К вечеру сборы были закончены. Вытащив лодку на берег, я отправил Федю в сарай спать. Если на рассвете в проливе будет достаточно льдин, чтобы унять разыгравшуюся волну, и в то же время не слишком много, мы тронемся в путь.
Ночью я не спал, только провалялся на шкурах в сарае. Все думал, имею ли я право рисковать жизнью мальчика? Не лучше ли сидеть на острове и ждать помощи? Но у нас всего несколько спичек, бензин на исходе, нет никаких медикаментов – все погибло во время пожара. У нас есть консервы, но мы бессильны против холода и любой пустяковой болезни вроде насморка. Иван Григорьевич, Иван Григорьевич! Как бы ты поступил на моем месте? Ты бы сказал, что главное – метеосводки, и наверняка тоже поплыл бы…
К утру подул резкий ветер. Когда выглянуло солнце, над берегом в мельчайшей водяной пыли загорелась радуга. Я разбудил Федю. Он хмурился спросонья, ничего не соображая. Потом мы пошли к могиле, прощаться…
…Федя сидел на корме, а я греб. Грести веслами от старой шлюпки оказалось неудобно. С трудом отплыли от берега. Волны вскидывали нашу лодочку. Мы то проваливались между ними, то взлетали на их гребни.
Преодолев полосу прибоя, я стал грести реже. Надо было беречь силы на весь переход.
Ветер в Арктике никогда не бывает постоянным. Теперь он уже дул нам в бок. Уж лучше бы бил в лицо. Боковой был особенно неприятен. Волны ударяли в низкий борт, который едва высовывался из воды. Феде приходилось вычерпывать воду из лодки котелком. Я хотел было держаться против волн, но Федя сказал, что так мы рискуем сбиться с курса. И он был прав. Надо держаться раз выбранного направления, за которым Федя следил по компасу. Этот мальчишка был прирожденным моряком!..
Погода портилась. Стали налетать снежные заряды – молниеносные метели, несущие дыхание зимы. Издали они казались косыми столбами, протянувшимися с неба к самой воде.
Когда мы входили в полосу заряда, все вокруг становилось серым и мрачным. Волны, словно воспользовавшись мглой, бесились, пытаясь опрокинуть лодчонку.
Я старался отвлечь Федю как мог от окружающей непогоды единственным, что у меня было, – словом.
– Вот твой дядя работает на стройке гидростанции. Это, брат, не просто сооружение для получения энергии. Это часть единого плана преобразования природы. В бесплодных степях вырастут леса, новые моря будут омывать как бы новый материк, материк плодородия…
– Для настоящих моряков новые моря слишком мелкие, – хмуро говорил Федя.
– Ты против мелких морей? Напрасно, тут, брат, свое преимущество есть. Скажем, наши арктические моря на сотню километров от берегов мелкие. Вот если бы их отгородить от идущих с севера льдов, как на юге отгораживаются лесом от суховеев, вот было бы здорово, а? Ты как думаешь?
Федя слушал внимательно, но молчал, не зная, что ответить.
– Молодой годовалый лед, – фантазировал я, – появляется каждую зиму. Но он не страшен нашим ледоколам. Они могли бы плавать круглый год. Лишь бы не пустить тяжелый паковый лед…
– Его северные ветры гонят, – отозвался Федя.
– А если бы на его пути преграда встала? Вырастить такой подводный лес, чтобы через него льды не прошли…
Льды не заставили себя ждать, пожаловали к нам. Льдины подплывали совсем близко, так, что был слышен плеск разбивающихся о них волн. Постепенно льдин становилось все больше. Они проплывали мимо, грозя задеть резиновые бока нашей лодочки.
Я перестал грести, встал на колени и принялся отталкиваться от льдин веслом. Лодочка медленно поднималась вместе со всей громадой окруживших нас льдов. И так же медленно опускалась.
Лишь бы льды не раздавили наше надутое суденышко. О выборе направления теперь нечего было и думать. Я оглянулся на Федю. Мальчик стоял в лодке и тоже упирался в льдины вторым веслом.
Скоро я заметил течь в лодке. Льды прогрызли в одном месте обшивку. К счастью, водой заполнился лишь один отсек. Суденышко наше осело почти по самые борта. Я выбросил кое-что из груза, не пожалел оружия и продовольствия, оставил метеоприборы и несколько банок консервов. Федя исступленно вычерпывал воду.
…Льдины с омерзительным звуком терлись о бока нашей лодки. Будто кто-то проводил ладонью по резиновому мячу!
Мыс острова был отчетливо виден. За ним – база. Показались крыши домиков. Но они вдруг стали удаляться! Нас проносило мимо…
– Стучит! Дядя Саша, стучит! – воскликнул мальчик.
Я напряг слух. Был он у меня похуже после контузии, но все же теперь и я услышал.
– Катер!
Значит, нас увидели. Наверное, смотрели в бинокль на льды и заметили. Я сорвал с себя куртку, прикрепил наспех к веслу и стал размахивать ею над головой. Сразу стало жарко…
Мы еще не видели, но отчетливо слышали подходивший катер. Остров уплывал назад и в сторону, однако теперь это уже не казалось таким страшным.
Катер сначала показался над льдинами, нарядный, недавно выкрашенный, словно к нашему прибытию. Потом он подошел к ближней льдине, к которой нас прибило, и полярники спрыгнули на снег, побежали к нам. Я видел распахнутые полушубки… тельняшки…
Уже через десять минут нас поили горячим чаем в тесной каютке, куда набилось человек пять или больше. Все хотели поскорее узнать, что произошло на нашем острове. Я не мог справиться с собой, не мог сидеть прямо. Меня клонило то вперед, то в сторону… Вместо меня рассказывал Федя.
…Метеоплощадку мы организовали на следующий же день. Географ, доктор, руководитель базы, назначил мне в помощь старого боцмана. Федя сперва обиделся, насупился, моим первым помощником он считал себя, но когда боцман показал ему, как завязывают морские узлы, подобрел и даже подружился с ним.
Полярники получили приказ с Большой земли обследовать место катастрофы. Улучив подходящую ледовую обстановку, назначенная команда отправилась через пролив на катере. Вернулась она через два дня. Мы ни о чем не расспрашивали, а доктор тоже не заводил с нами разговора о нашем острове, щадя Федю.
А еще через день доктор подошел ко мне с радиограммой в руках. Она относилась к нам с Федей. Мне предлагался выбор: остаться на базе географов и ведать метеоплощадкой (у нас в Арктике профессии всегда совмещались, и я, механик, имел вторую профессию метеоролога) или же отправиться на Большую землю в отпуск. Федю предлагали переправить на материк в летний оздоровительный лагерь при интернате.
Я решил сопровождать Федю, куда бы он ни поехал. Запросили Петра Семеновича, Фединого дядю, как он смотрит, если племянник приедет к нему на стройку на время летних каникул, ведь занятия в интернате начнутся только осенью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
