Неожиданно Баффин начал извиняться перед ним.
– Очень сожалею, Калверт, – проговорил он. – Я бы не хотел играть так, как играет Дональд. Но я сам просил его обеспечить мне полную безопасность от дальнейших неприятностей.
– Вы не должны были обращаться со мной как с шантажистом, – сказал Калверт.
Я взял свой чемоданчик и молча вышел из комнаты. За мной вышел Баффин. Калверт закрыл за нами дверь.
– Вы были слишком жестоки с этим парнем. Разве это необходимо? – недовольно сказал мне Баффин в коридоре.
– Вы поручили мне определенную работу. Я стараюсь выполнить ее как можно лучше. И все-таки я не знаю, выполнил ли я ее с гарантией. Нельзя исключить, что он пойдет к вашей жене с копиями этих фотографий.
У Баффина отвисла челюсть. Потом он сказал:
– Он даже не знает о том, что я женат. Повторяю вам, что все это дело касается только Конни.
– Будем надеяться, – сказал я.
В машине Баффин потребовал:
– Теперь давайте-ка мне фотографии. И все остальное.
– Я отдам все документы тому, – твердо сказал я, – кто вручил мне деньги.
– Конни? – спросил он недоверчиво.
– Конечно. Вы поручили мне сделать так, чтобы она была ограждена от возможности шантажа в будущем. Я сделал все, что мог. Конни дала мне деньги, и она получит документы. Вы сами сказали мне, что дело касается только Конни.
– Вам не удастся увидеть ее сегодня.
– Почему?
– Это неудобно по ряду причин.
– Тогда я подожду, пока это будет удобно.
– Послушайте, Лэм, так нельзя. Вы ведь имеете дело со мной.
– Если бы я имел дело с вами, то вы бы и дали мне десять тысяч. Но по каким-то причинам Конни не захотела доверить вам эти деньги. Поэтому я не могу доверить вам документы.
– Лэм, вы несете абсолютную чушь. У нее и в мыслях этого не было.
– А что было у нее в мыслях?
– Она хотела только защитить меня от неприятностей.
– Отлично, – сказал я. – Тогда и я хочу защитить вас от неприятностей. Чтобы вы были в стороне. Сбросьте меня возле моей конторы.
Баффин взглянул на меня с ненавистью:
– Ну вы и сукин сын!
– Конечно, я прошу подвезти меня к агентству только при условии, что вы не передумали и мы не отправимся сейчас к Конни, – сказал я, как бы не замечая его слов.
Он тронул машину с места. Некоторое время мы ехали молча. Неожиданно он сказал:
– Послушайте, Лэм. Вы должны доверять мне. Я ваш клиент. Ведь это я обратился в ваше агентство. Это я нанял вас. Я заплатил пятьсот долларов. Вы работаете на меня.
– Деньги для выплаты шантажисту дала мне Конни. И она хотела получить документы.
– А я говорю вам, что она делает это для меня.
– Пусть она прикажет мне отдать вам документы, и я с удовольствием сделаю это.
– Как бы вам не напороться на неприятности, – пригрозил мне Баффин.
– Это какие же неприятности?
– За такое отношение к клиенту вы можете потерять лицензию.
– Делайте что хотите. Неприятностей у нас и так хватает. Мы к этому привыкли.
На этом разговор закончился. Баффин о чем-то задумался, глубоко и надолго. Мы расстались с ним без прощальных поцелуев.
Как только я вбежал к себе в кабинет и бросил на стол свой чемоданчик, я сразу же позвонил в отель «Монарх».
– Соедините меня с номером четыреста пять.
– Там никого нет, – ответила телефонистка.
– Вы ошибаетесь. Я недавно был в нем и…
– О, мисс Констанция Алфорд сняла этот номер только на сутки. Ее неожиданно вызвали, и она уехала час назад.
Я поблагодарил девушку и повесил трубку. Потом достал из чемодана большой коричневый конверт и запер его в сейф.
Глава 4
В девять утра я позвонил Элси Бранд.
– Берта пришла?
– Она у себя.
– Рвет и мечет?
– Наоборот, очень приветлива. Даже улыбнулась мне, когда здоровалась.
– Увидим, какая она будет через час. Думаю, что полезет на стену. Я приеду только к десяти. Если она спросит обо мне, скажи, что у меня срочная работа.
Я поехал в отель, где мы встречались с Калвертом. Он сдал номер в тот же вечер. Тогда я отправился по разным театральным агентствам. В некоторых из них Констанция Алфорд была зарегистрирована недавно как начинающая актриса, ищущая работу в кино. Ни одна киностудия, разумеется, и ломаного гроша не дала бы, чтобы «защитить ее доброе имя».
Потом я приехал в «Рэстебит-мотель», показал свои верительные грамоты и спросил, не могу ли я взглянуть на их книгу регистрации за пятое число.
Никакого Николаса Баффина с женой там не оказалось. При этом администратор мотеля утверждал, что все регистрационные карточки остались на месте, ни одна не пропала, все они подшиты в папке. Конечно, его уверения могли не соответствовать истине. Но зачем бы это ему потребовалось врать мне?
У администратора было кислое настроение. Напротив мотеля строился десятиэтажный жилой дом. Жильцы мотеля жаловались на шум стройки, на то, что вся улица целый день запружена грузовиками и бульдозерами. Я вернулся на стоянку машин, расположенную перед входом в мотель, и мысленно реконструировал обстановку, при которой шантажист мог сделать фотографии. По снимкам можно было определить, где стоял его автомобиль. Отсюда хорошо просматривался и вход в мотель, и строящийся дом. Тут я вспомнил, что в агентстве меня ждет Берта. Ее челюсть, наверное, негодующе выпячена, а зубы сжаты от возмущения. Я знал, что когда вернусь в офис, то мне придется несладко.
Туда я попал только в 10.30. Телефонистка сразу сказала мне:
– Миссис Кул велела передать, что хочет вас видеть сразу, как только вы появитесь. Что-то очень важное.
Я неохотно отправился в кабинет моей старшей партнерши, внутренне приготовившись к нападению. Берта улыбнулась мне, как Чеширский кот.
– Где, к черту, ты пропадал? – спросила она, приветливо улыбаясь.
– Работал. Бегал по делам.
– Каким именно?
– По делам Баффина.
– Заплатил вчера шантажисту?
– Да.
– Получил документы?
– Да.
– Думаешь, он еще раз попытается куснуть Баффина?
– Нет.
– Хорошо. Я связалась с сержантом Селлерсом и сказала, что мы выполнили работу для ресторана Баффина и получили приглашение прийти туда с гостями на шикарный бесплатный обед. С шампанским. И вообще – заказ без ограничений.
– И что ответил Селлерс?
– Он сказал, что это звучит привлекательно. Но он хочет знать, будешь ли там ты.
– Что вы на это сказали?
– Я сказала: «Конечно». Ведь именно ты сделал эту работу.
– Ему это понравилось?
– Он признался, что предпочел бы пообедать со мной вдвоем. Но совесть немного беспокоит его: он говорит, что пару раз неправильно судил о твоих деловых и человеческих качествах. Ему не нравится только, что ты иногда режешь углы… Намерен ли ты привести с собой на обед свою волоокую секретаршу?
– Вряд ли. Думаю, это не доставит ей удовольствия. Я как-нибудь приглашу ее на обед за свой счет.
– Держу пари, что пригласишь!
– Есть еще причина, по которой я не собираюсь приглашать ее на этот раз.
– Какая?
– Та же, по которой вам скоро придется позвонить сержанту Селлерсу и сказать, что обед отменяется.
Улыбка сошла с ее лица. Рот затвердел. Глаза замерцали мрачным светом.
– Что за дьявольщину ты несешь? Ты же только что сказал, что хорошо выполнил работу для Баффина.
– Работа в порядке.
– Ну а обед входит в оплату за услуги.
– Баффин еще не звонил вам?
– Нет.
– Скоро позвонит. Он позвонит и скажет, что приглашение отменяется. Что я такой-рассякой. Что наше агентство ведет с ним двойную игру. И он еще потребует деньги назад.
– Что случилось?
– Я играл не так, как он хотел.
Ее лицо потемнело.
– Черт возьми, Дональд! – прорычала она. – Ты ведешь себя чересчур вольно. Баффин – хороший клиент. Мы же хотели развивать такого рода деятельность. Мы…
Но тут зазвонил телефон. Несколько мгновений Берта колебалась. Потом сняла трубку. Она слушала, что ей говорили, и смотрела на меня. Постепенно к ней возвращался нормальный цвет лица. Потом губы растянулись в улыбке.
– Это очень мило, мистер Баффин, – заговорила она. – Мы будем. Около восьми? Подходит… Прошлым вечером все было сделано как надо? Отлично? Нет, я еще не видела его. Он только что появился в офисе… Понимаю… Да, сержант Селлерс придет с нами. Я сказала ему, как было: мы сделали для вас работу, и вы пригласили нас на обед… Ну и прекрасно… Да, я скажу… Да, он любит поступать не совсем обычно, но его методы всегда приносят хорошие результаты. Да, конечно… Ну, тогда до восьми? О, пара коктейлей – этого достаточно… – Повесив трубку, Берта посмотрела на меня с таинственным выражением лица. – Какого черта ты решил, что Баффин скис?
– Когда мы вчера прощались, он назвал меня сукиным сыном.
– Чем ты ему насолил?
– Ничем. Просто поступил не совсем так, как он хотел.
– Он мне так и сказал. Но тут же добавил, что ты работал блестяще. Сумел полностью исключить возможность нового шантажа. И чем больше он думает, тем лучше понимает, что дело было сделано великолепно. Ну, в общем, ты слышал наш разговор…
