– Хорошо горит, смачно! – фыркнул Реми, остальные загоготали
Франсуаза поджала губы, но промолчала. Она понимала, что за смехом адептов скрывается страх, поскольку они впервые поднимали умершего не в академии. Сама она в свое время была лишена подобного практикума, как и многих других.
– Давайте второго, – приказал Жан-Жак. – На третьем поставлю зачет по практикуму, а тому, кто упокоит всех сразу, – допуск к экзамену.
Адепты оживились, латынь стала гораздо чище. Второй и третий скелеты поднялись почти одновременно. Лязгая челюстями, они подошли к пентаграмме, пытаясь дотянуться до адептов костлявыми пальцами.
– Хорошо, а теперь… – Жан-Жак не договорил, остолбенело смотря поверх головы Франсуазы. – Что за…
– Что там? – девушка обернулась и вскрикнула.
За границами пентаграммы стояли женщины. Они были ужасны: тусклые светлые волосы, полуразложившиеся, гниющие тела, сморщенная, дряблая кожа. Ни на одной из них не было видимых повреждений, но Франсуаза не сомневалась, что под коленом у каждой найдется точь-в-точь такая же рана, как у тела, подброшенного утром в прозекторскую. Только, судя по следам разложения, убиты они были гораздо раньше. Серийные убийства!
По спине потянуло холодом. Девушка вздрогнула и обхватила себя за плечи. Бонни вскочил и вопросительно тявкнул. По его шерсти пробегали искорки магии. Франсуаза покачала головой:
– Пока не стоит.
Пес шумно выдохнул, но послушно сел на ногу хозяйки. Она поморщилась, но прогонять не стала, внимательно следя за мертвяками. Они стояли и смотрели на огонь пентаграммы, потом одна из женщин сделала шаг. Один из адептов охнул, девушка не стала оборачиваться, чтобы посмотреть, кто именно.
Пламя под ногой умертвия заколыхалось, взметнулось в небо и сразу же с шипением погасло. Запоздало Франсуаза сообразила, что Поль и Реми вписали руны, защищавшие от костей, но не от плоти. Адепты и сами поняли свою ошибку, выхватили стилусы, собираясь кинуться к границам пентаграммы.
– Назад!
Франсуаза сама не знала, кому адресован приказ: мертвым женщинам или адептам.
– Жан-Жак, бери адептов и упокаивайте скелеты! – распорядилась она, следя за женщинами. Их было три. Три некогда молодых, полных жизни существа, которых закопали на неосвященной земле рядом со старым кладбищем и церковью, куда редко захаживают прихожане. Кем бы они ни были при жизни, они заслуживали лучшей участи, чем сгореть в магическом пламени.
Рука дрогнула, и испепеляющий огонь пролетел мимо. Одна из женщин зашипела.
– Франни! – ахнул Жан-Жак.
– Не отвлекайся! – пальцы судорожно плели новое заклинание – сеть ловчего. Где-то за спиной с хрустом ломались кости, адепты не смогли рассчитать магическую силу.
– Ой, – ахнул Поль. Наверняка, не смог правильно применить заклятие.
Жан-Жак в ответ смачно выругался. Франсуаза недовольно покосилась в их сторону, в этот момент мертвая сделала еще один шаг, протянула руку, чтобы схватить девушку за плечо. В предвкушении живой плоти она беззвучно распахнула рот. Бонни зарычал, прыгая между хозяйкой и мертвяками. Франсуаза выставила вперед ладонь. Заклинание сорвалось с пальцев и ударило в мертвяка.
Кладбище огласил вой. Три тела метались в светящемся коконе, пытаясь выбраться. Третья женщина злобно зашипела и попыталась отползти, но Бонни нагнал ее. Его глаза полыхали алым, а черная шерсть отливала золотом огня.
– Адский пес! – прошептал кто-то из адептов, прежде чем рухнуть в обморок. Франсуаза не стала оборачиваться, чтобы узнать, кто именно. Она подбежала к Бонни, который кинулся на женщину, пригвоздив ее к земле. С белоснежных клыков капала слюна, он уже примеривался, как вонзит зубы в гниющую плоть.
– Бонни, назад! – приказала девушка, накидывая еще одну сеть. Пес одбежал к ней, и она ухватилась за ошейник. От энергоемких заклинаний ноги подкашивались, а голова кружилась. Казалось, еще немного, и она упадет без сил. Не обращая внимания на адептов, девушка присела и обняла верного друга, чувствуя, как магические искорки покалывают кожу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Что за блажь пришла тебе в голову? – Жан-Жак подскочил к ней. – Почему ты их просто не испепелила?
– Потому… – она подняла голову и одарила его мрачным взглядом. – Надо вызвать полисмагов.
– Ты с ума сошла? – ассистент декана в ужасе отшатнулся. – Зачем?
– Три тела, Жан-Жак. Три женских тела, захороненные без гробов на неосвященной земле…
– И что с того? Зачем сразу вызывать магическую полицию?
– Потому что… – Франсуаза встала и всмотрелась в лицо напарника. – Интересно, почему ты так нервничаешь?
– Я? С чего ты взяла? – он достал платок и вытер пот, выступивший на лбу. – Давай поскорее уйдем и уведем адептов!
– И оставим все как есть? – она кивнула на сети.
– Можем просто развеять их!
– И все? – девушка покосилась на мнущихся на крыльце адептов.
– Они ничего не поймут, – Жан-Жак перехватил ее взгляд. – Решат, что все так и должно было быть. А я потом объясню им заклинание “ловчей сети”.
– Этим заклинанием запрещено пользоваться до получения диплома! – машинально заметила девушка. Она направилась к церковному крыльцу.
– Итак, у нас нештатная ситуация! Николя, Поль, надо вызвать полисмагов!
Поль кивнул, а его соученик сразу заартачился:
– Почему я должен изображать посланника?
– Потому что вы – адепт Суар де Бонне, мсье Николя Камбер! И обязаны блюсти закон!
– Но…
– Предпочитаете, чтобы я информировала декана о вашем поведении? – Франсуаза изогнула бровь.
Она блефовала, поскольку декан Копен вряд ли будет прислушиваться к мнению женщины, но Николя не обязательно было знать об этом.
Стиснув зубы, он нехотя поплелся за другом. Повинуясь внезапному чувству, девушка повернулась и взглянула на витраж. Казалось, что святая улыбается, одобряя ее поступок.
[1] старинная мера длины
Глава 4
Полисмаги прибыли под утро. Адепты ждали, приютившись на ступенях церкви. Кто-то дремал, завернувшись в плащ, кто-то, напротив, не мог уснуть и то и дело беспокойно оглядывался по сторонам. Жан-Жак дважды пробовал улизнуть, и только настойчивость Франсуазы и звериный оскал Бонни заставили его остаться.
Темное небо начало розоветь, когда самоходный фиакр, дребезжа и изрыгая клубы дыма, подъехал к церкви. Помимо знакомых Франсуазе служителей управления оттуда выпрыгнули Николя и Поль. Безумно довольные они поспешили к приятелям, желая как можно скорее поделиться подробностями поездки в чудо-экипаже. Пока они возбужденно кричали и размахивали руками, извозчик привез еще нескольких полисмагов, которые моментально оцепили кладбище.
– Ну, что тут у вас? – омерзительно бодрым голосом поинтересовался капитан Богарне, подходя к крыльцу церкви.
– А вам не сказали? – раздраженно процедил Реми. – Почему так долго?
Этьен смерил его грозным взглядом:
– Адепт… э-э-э?
– Грандьен. Мое имя – Реми де Грандьен. Сын барона де Грандьена!
– С чем вас поздравляю, а вашему папеньке сочувствую, – скривился капитан.
Не обращая внимания на гневное сопение молодого аристократа, он посмотрел на остальных и почти сразу заметил мадемуазель д’Эгре. Она стояла в тени одной из колонн портика. Утомленная бессоной ночью, с темными кругами под глазами, она напоминала мать Создателя, какой ее изображали в храмах на фресках. Почувствовав на себе пристальный взгляд, девушка тяжело вздохнула и подняла голову.
– Капитан? Вы заставили себя ждать.
Ни упрека, ни обиды, просто констатация факта, только легкая хрипотца от усталости, заставляющая сердца мужчин биться еще сильней. Этьен нахмурился, борясь с желанием обнять девушку, прижать к себе и зашептать слова поддержки.
– Мадемуазель д’Эгре? Почему рядом с вами всегда находят трупы? – холодно поинтересовался он.
– Наверное, потому что я дипломированный некромант? – Франсуаза вымученно улыбнулась, предупреждающе кладя ладонь на голову пса. Бонни скалился и был явно недоволен тем, что к его хозяйке относятся без подобающего уважения. – Это подразумевает, что я работаю с теми, кто умер.
