своего согласия на это не давала! Отпусти сейчас же! - она отчаянно забрыкалась под графьей тушей, невольно покидая кокон одеяла.
- Ты больная, что ли? - Граф чуть отпрянул, чтобы удостовериться в том, что больная. Наверное, сиятельство искренне считает, что отказать ему может только сумасшедшая на всю голову.
Лера, карты в руки.
Она набрала полные легкие и заорала трубой иерихонской прямо в графий лик.
- Ох, звонкая какая попалась! - оскалился он. - А ещё громче можешь? А то, боюсь, не все ещё пацаны поняли, как тебе хорошо у меня в постели!
Какая-то неведомая сила вселилась в Новодворскую. На ее стороне выступало все ее внутреннее сообщество борцов за личную свободу! Лера замолотила ногами по постели, целясь коленями хоть куда-нибудь, но попадала упорно в пустоту. Зубами она впилась, что есть силы, в графье запястье и ногти запустила в его стремительно теряющую самодовольное выражение морду.
Нефть заполнила стальную радужку глубоко посаженных глаз. Все черты Графа стали жесткими, острыми, словно грубо стесанными. Он замер. Правая щека его пострадала от Лериных ногтей больше левой, две глубокие красные борозды перечёркивали на его лице всё человеческое.
Убьёт…
Но он пару раз моргнул и всего лишь схватил ее за волосы.
- Охренеть… она ещё и дерётся!
Лера всхлипнула и подняла руки к голове, пытаясь перехватить основание сжимающей ее пряди клешни.
- Ну, Валерия Ильинична, - прошипел Граф, когда у Леры закончились силы сопротивления. - Эта ваша инкарнация визуально гораздо симпатичнее, но долго вы в ней не протянете. Или ищите себе другое тело. Или я сожгу эту ведьму вместе с вами!
С этими словами Граф отпустил ее волосы, словно отбросил от себя, впечатывая Лерин затылок в подушку и резко, агрессивно поднялся над ней.
- Не могу более тратить на вас своё драгоценное время, сударыня. Много дел. - он с некоторой досадой посмотрел на слегка опавший дуб. - Предлагаю вернуться к нашему разговору позже.
Граф облачился в трусы, надел брюки, накинул рубашку в павлинах и стал не спеша застегивать пуговицы.
- Ты посиди пока, подумай, - бросил он Лере, которую подкидывало от пережитого шока, - увидимся, как только получу информацию о тебе, дикая женщина.
Граф поправил ремень на брюках, подцепил часы с комода. Крутанул их на пальцах. Ещё раз бросил колючий взгляд на скукоженную и униженную Леру и вышел из комнаты, оставив ее одну.
Почему-то именно с таким моментом ассоциировался у Леры образ любого мужчины. После постельной сцены, не важно какой, женщина обязательно всегда остаётся одна наматывать на кулак сопли и разбитые надежды. Были они или нет - тоже не важно.
Поэтому, Лера убедила себя, что достаточно просто ни в коем случае не доводить отношения с мужчинами до постели, чтобы никогда не испытывать боли.
И вот пожалуйста…
Глава 6
Глава 6
Ежегодный коммунальный коллапс ванную, смежную с Лериной камерой, обошёл стороной. Вода в ней была любая, какая хочешь, даже минеральная, дорогая. На подоконнике глухого окна обнаружилась даже запечатанная бутылка вина и фужеры. Пространство было готово к вечеринке с участием в ней, как минимум, четырёх человек. Здесь было все и даже шкаф. В котором рядком висели белоснежные махровые халаты, на полу шкафа - тапочки в целлофановых упаковках. На полках его все необходимые принадлежности: зубные щетки, бритвы, мини-версии средств для смывания с себя запахов вонючих животных! Все тоже в упаковках. Как в дорогом отеле.
Гадать в окно о координатах этой фешенебельной тюрьмы было бессмысленно: за высоким забором ее плотным кольцом обступал густой сосновый лес. Тюрьмой это место окончательно стало, когда Лера убедилась, что дверь комнаты заперта. На ключ.
Деревянные рамы высоких окон открывались только в режиме проветривания. И само помещение находилось этаже на третьем, не ниже. Не сбежишь.
И ведь даже искать никто не будет. Кому она нужна? Соседке Ленке? Ага. Она от Леры сама теперь бегать будет, потому что тыщу должна.
Никто не спросит, никто не вспомнит. Сольётся Лера со своей исторической тезкой, поглотит ее чужое имя, чужая скандальная память, а от самой Леры останется только пыль на двух томах редкого издания сборника стихов Есенина - главной ее ценности. Первый достался от бабушки. Третий она купила по совершенно спекулятивной цене у питерского букиниста. Оставалось найти второй, но, видимо, уже не судьба.
Поэтому, Лера выкрутила на всю катушку душ, сделала погорячее и шагнула под тугие струи. Подставила пылающее лицо, набрала в рот воды, прополоскала как следует и выплюнула. Надо было поскорее избавиться от металлического вкуса его кожи. Пока он не достиг жизненно важных органов и не парализовал нервную систему. Она два раза вымыла голову. Пару раз остервенело прошлась банной варежкой по всему телу. А там где Он ее касался - ещё столько же.
«Ретро? Раритет? Мохнатка?» - возмущалось в голове какое-то плохо знакомое существо. Потом Лера сообразила, что это ее внутрення женщина и попыталась заглушить ее капризы голосом самодостаточной личности, которую всегда выделяла и ставила в пример женщине.
«Подумаешь. Мы имеем полное право выглядеть так, как нам удобно! Мы не обязаны идти на поводу у трендов, навязанных мужчинам порно-индустрией!»
«Но ноги-то мы бреем! И подмышки!» - подмигнула в замочную скважину логики женщина.
«Хотим - бреем, не хотим - не бреем! Чего пристала?»
«Может, просто вам плевать на нас?» - не отставала змея. «Или вы сознательно отпугиваете от нас самцов? Потому, что вы их боитесь?»
В любом споре женщина-стрелец всегда выиграет. Даже если спорить, кроме как с собой, больше не с кем.
Как у Леры в руках оказался бритвенный станок - загадка. Но через десять минут она стояла в душе непривычно и неприлично лысая, как сфинкс. В том самом месте, о котором это животное так нелестно отозвалось.
Акт протеста логике не поддавался. Она сделала то, что этот мужлан и хотел в итоге. Но дала себе слово, что он никогда к ней больше не прикоснется! Никогда! Она не позволит! Она лучше умрет, но Граф больше и пальцем её не тронет!
Лера вытерла раскрасневшуюся кожу. Одевать чистое, ароматное тело в грязную одежду, которую она не снимала с самой Москвы не
