустошали тарелки, что на вас бывшая жена мэра уже несколько минут косится. Обратите внимание, как скромно она питается.
Меня это доводит до белого каления.
— Ну вот поэтому она и бывшая жена. Потому что плохо ела, была голодной и злой, мэр её и бросил.
— Просто нашел глухонемую, красивую. Послушную, — пожимает плечами Белозерский. — Счастлив. Ждёт пополнения, в президенты скоро подастся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мы поворачиваемся к друг другу, и наши глаза встречаются.
— Теперь понятно, почему вы, Герман Игоревич, вынуждены были прибегнуть к фиктивному браку.
Беру стакан с соком и пью, так же, как делал это босс пару минут назад.
— Извольте уточнить, секретарь-референт. — Ведёт плечами и снова пьёт.
Хочу сказать ему, что он мухомор, кислятина и нудила, но сдерживаюсь. Я же не такая, как он. Я хороший человек.
— Конкретизирую: у вас слишком завышенные требования к женщинам, поэтому они вас бросают и вам не на ком жениться.
Белозерский перестает пить. С каменным лицом отодвигает от себя стакан.
— Соблюдайте субординацию, Анна.
— Я соблюдаю. Сижу ровно, есть закончила. Молчу и не встреваю во взрослые разговоры.
Зыркнув на меня ещё раз, он мечет глазами молнии.
— Вы утомительно невыносимы, Анна. Нужно как-то продумать этот момент. Может быть, отправить вас на курсы благородных девиц? Там и есть научат правильно и разговаривать с мужчинами так, как нужно.
Гости начинают рассасываться по дому, частично покидают места за обеденным столом.
А я замираю. Неприятно. Опять он меня обидел. Собираюсь ему ответить, продолжив словесную перепалку, но как раз в этот момент к нам подсаживается какая-то женщина. Надо было поставить возле себя сумку, как делают нормальные люди в домах культуры на отчётных концертах детских танцевальных коллективов. Сразу понятно – занято. А так эта женщина с модной стрижкой и широко улыбающимся лицом резонно решает, что возле меня свободно.
— Герман, ну неужели свершилось? Я так рада, так рада. Она выглядит очень милой.
Я сижу между ними словно черенок от лопаты: ровненько и незаметно. Не знаю, кто эта навязчивая особа, но она мне нравится. Прям в моём провинциально-колхозном стиле.
— Аня, познакомьтесь, в смысле познакомься, — поправляет себя тритон, понимая, что звать невесту на вы глупо, — это Ирина Давыдовна, моя бывшая классная руководительница и мать одного из моих коллег.
Ах вот оно что.
— Да, Анечка, я знаю этого оболтуса с тех времен, когда он ел ластики и грыз линейки.
— Ирина Давыдовна. — Поправляет босс ремень, явно смущаясь. — Ну что вы, в самом деле.
С ней он разговаривает мягче. И это мило. Совсем не похоже на тритона. Но бдительность терять нельзя. Ни в коем случае.
— Анечка, однажды мы посещали музей народного быта, я не уследила, и Гермуся залез внутрь экспоната, ох и шуму-то было. Тогда он был сорванцом.
— А вот это неожиданно. Честно говоря, я предполагала, что Герман Игоревич родился в костюме-тройке и никакой соски во рту не держал, грудь матери не сосал, от смеси отказался и сразу же приказал нянечкам принести ему чёрный американо без сливок и сахара.
— Ха-ха-ха, — открыто смеётся наша новая собеседница. — Она у тебя ещё и с юмором. Знаете, Анечка, вы как только вошли, я сразу всё поняла.
Она берёт мою руку, гладит.
— Вот такая ему и нужна была. Простая. Открытая, чистая девушка, а не эти пафосные мегеры из высшего общества. Ой, — опускает взгляд на мою ладонь. — Геруня, миленький, а где же её обручальное кольцо? Как же ты предложение ей сделал? Без кольца, что ли?
— И нам интересно, — отзывается рядом стоящий хозяин дома, кажется, Максим Дубовский.
Он не выпускает из объятий свою красавицу жену. Вот такими должны быть отношения. Ими невозможно не любоваться. Но сейчас не об этом.
— Где её кольцо, Герман?
Глава 8
Хороший вопрос: где моё кольцо? Действительно, разве крутой бизнесмен не сделал бы предложение, встав на колено и протянув любимой бархатную коробочку? Однозначно тритоновский прокол. Ведь заезжали же в магазин?! Мог бы подумать.
Но Герман и сейчас, когда мы уже попали в неловкую ситуацию, молча поворачивается ко мне и ждёт. Его привлекательная физиономия спокойна, как личико сфинкса на западном берегу Нила.
