- Нет, он такие сиськи не пропустит… - задумчиво проговорила Вика, оглядывая с ног до головы готовую к труду новенькую официантку.
- Кто? Ты о чем? - спросила Лера, рефлекторно прикрывая локтями грудь.
- Да так… - Вика погрызла губу. - Если Граф обратит внимание, ломаться не советую, - она ухмыльнулась, - он этого не любит. Будешь послушной - не обидит. Ещё никто не жаловался…
Нормальное напутствие, в самый раз, когда поджилки и без того трясутся, как заведённые.
- Я думаю, мне на сегодняшний вечер впечатлений уже хватает, - грустно пошутила Лера, ощущая, как нарастает внутренняя тревога.
В ее положении обращать внимание на такие мелочи, как интуиция, обойдётся в кругленькую сумму, которую она не получит. Так что, чувствительную на всякие предупреждающие сигналы пятую точку Лера начала усиленно игнорировать.
И то, как посмотрела на неё Вика, только утвердило в решении постараться подольше не попадать барину на глаза: сделать дело и смыться. А то, что при таком внимательном изучении Лериного сокровища девушка не обнаружила на нем ничего постороннего, наводило на мысль, что интересуется сиятельством, возможно, само Величество! Судя по нано-размерам штучки - это явно госзаказ.
Новодворская, беги!
«Самая дорогая вещь в этом мире - это информация!» - любил повторять профессор кафедры журналистики Минаев, лекции которого Новодворская никогда не пропускала и при случае доставала из памяти. «В вашей жизни часто будут возникать ситуации, когда ни репутация, ни статус, ни счёт в банке, ни всё вместе взятое, не будут стоить ничего, в сравнении с одним словом, подкреплённым достоверными фактами. Информация - это самое рентабельное вложение. Пруфы - самый ходовой товар. Мы живем в эпоху, когда одни делают целые состояния на защите данных, а другие - на их добыче».
Минаев только не рассказал, как далеко пролегают границы морали у журналистов. И можно ли зайти за них, добывая информацию? Оставил это на суд совести студентов.
Вика собрала Лере волосы в высокий хвост, как у себя. Профессиональной рукой блогера-визажиста припудрила ей лицо, расчесала Лере брови и аккуратно обвела красной помадой губы.
Новодворская подняла глаза на своё отражение. Интересно, это уже та самая граница морали, или есть ещё куда ступить? На какие жертвы она готова пойти за миллион?
Лера с собой не кокетничала. Она прекрасно знала, что ее тело при другой голове могло бы стать постоянным источником дохода. Грудь, которую она тщательно скрывала за оверсайзом была упругой, идеальной троечкой с аккуратными сосками цвета кофе с молоком. За утрированным милитари пряталась тонкая талия; в карго-штанах - крепкие округлые бедра и стройные, длинные ноги. Новодворская даже платья никогда не носила. А тут - каблуки, колготки в сетку, мини-передничек и кисточки на сосках!
Чёрт!!!
Она отпрыгнула от зеркала, вспомнив, что на ней камера. Ладно… пусть это будет то самое дно, ниже которого уже не упадёшь! Пожалуйста!
Лера сложила вещи в ячейку, закрыла ее на кодовый замок, как велела Вика, и пошла следом за ней, еле передвигая ногами в высоченных каблуках.
Как они на них ходят?
Но, буквально через пару минут Лера забыла про неудобства и негнущиеся колени. Проблема с координацией отошла на второй план.
В интерьерах, стилизованных под бордель конца девятнадцатого века, на его диванах и креслах чилились шесть разномастных сибирских денди.
Тво-ю-мать!
Штук восемь голых девушек в кожаных сбруях и без ползали на коленях перед мужчинами, словно они гончие верные суки, ожидающие от хозяев угощения за примерное поведение.
В затмении лилово-красных фонарей Лера видела каждого мужчину только в общих чертах. Всем примерно от сорока до пятидесяти. Четверо плюс/минус одного возраста, двое - чуть постарше. В одном из них Лера признала мэра. И то, только потому, что весь день изучала городские новости.
Отличненько! Ещё неизвестно, кто тут основная цель. Но, скорее всего, здесь их несколько.
Государственное лицо выражало удовольствие. Лицо его зама - искреннюю заинтересованность в удовольствии шефа. Остальные чувствовали себя, как дома. В самом дальнем по центру угадывался вожак стаи. Лера не могла видеть детали с этого расстояния, но, несмотря на расслабленную уверенность мужчины, он казался высеченным из целого куска гранита. Граф (а это точно был он, без сомнений) сидел так, будто под ним прогнулся не диван, а весь мир (ну, или ладно, пока только город), и скучающе наблюдал за вакханалией своих холопов.
Пару раз показалось, что Граф чиркнул по ней взглядом, отчего нагота на Лере начала потихоньку тлеть и она поспешила перевести своё журналистское любопытство с центра на периферию.
Справа от главаря располагалось лысое тело, масштабов, определённо, космических, вокруг которого двумя спутниками кружили абсолютно голые девицы.
Слева невысокий мужик, оскалом и волосатостью похожий на чёрта, одной своей частью тела с трудом помещался у пышной чернокожей красотки во рту. Рядом другая, не менее одиозная фигура мужского пола, ничтоже сумняшеся, поглощала кровавый стейк.
Новодворской в очередной раз пришлось напомнить себе, что она не тундра и ещё не полностью ханжа, но относиться к происходящему с нейтралитетом не помогал даже предстоящий миллион. Лерин взгляд искал спасения в госслужащих, но и там тоже всё было в лучших традициях отношений народа со своими слугами (кто понял всю иронию, тому пирожок! - прим. авт.)
Получалось, что только сиятельство было индифферентно к мероприятию.
Оно изучало Леру…
И она физически ощущала, как под кожу пробирается жгучий лед его внимания. Как назло, иммунитет от подобных взглядов остался там, в ячейке гримерки и теперь дьявол его знает, какая зараза и в каком месте ее организма пустит корни. А когда-то в раннем детстве, чтобы исчезнуть, достаточно было просто закрыть глаза.
- Ты чего спишь? - раздалось у уха Викино шипение. - Бери напитки, неси за столик. И пустую посуду забери, не забудь.
Леру вдруг резко перестала радовать единица с шестью нолями. Она мучительно сглотнула душившую ее жабу и заставила себя расправить задеревеневшие плечи. Взяла из рук Вики поднос и поковыляла вперёд, проклиная всё на свете. Израненная, изломанная холодной войной с одиночеством, Новодворская давилась своей гордостью и шла. И с каждым шагом ощущала, как пол под каблуками становится сначала мягким, как зефир, потом вязким, как карамель и исчезает совсем, как сладкая вата.
***
- Эй,
