хорошую живопись.
- Благодарю, милорд граф, - теперь говорил господин Эверетт, его голос я узнала сразу. – Для меня огромная честь, если вы преподнесёте его величеству эту картину.
- У короля в коллекции уже три ваших картины, - любезно ответил его собеседник. – А у меня – ни одной. Но меня больше привлекают портреты. Женские портреты. Говорят, вы пишете портрет леди Роксаны Розенталь? Могу я взглянуть на него?
- Конечно, милорд Бранчефорте. Пройдёмте, портрет в мастерской.
Граф Бранчефорте!
Мне стало жарко и холодно одновременно, а мужчины уже направлялись сюда – были слышны приближающиеся шаги. Я встала за тяжёлую оконную штору быстрее, чем сообразила – зачем надо прятаться? Но дело было сделано, а художник и граф тем временем подошли к мольберту у противоположного окна. Чуть подвинув штору, я одним глазком выглянула в щёлку между занавесями.
Сначала мне был виден чёткий профиль графа на фоне залитого солнцем окна, но потом он вместе с господином Эвереттом скрылся за мольбертом, и я могла видеть только шляпу с павлиньим пером и трость, которые граф держал в руках. Художник откинул с картины скрывавшую её ткань, и последовала долгая пауза.
Я затаила дыхание и в этот момент очень пожалела, что не попросила господина Эверетта показать незаконченную картину. Умом я понимала, что меня не должно волновать мнение графа о моём портрете, но всё же глупенькое девичье тщеславие подогревало любопытство – что скажет эмиссар короля?..
Прошли несколько томительных минут, прежде чем граф заговорил.
- Картина чудесна, - произнёс он, наконец. – Что насчёт сходства?
- Вы задаёте вопрос, который оскорбляет художника, - ответил господин Эверетт очень сдержанно.
- Не хотел вас оскорбить, - заявил Бранчефорте без малейшего смущения. – Но всем творцам присуща такая черта – немного преувеличивать совершенство своих творений.
- Вы сами решите, преувеличил я или нет, - художник набросил ткань на картину, и по голосу я поняла, что он очень недоволен. – Когда увидите оригинал.
- Полагаю, так и будет, - граф вышел из-за мольберта, и я снова разглядела точёный профиль, а вдобавок к нему – насмешливую полуулыбку. – Но всё же, картина очень хороша, - сказал Бранчефорте. – Когда она будет готова, и сколько вы за неё просите? Хочу приобрети это полотно для своей галереи.
Я невольно вздрогнула. Сегодня леди Эррол говорила, что у графа в коллекции тысяча портретов тысячи любовниц, а завтра там появится и мой портрет? Ну нет, такого нельзя допустить…
- Картина не продаётся, - спокойно ответил господин Эверетт, и я с облегчением перевела дух.
- Вот как? Что ж, тогда ладно, - очень легко сдался граф. - Договоримся насчёт тех двух. Деньги я сегодня же перешлю со своим управляющим.
- Картины будут переданы ему сразу же, - ответил художник.
- Буду весьма благодарен.
Можно было уходить, но граф медлил.
- И всё же, очень хорошая картина, - произнёс он, указывая на мой портрет, уже закрытый от чужих глаз. – Леди Розенталь позирует вам в этом кресле? – теперь он указал на кресло, а получилось – прямо на меня, прятавшуюся за шторой.
Мне стоило больших усилий, чтобы не отшатнуться. Мужчины могли заметить движение, и как потом я объясню, для чего благородная и благовоспитанная старая дева пряталась за шторой в мастерской художника?
- Да, - хмуро сказал господин Эверетт. – Я считаю, здесь самый выигрышный свет – мягкий, рассеянный, но достаточный, чтобы черты лица не выглядели смазанными.
- Несомненно, - подхватил Бранчефорте. – А вот тот подсвечник выглядит, как физиономия демона, - он вдруг рассмеялся – красивым, отлично отрепетированным смехом. Так смеются хорошие актёры. – Как забавно…
- Что забавного? – господин Эверетт становился всё более и более угрюмым.
- Вспомнилась история про демона и деву из Экбатаны, - доверительно сказал граф. – Помните? Из Священного Писания? В девицу влюбился демон и убивал всех её женихов. Мне сказали, что леди Розенталь потеряла трёх женихов, все умерли перед самой свадьбой. Это правда?
Да он сплетник почище Анны Симпсон и леди Эррол вместе взятых! У меня мучительно зачесалась пятка от неподвижного стояния, и не менее мучительно – правая ладонь, так хотелось влепить графу пощёчину. Конечно, он сказал правду. Вот только то, как он её преподнёс… Вдобавок ко всем сплетням обо мне не хватало ещё намёков про демона из Экбатаны!..
- Мне ничего об этом не известно, - отозвался господин Эверетт. – Я человек новый в этом городе.
- Вы здесь уже третий месяц, - любезно напомнил граф.
- Я не слушаю сплетен, - отрезал художник, и я мысленно похвалила его.
Словно в ответ на мои мысли, Бранчефорте тоже снизошёл до похвал:
- Вы правильно делаете, господин Эверетт, - произнёс он очень благодушно. – Я тоже их не слушаю.
«Как же, как же!», - мысленно ответила я ему из-за шторки.
- Кстати, - граф уже собирался уходить, но задержался на пороге. – Забыл сказать вам, что король милостиво удовлетворил прошение вашей жены о зачислении вашего старшего сына в гвардейский полк на полное содержание
- Его величество очень добр, - глухо сказал господин Эверетт.
- Ваш старший сын – бравый парень, - с удовольствием сказал граф. – Кажется, в этом году ему исполняется двадцать шесть? Замечательный возраст. Помню себя в двадцать шесть! Весь мир передо мной, голову кружит от предвкушения приключений и любви прекрасных дев… Но молодость проходит. К сожалению.
И он даже с сожалением улыбнулся, покачав головой. Хотя к его цветущей физиономии слово «старость» подходило ещё меньше, чем фраза «поправить здоровье на целебных водах».
- А вашему младшему сынишке король на день рождения отправил целый ворох игрушек, - продолжал Бранчефорте. - Отличный подарок для младенца, скажу я вам! Маленькие лошадки, кареты – всё, что будет интересно пятилетнему мальчугану.
- Передайте его величеству, что я благодарен и признателен за помощь моей семье, - сказал Эверетт.
Судя по голосу, он был не особенно рад королевской милости. Или дело в чём-то другом?
- Король никогда не забывает о своих подданных, - граф надел шляпу с прикреплённым павлиньим пером и привычным чётким движением поправил её, чтобы перо торчало точно над правым ухом. – А о вашей семье, господин Эверетт, он помнит особенно. Главное, чтобы и вы о ней не забывали.
Художник гневно вскинул голову, но граф уже удалился, открыв дверь
