вообще… насколько надо быть невнимательным, чтобы нас с Таткой друг от друга не отличить? Или для тебя все, кто толще селедки, на одно лицо?
Точно козел. И баран вдобавок!
Только вот даже если я закачу истерику, меня никто не отпустит. А потому…
Я еще раз похлопала ресницами:
– Ну… если надо… если так положено… я согласная.
Или гласная. Все равно поимеют, так лучше уж расслабиться и получить удовольствие.
Бумаги – они в любом мире бумаги.
Анкеты, заявления, договоры… есть ли мир, в котором нет юристов?
Повезло мне в одном. Знание языка, как устного, так и письменного, давалось при переходе из мира в мир автоматически. Хотя и со своей оговоркой. Допустим, кто-то перейдет из другого мира в Россию – и заговорит по-русски. Кто-то в Японию – и будет болтать по-японски. Но здесь меня это устраивало.
Кстати, в отличие от Земли на Эр-Сианне не было множества королевств. Совет магов – и точка. Один и на весь континент Асарон. Кому-то не нравится?
Те, кому не нравилось, уже давно упокоились.
Язык Эр-Сианна универсален, на нем говорят в академии, на нем написаны договоры, и не могу сказать, что мне нравилось прочитанное.
Поскольку я являюсь иномирянкой, не имею в новом мире ни собственности, ни родни, моим опекуном назначается ректор. А до окончания обучения я вроде как слабоумная или несовершеннолетняя.
– Есть ли какие-то варианты? Эмансипация? Возможно, экзамены на зрелость? Аттестат?
На меня посмотрели как на сумасшедшую. М-да. Женщина в этом мире – собственность семьи. И тут добиться ничего не удалось. У нас так не принято.
Вернуть вас домой?
Простите, не можем. Переход открывается редко, может, только через год и откроется, а вам как-то надо жить, не на улице же? А если не в академии, то…
Я понимаю, что другая попаданка могла бы гордо махнуть хвостом. Потом уйти на улицу и через пятнадцать минут наткнуться на принца, который в нее влюбится. Или устроиться экономкой к дракону, которых в этом мире попросту нет.
Или открыть свое дело…
Увы. Тервер я сдавала своим умом. И та самая теория вероятностей гласит, что для меня такие приключения закончатся в ближайшей канаве. Либо прибьют, либо посадят, либо…
То, что не будет ничего хорошего, – факт. А неверящим могу предложить десантироваться в одиночку куда-нибудь в Индонезию и попробовать там выжить. Без денег, связей, знания обычаев, языка, даже профессии… просто – на голом месте. Я не так оптимистична. И не верю, что у меня все получится.
Пришлось подписывать бумаги. Но второй экземпляр договора я себе вырвала. Почитаю на досуге. Пока у меня одно утешение. Я не Лискина. Я Ласкина. И не Александровна, а Алексеевна. Но вряд ли мне это поможет. Бьют, увы, не по паспорту, а по морде.
Мне назначили стипендию и пособие для переселенцев по какой-то программе.
Мне выделили комнату в общежитии для магов неживого. Одну на двоих с соседкой – это нормально. Зато в каждой комнате есть душ и туалет. Есть кровать и шкаф.
Мне выдали талоны на питание в столовой. Подумали – и щедро добавили еще.
Как объяснил ректор, кормят в столовой хоть и не разносолами, но каша, суп, картошка… с голоду помереть не грозит.
Меня записали на обследование к местным медикам. Мало ли какую заразу я принесла из своего мира? От гриппа до сифилиса.
Меня попросили получить форму.
И напоследок младшего блондина озадачили походом в город. Со мной. Завтра.
Девочке надо купить кучу всего. Это же девочка! Им постоянно что-то нужно… И самое печальное, что ректор был прав. У меня даже трусов на сменку не было. А мне – нужно!
Блондин кивал, улыбался и даже поцеловал мне руку. И губы у него тоже были замечательные, твердые и теплые. Татка бы киселем расплылась. А я смотрю и не верю!
Не верю я! Не получается…
Но какой красавчик! Просто плакать хочется!
В медицинском крыле было… жутковато.
Черные врачебные пижамы производили угнетающее впечатление, равно как и темные полы, и белые стены, и резкий свет с потолка.
На черном кровь не так заметна, и пачкается меньше, и стирать легче.
Меня загнали в один аппарат с лампочками, во второй, в третий…
Вот убиться мне колонной, я и десятой части не понимала из того, что со мной делают. А в ответ на просьбу дать почитать результаты обследования на меня посмотрели чуть ли не со священным ужасом. Таэра Ауделия Валор не считала меня разумным существом и даже не пыталась этого скрывать.
– Все результаты будут переданы в академию.
– А вдруг у меня что-то не то?
– У вас ожирение. В остальном у вас все в порядке. Ожирение надо лечить.
– Не хочу.
– Обсудите этот вопрос с тэром ректором, таэра.
Вот замечательно! Оставьте в покое мой жир! Мне с ним хорошо, и вообще я себя люблю такой, какая я есть. В Америке придумали дурацкое слово – бодипозитив, вот оно хорошо отражает суть проблемы. Руки прочь от моей фигуры!
Высказывать я это не стала. Все равно не стану ни таблетки принимать, ни уколы делать, ни как-то еще лечиться. Идите все… вот туда и идите!
Блондинчик ждал меня все это время. Сидел, что-то читал, а когда врачи меня выпустили, подал руку.
– Прошу таэра Наташа.
– Благодарю. Как вас хоть зовут, тэр?
– Я думал, вы никогда не спросите.
И не спросила бы, да невежливо. Эх, верните мне мою общагу и Стасика с сопроматом.
– Тэр Аделас Лоринский, из рода Лоринских.
– Очень мило. Мне это ни о чем не говорит, но, наверное, это благородный и знаменитый род? – вежливо уточнила я.
Зря я вообще рот открыла. Дура.
Блондин, что называется, распушил перья. И я за полчаса узнала о роде Лоринских все, чего и знать-то не хотела. И про знатность, и про богатство, и про близость к трону, и про ректора из дальней ветви рода… а, тогда понятно. Считай, родня. Мальчик-мажор приводит окружающих в минор.
Но разговаривал мальчик вполне учтиво, смотрел спокойно, улыбался. Среди мажоров, говорят, тоже люди попадаются? Которых не испортила золотая ложка во рту?
– Таэра Наташа, вам хорошо бы сейчас получить на складе форму, у вас ведь ничего толком нет…
Спорить было сложно.
– Форму?
На блондинчике ее как раз не было. Или в свободное время можно без нее? Как в школе?
– Форма у нас есть. Она необязательна к постоянному ношению, поэтому все предпочитают ходить
