– Такой, как сейчас, тебе нравится быть? – спросил Гусениц.
– Если не возражаете, дяденька, я бы хотела стать немножко побольше. Ужасно грустно быть ростом в полкарандаша.
– Это прекрасный рост! – сердито заявил Гусениц и расправил плечи. Ростом он был как раз в полкарандаша.
– Да, но я-то привыкла быть больше! – жалобно возразила Алиска, а про себя подумала: «До чего же они тут все обидчивые!»
– Привыкай теперь быть поменьше, – сказал Гусениц и снова закурил свою диковинную трубку.
Алиса терпеливо ждала, когда же он снова заговорит. Через несколько минут Гусениц вынул трубку изо рта, зевнул разок-другой и встряхнулся. Потом слез с гриба и пополз, куда глаза глядят, а глядели они у него в траву. На прощанье он проговорил:
– Один бок увеличит, другой – уменьшит.
«Один бок чего? – подумала Алиса. – Другой бок чего?»
– Гриба, – сказал Гусениц, как будто услышал её мысли. В следующую секунду он скрылся из виду.
Алиска постояла, постояла, задумчиво разглядывая гриб и размышляя, где у него бока, и в конце концов придумала: обхватила гриб обеими руками и отломила от шляпки по кусочку каждой рукой.
– Где же какой? – подумала она вслух и надкусила тот, что был в правой руке, – посмотреть, что получится.
В ту же секунду её сильно ударило снизу в подбородок: он налетел на туфельки. Алиска от неожиданности обмерла. Нельзя было терять ни секунды: она быстро сжималась. Тогда она принялась за другой кусок. Подбородок её так плотно прижался к ногам, что открыть рот было почти невозможно. Наконец ей это удалось, и она откусила от левого кусочка.
– Фу-у-у! Наконец-то голова освободилась! – облегчённо вздохнула Алиска, но тут же испуганно замолчала: её плечи исчезли. Внизу виднелась только длинная-предлинная шея, возвышавшаяся над зелёным морем.
«Что это там зеленеет? – подумала она. – А куда подевались мои плечи? Ой, и руки! Что-то я нигде их не вижу…»
Алиска двигала руками, но не находила их, только листья далеко внизу слабо шевелились.
Видя, что руками до головы не достать, она решила достать головой руки. К счастью, шея двигалась в любом направлении, изгибаясь, как змея. Только Алиске удалось изящно выгнуть её и приготовиться нырнуть головой в листья (это ведь были всего-навсего верхушки деревьев, под которыми она ещё недавно гуляла), как вдруг раздалось пронзительное шипение, и Алиса даже отпрянула от неожиданности: большая взрослая Голубка налетела на неё и принялась колотить по её лицу крыльями.
– Змея!! – закричала Голубка.
– Никакая я не змея! – возмущённо возразила Алиса. – Оставьте меня в покое!
– Нет, змея! – уже тише повторила Голубка и вздохнула. – Как ни стараюсь – ничего не помогает!
– Понятия не имею, о чём вы говорите, – сказала Алиса.
– И под деревьями нельзя, и на берегу речки нельзя, и под изгородью нельзя, – продолжала Голубка, не обращая внимания на её слова. – Никакого сладу нет с этими змеями!
Алиска уже совсем ничего не понимала, но всё-таки решила не перебивать.
– Мало того, что яйца насиживаешь, так ещё и от змей их уберегай круглые сутки! Последние три недели я глаз не сомкнула!
– Я вам очень сочувствую, – сказала Алиса. Она начинала понимать, в чём дело.
– И вот, когда я нашла самое высокое дерево в лесу, – говорила Голубка, и голос её постепенно переходил в крик, – когда я уже надеялась, что наконец-то от них избавилась, они на меня прямо с неба валятся! У-у, змеиная порода!
– Да поймите же: я не змея! Я … я…
– Ну, кто, кто? Не можешь придумать?!
– Я – девочка… – очень неуверенно проговорила Алиска. Она ведь уже столько раз менялась за сегодня!
– Ври больше! – сказала Голубка с глубочайшим презрением. – Я на своём веку немало девочек повидала, но такой длинношеей что-то не припомню! Нет уж, ты – самая настоящая змея, и нечего спорить! Может, скажешь ещё, что никогда яиц не ела?!
– Конечно, ела, – ответила Алиска. Она всегда говорила правду. – Только девочки тоже едят яйца.
– Не верю! А если и едят, значит, это тоже такие змеи, вот и всё!
Алиске эта мысль показалась такой неожиданной, что она потеряла дар речи. А Голубка продолжала:
– Ты яйца ищешь, меня не проведёшь! Так какая разница – девочка ты или змея?!!
– Для меня большая! – поспешно возразила Алиска. – Только я всё равно яиц не ищу. А если бы и искала, мне бы ваши не подошли – они ведь сырые.
– Ну, так проваливай! – угрюмо бросила Голубка и полетела в своё гнездо. А Алиска пошла себе, согнувшись в три погибели. Её шея время от времени запутывалась в ветвях, и тогда приходилось её распутывать.
И тут она вспомнила, что в руках у неё остались кусочки гриба. Она принялась их есть, только на этот раз очень осторожно, откусывая по очереди то от одного, то от другого и становясь то выше, то ниже, пока, наконец, не стала такой, как обычно.
Алиска уже и забыла, когда последний раз была нормального роста, и сначала ей было как-то не по себе. Но постепенно она привыкла, а привыкнув, снова заговорила сама с собой:
– Так, полдела сделано! Всё-таки до чего же это всё необычно! Сама не знаю, какой буду через минуту! Ну, да теперь я стала обыкновенной. Самое время постараться найти тот чудесный сад!
Говоря так, она подошла к лужайке. На лужайке стоял домик – высотой как раз с неё.
– Кто бы тут ни жил, – подумала Алиска, – нельзя являться к ним такой огромной, величиной с целый дом!
Она принялась за правый кусочек, и только когда уменьшилась в несколько раз, осмелилась подойти к дому.
Глава 6. Поросёнок с перцем
Минуту-другую она стояла и рассматривала дом, не зная, что же делать, как вдруг из лесу выбежал лакей в ливрее. Алиска догадалась, что это лакей по его одежде; что касается лица, то оно было рыбье. Лакей подбежал к дому и постучал в дверь костяшками пальцев. Ему открыл другой лакей в ливрее, круглолицый и пучеглазый – вылитая лягушка. У обоих лакеев на головах были парики.
Алиске стало ужасно интересно, она подкралась поближе и приготовилась слушать.
Лакей-Рыба вынул из-под мышки большущий конверт – почти как он сам – и торжественно вручил его Лакею-Лягушке со словами:
– Герцогине. Приглашение от Королевы на крокет.
Лакей-Лягушка таким же торжественным тоном повторил почти слово в слово:
– От Королевы. Приглашение Герцогине на крокет.
Тут они так низко поклонились друг другу, что стукнулись буклями.
Алиске ужасно захотелось смеяться. Пришлось даже убежать обратно в лес, чтобы её не услышали. Насмеявшись, она выглянула из-за дерева и увидела, что Лакей-Рыба уже ушёл, а Лакей-Лягушка неподвижно сидит на земле у порога, уставившись в небо. Алиска робко подошла к двери и постучала.
– Стучать бесполезно, – сказал Лакей, – причём по двум причинам. Во-первых, потому, что я нахожусь с той же стороны двери, что и вы. Во-вторых, в доме так шумно, что вас всё равно не услышат.
Действительно, в доме стоял ужасный шум: непрерывно ревели и чихали, время от времени что-то с треском разбивалось – то ли тарелка, то ли кофейник.
– Скажите, пожалуйста, – спросила Алиска, – а можно мне войти?
– Стучать имело бы смысл, – продолжал Лакей, не обращая на неё внимания, – если бы между нами была дверь. Например, если бы вы были в доме и стучали, чтобы выйти, и я бы вас выпустил.
Говоря так, он всё время смотрел вверх. Алиске это показалось очень невежливым. «Хотя он, наверно, и не может иначе, – подумала она, – у него ведь глаза на лбу. Но всё равно – на вопросы он мог бы отвечать».
– Можно мне войти? – повторила она погромче.
– Я буду здесь сидеть, – проговорил Лакей, – до завтра…
В ту же секунду дверь распахнулась и из неё вылетела большая тарелка. Она чиркнула Лакея по носу, ударилась о дерево и разлетелась на куски.
– … или до послезавтра, – продолжал он, как ни в чём не бывало.
– Можно войти? – ещё громче спросила Алиса.
– А нужно ли вам входить? Вот в чём вопрос, – отозвался Лакей.
Алиска и сама не знала, нужно ли ей входить, но это ведь не значит, что с ней можно разговаривать в подобном тоне!
– Ох, какие же тут все зверушки строптивые! – негромко сказала она. – Просто голова идёт кругом!
Лакей тем временем заговорил снова:
– Я просижу здесь много-много дней, много-много дней…
– А как же я? – спросила Алиска.
– Как угодно, – ответил Лакей и принялся насвистывать.
«Нет, с ним бесполезно разговаривать! – отчаялась Алиска. – Он же совсем глупый!»
Она сама открыла дверь и вошла.
Дверь вела в большую кухню, полную дыма. Посреди кухни на табуретке сидела Герцогиня и нянчила ребёнка, а у печки стояла Повариха и помешивала суп в большущем горшке.
«Ой, кажется, пере-пер-чхили!» – прочихала Алиска про себя.
Воздух в кухне был и впрямь полон перца, даже Герцогиня время от времени подчихивала. Ну, а ребёнок у неё на руках чихал и ревел не переставая. Не чихали только Повариха и огромный кот. Котище сидел возле печки и беззаботно улыбался.
