Викарий взял шляпу в руки и оглядел ее.
– Да, моя.
– Тогда соблаговолите ответить: помните ли вы, когда надевали ее в последний раз?
– Если быть абсолютно точным, то вчера вечером в двадцать минут одиннадцатого.
– А где?
– Вы говорите сплошными загадками, инспектор. Но я вам расскажу. Мой сосед, что живет на том берегу, вчера вечером ужинал у нас вместе со своей племянницей. Они ушли около десяти часов. Я спустился к реке, чтобы проводить их, и надел шляпу. После того как адмирал с племянницей переплыли реку в его лодке, я ненадолго присел в беседке, чтобы выкурить трубку. Снял шляпу, положил ее рядом на скамью и по рассеянности забыл снова надеть ее, когда возвращался в дом. Это было, когда я проверил свои наручные часы по настенным – в двадцать минут одиннадцатого. Однако объясните, пожалуйста, почему вы меня об этом спрашиваете и с какой целью здесь?
– Сегодня ранним утром эта шляпа была обнаружена в вашей лодке, дрейфовавшей вверх по течению. А в ней находилось мертвое тело вашего соседа, живущего на противоположном берегу, адмирала Пинестона… Убитого, мистер Маунт.
Глава 2
Джордж Дуглас Говард Коул и Маргарет Коул
Сообщения о печальном известии
– Убитого! Боже милосердный! – вскричал викарий.
Хорошо известно, отметил инспектор, что викария отличает до смешного благоговейное почитание третьей заповеди. Потрясенный известиями священник сделал шаг назад и побледнел.
– Но… убит… Как… Что все это значит, инспектор?
– Это значит, – ответил Ридж, – что адмирал Пинестон был убит ножевым ударом в сердце незадолго до полуночи, а его тело поместили в вашу лодку.
– Но… почему?
– А ваша шляпа, – безжалостным тоном продолжил инспектор, – лежала в лодке рядом с ним. В общем, сами понимаете, – добавил он, – что мне пришлось начинать расследование с вашего дома.
Викарий вдруг резко повернулся.
– Пойдемте ко мне в кабинет, – сказал он. – Нам лучше поговорить там. Полагаю, мои сыновья вам сейчас не нужны?
Инспектор покачал головой и проследовал за ним в тихую комнату, отделанную в коричневых тонах, с широкими подъемными окнами, прямо-таки образец кабинета духовного лица, владелец которого не склонен к аккуратности. Викарий обо что-то споткнулся и, ахнув, схватился за стол, чтобы не упасть.
– Простите великодушно, – пробормотал он, усаживая инспектора в кресло и устраиваясь в кресле напротив него. – Это… сильное потрясение. Скажите, чем я могу быть вам полезен?
Прежде чем ответить, Ридж с минуту внимательно рассматривал викария. Несомненно, тот находился в стрессе. Он побледнел, руки у него дрожали, и дыхание сделалось прерывистым. Инспектор знал не так много, чтобы решить, вызвано ли это было внезапным известием о насильственной смерти, ворвавшимся в размеренную жизнь пастора, или же тому существовала более серьезная причина. В любом случае, пока не имело смысла нагнетать обстановку. И он заговорил негромким, спокойным тоном:
– Мне необходимо выяснить, мистер Маунт, что произошло вчера вечером, и во всех подробностях. Значит, адмирал Пинестон прибыл к вам на ужин со своей племянницей. Кстати, как зовут даму?
– Мисс Эльма Фицджеральд. Она дочь его сестры.
– Сколько ей лет?
– Чуть более тридцати.
– Благодарю вас. Во сколько они прибыли?
– В семь тридцать. В своей лодке.
– А отбыли?
– В начале одиннадцатого. Боюсь, что с точностью до минуты я вам не скажу. Однако они прощались со мной, когда начали бить церковные часы, и адмирал Пинестон произнес: «Поторопись, я хочу вернуться до полуночи» – или нечто подобное. И через несколько минут они уехали.
– Вы их провожали?
– Да. Я спустился с ним до пристани, а Питер – мой старший сын – помог им отчалить. Иногда это довольно затруднительно, особенно если течение сильное.
– Вы видели, как они вышли на берег?
– Да. Было не очень темно. Я наблюдал, как они завели лодку в принадлежавший адмиралу навесной сарай, а позднее заметил, как они оттуда вышли и направились к дому.
– Полагаю, деревья за навесным сараем скрыли бы их от вашего взгляда, – заявил инспектор, успевший хорошенько осмотреться. – Или вы хотите сказать, что они шли через лужайку?
Викарий с уважением взглянул на него.
– Нет, они шагали за деревьями, – ответил он. – Но мисс Фицджеральд была в белом платье, и оно просвечивало сквозь них.
– Но адмирал-то был не в белом платье?
– Нет… Знаете, теперь, когда вы об этом упомянули, я не могу утверждать, что адмирал вышел из навесного сарая. Однако видя его племянницу, я естественным образом заключил, что он находился с ней.
– Да, – кивнул Ридж. – А сами вы остались на улице курить до…
– Двадцати минут одиннадцатого.
– А затем?
– Запер дом и отправился спать.
– И больше вы о своем соседе ничего не слышали?
– Нет.
– А ваши сыновья? Или слуги?
– Вряд ли. Все уже улеглись спать, когда я вернулся.
– Благодарю вас. Мистер Маунт, как по-вашему, адмирал Пинестон весь вечер пребывал в обычном расположении духа?
Вопрос явно озадачил викария.
– Я… я не думаю, что смогу исчерпывающе вам ответить, – пробормотал он. – Понимаете, я не очень хорошо знаю адмирала. Он недавно поселился в наших краях.
– И все же, – настаивал Ридж, – вы могли бы заметить, казался ли он огорченным или расстроенным. Нет? – Видя, что викарий колеблется, Ридж немного поднажал: – Если вы что-нибудь заметили, мистер Маунт, то должны рассказать мне об этом. Очень важно, чтобы мы выяснили все о душевном состоянии этого несчастного человека в то время. И уверяю вас – я умею хранить тайны.
– Ну… – начал викарий, поерзав в кресле. – Возможно, это пустяки. Но я бы сказал, что адмирал был, вероятно, немного расстроен. Он вел себя не так благодушно, как обычно. Вообще-то адмирал был приятным человеком и совсем не раздражительным.
– А он проявлял раздражительность по отношению к мисс Фицджеральд?
– О нет… едва ли…
– Но вел себя так, словно его что-то беспокоило?
– Наверное, это из-за замужества его племянницы. Он об этом что-то говорил, но немного.
– Она выходит замуж? За кого?
– За некоего Артура Холланда. По-моему, из Лондона. Я его не знаю.
– А адмирал Пинестон не одобрял их союз?
– Я этого не говорил. Он ничего не рассказывал. Просто выглядел так, будто что-то разладилось. Вероятно, это имело отношение к ее делам. У нее много денег, насколько я понимаю, а адмирал является… ее опекуном. Но я действительно не в курсе.
– А вы лично давно знали адмирала?
– С тех пор как он здесь поселился, примерно месяц назад. Я нанес ему визит, и мы познакомились.
– Вы с ним часто виделись?
– Два-три раза в неделю.
– А вы никогда не слышали, чтобы адмирал говорил о каких-то врагах, о ком-то, у кого есть причины убить его?
– О, нет-нет! – воскликнул викарий и торопливо добавил: – Я вообще ничего не знаю о его жизни до того, как он приехал сюда.
– У него было много друзей? В наших краях? Или где-то еще? Где адмирал жил раньше?
– В Западной Англии. Я не припомню, что он когда-нибудь упоминал конкретное место. Мне кажется, что из здешних он мало кого хорошо знал. Сэр Уилфред Денни из поселка Уэст-Энд виделся с ним чаще других. Иногда к адмиралу приезжали старые друзья.
– А вы лично с кем-нибудь из них встречались?
– Нет.
– А теперь мне лучше отправиться к нему, – произнес инспектор. – Премного вам обязан, мистер Маунт. Мне хотелось бы пообщаться с вашими сыновьями и слугами. Вдруг кто-то из них заметил нечто, что поможет нам в расследовании? Но это подождет. Кстати, – добавил он, повернувшись к викарию у самой двери, – что собой представляет юная мисс Фицджеральд? Она склонна к сильным переживаниям?
Викарий слегка улыбнулся:
– Вряд ли. Полагаю, мисс Фицджеральд не из тех леди, что часто падают в обморок.
– Она предана своему дядюшке?
– Примерно так же, как большинство племянниц привязано к своим дядюшкам. Похоже, мисс Фицджеральд – замкнутая молодая особа – у нее свои интересы. Но это всего лишь сплетни – вы сможете составить о ней собственное мнение.
– Да. Ну что же, мне пора, – сказал инспектор и отметил выражение облегчения, буквально разлившееся по лицу викария.
«Знаю, что мы – визитеры не из приятных, – подумал он, – и это еще мягко сказано. Но нужно ли ему так открыто демонстрировать, насколько он рад, что избавился от меня? Интересно, а вдруг тут кроется какая-то иная причина? Может, он знает больше, чем рассказал? Однако викарий Лингхема – достойный человек, судя по тому, что я о нем слышал!» Размышляя подобным образом, Ридж дошел до машины и быстро добрался до дома, до которого было сто метров по прямой.
Время приближалось к восьми часам, однако в Рэндел-Крофте, очевидно, рано не вставали. Одно или два окна все еще были закрыты ставнями, а в небольшом зале, куда его впустили, убирались слуги.
