Сперанский родился в тысяча семьсот семьдесят втором году. Или в тысяча семьсот семьдесят первом. Историки так и не знают. Почему? Потому что, если Карамзин... Послушайте: Карамзин -- Кара Мурза. Дворянин из Золотой Орды, традиционное русское, так сказать, дворянство было из Золотой Орды. Представитель знатного дворянского рода. А Сперанский, он родился в бедной семье, у бедного священника, у которого не было фамилии. Вообще фамилии у простых людей появятся только в начале двадцатого столетия. И вот, фамилия, там, скажем, типа моей, сразу говорит, что они появились относительно поздно, потому что связаны с профессией. Пивоваров. Пиво варили. А дворянские фамилии старые, они появляются от мест, как правило. Вяземский -- Вязьмы, там. Трубецкие -- Трубеж. И так далее. Да? Так вот, он принадлежал к таким, к каким и я принадлежу. К людям, у которых фамилии не было. И Сперанский, фамилию он получил. Бедный священник во Владимирской области. Отец. Фамилию он получил в семинарии, где как сын священника учился. От латинского "спераре" -- "надеяться". То есть, по-русски это "Надеждин". Это типичная такая поповская фамилия -- Сперанский. Латинизированная. По-русски это Надеждин. Это был человек невероятных талантов, не ниже, чем Карамзин. Сперанский по объему своего гения ни в коем случае не уступает Николаю Михайловичу. То есть это два когениальных современника, которые, мы можем гордиться, что такие люди стояли у истоков нашей с вами мысли. Вот он закончит семинарию, потом поедет учиться в Александро-Невскую лавру. Вы знаете, где она находится, да? В Санкт-Петербурге. Там же и находится. Кстати, Сперанский и Карамзин там и похоронены. На кладбище Александро-Невской лавры. Когда зайдете, то направо, там найдете. И тот, и другой похоронены. Значит, он учится там в главной семинарии. То, что потом -- Духовная академия. Он был блистательный человек, Сперанский. И Церковь видела в нем будущего своего руководителя. Будущего главного иерарха. И по окончании этой главной семинарии, то есть Духовной академии, он становится профессором. Причем преподает там риторику, философию, физику, массу предметов. Культурный, образованный человек. Но ему как-то было тесно в церковном мундире, если можно так выразиться. Он однажды пошел в гости к своему приятелю, который служил домашним учителем у князя Куракина. А князь Куракин был обер-прокурором Синода при Павле Первом. Большой человек. Это был 1796 год. Через несколько дней после смерти Екатерины, воцарения Павла. И вот этот его друг сказал своему шефу, князю Куракину, что Михаил хочет перейти тоже в гражданскую службу. Он пока не может. Он в Церкви, значит. На что он сказал ему: "Ну ладно, пусть он напишет несколько деловых писем к утру. И по-французски". Он написал несколько деловых писем к утру, по-французски. Куракин понял, с кем он имеет дело. Сперанский, безусловно, самый гениальный чиновник, который был в русской истории. О нем есть такие книжки -- "Наполеон русской бюрократии", "Светило русской бюрократии". Бюрократия -- это и есть чиновничество, только в самом лучшем смысле этого слова. Чиновничество. Это был гениальный чиновник. Ключевский говорит, что он работал по тридцать восемь часов в сутки. Мы знаем, что всего двадцать четыре часа. Он во времена Павла Первого, с девяносто шестого по тысяча восемьсот первый год, сделал резкую карьеру. Причем во времена Павла было очень трудно делать карьеру. Это был сумасброд, который отправлял пачками людей. Это зафиксировано и в истории, и в литературе у Юрия Тынянова. Отправлял в ссылку, там, прогонял и так далее. Этот делает невероятную карьеру, получает потомственное дворянство, получает орден. Крепостных получает. Он продвигается. И уже к 1801 году он становится одним из виднейших чиновников. Вот пример того, какой это был гениальный человек. Вы были, наверное, в Петербурге. Там здание. В смысле, там есть стрелка на Васильевском острове, где стоит здание Петербургской биржи. Роскошное здание с лестницей. Однажды нужно было написать торговый устав. То есть, как торговать. А не знали, как. Правил не было. Сделали по-русски: приехала полиция, арестовала всех, кто участвовал в торгах на бирже. Их отвезли на одну из, говоря сегодняшним языком, дач под Петербургом. И Сперанского арестовали и сказали: "Вот сидите. Вы ему расскажите, чем вы занимаетесь, а ты напиши торговый устав". Он написал. И до семнадцатого года он действовал в Российской империи. Он до этого вообще этим делом не занимался. Был гений абсолютный. Понимаете? Кстати, совершенно оболганный Львом Николаевичем Толстым. Помните, в "Войне и мире", в третьем томе, он появляется. Или в конце второго, я уже не помню. Он появляется, когда князь Андрей Болконский возвращается из Лысых Гор в Петербург, хочет служить. И Толстой описывает Сперанского таким холодным змием, таким рациональным, жестким человеком. И там подчеркнуто, что князь Андрей, как все дворяне, говоривший по-французски, говорил со Сперанским по-русски. Толстой намекал на поповичское происхождение Сперанского, что он языков не знал. Он свободно говорил по-английски. У него жена была англичанка. По-французски, по-немецки, по-итальянски, латынь, древнееврейский, древнегреческий, армянский. Причем он переводил книги с латыни, с немецкого, философские. Это человек гениально образованный. И, конечно, не такой холодный автомат, каким изобразил его Лев Николаевич в "Войне и мире". Чем повредил, так сказать, в русской традиции восприятия Сперанского.
Короче говоря, Сперанский в начале царствования Александра Первого -- уже виднейший священник. И Сперанский приглашается Александром Первым для чего? Александр Первый создает такой негласный комитет. Такой штаб у себя. Такой вот мозговой трест. Они сидят в Зимнем Дворце, на кухне. Но это, конечно не наша с вами кухня. Это, так сказать, тоже зал. Они сидят на кухне, его молодые друзья, и обсуждают, что делать с Россией. Поскольку все они были прекраснодушные аристократы, которые толком ничего не знали, только хотели всего самого лучшего, им понадобился человек, который будет записывать все это. Потом обрабатывать. Подготавливать совещания. В общем, он становится секретарем. И постепенно власть видит в нем большого человека. Он делает карьеру. Он становится товарищем министра внутренних дел. То есть это заместитель министра внутренних дел. А министр МВД -- это был первый министр тогда. И он уже начинает проводить какие-то реформы. И тут Александр Первый на него обращает особое внимание. И берет его с собой за границу, в Тильзит, где с Наполеоном переговоры. Наполеон совершенно очарован Сперанским. Он говорит, что… Предлагает Александру поменять Сперанского на пару княжеств немецких. Он вернем ему завоеванные княжества, только пусть он ему отдаст своего первого министра. Но и Сперанский тоже был очарован Наполеоном, так сказать, они взаимно очарованы на этой встрече в Тильзите. Тогда Сперанский был впервые за границей. Он завербовал Талейрана, министра иностранных дел. То есть Сперанский еще руководил русской разведкой. И Талейран, министр иностранных дел, стал русским агентом. Представляете, завоевать министра иностранных дел! Конечно, Талейран сам хотел этого. Он понимал, что Наполеону скоро конец придет, и начал работать над своим будущим. Очень удачно, как мы знаем. Она у Талейрана продлится и после падения Наполеона. А в 1808 году Александр Первый поручит Сперанскому написать конституцию для России. И он пишет произведение, которое, как "Записка о древней и новой России" Карамзина, так и это произведение, это начало русской оригинальной мысли. Начало русского оригинального самопознания. Это начало, между прочим, и то, и другое, современной русской политической науки. Когда не просто рассуждения исторического порядка, а когда мыслители вторгаются в политическое пространство и говорят, что надо делать или чего не надо делать. Так вот, он пишет тоже такую основополагающую работу. Вообще, "Записка о древней России" Карамзина и вот это "Введение к уложениям государственных законов"... "Уложение" на языке того времени -- это конституция. "Ведение к уложению государственных законов". Это две работы для нас столь же важны, как, например, для западной политической традиции, для западного самопознания -- "Государь" Маккиавелли. Или работа "Левиафан" Гоббса. Или "О духе законов" Монтескье. Это вот работы такие эпохальные, которые создали западное политическое, историческое, социальное мышление, социальное сознание. Так эти работы для русских. Если б я, например, был президентом страны или премьер-министром, я бы заставлял всех чиновников сдавать экзамен, чтобы они знали эти работы назубок. Поскольку, как знают западные бывшие студенты и будущие министры назубок основы этих политических знаний, которые дали те мыслители. У нас, к сожалению, они знают не очень хорошо. Будем надеяться. Вот он пишет "Ведение к уложению государственных законов", где он не первый и не последний делает проект русской конституции. Но именно этот проект русской конституции станет навсегда основополагающим проектом русской конституции. Сегодня мы живем по проекту Сперанского. С небольшими видоизменениями, но мы живем по проекту Сперанского. Он первый теоретик в России правового государства.
