Первый день в Воронеже отметили праздничным ужином. За столом были мои стольники и люди со стороны боярина Милославского. Мастеровых не приглашали, им на следующий день на работу.
Я почти не пил. Точнее совсем не испытывал тягу к спиртным напиткам, правда в этот раз потягивал из бокальчика гишпанское вино. По правую руку сидел дядя Иван Богданович.
- Так что, государь, неужто пойдем турка воевать?
- Пойдем, боярин, пойдем. Не даст нам турок спокойно жить.
- И Азов будем воевать.
- А без Азова сейчас совсем нельзя. Для того и корабли строим.
- Государь, пойдёшь на Азов, возьми с собой.
- Ну как не взять. Возьму. Ты же Иван Богданович с поляками воевал, со шведами дрался, даже от разбойника Стеньки Разина оборонялся. Так что теперь тебе сам бог велел на турка сходить.
После вечерних посиделок проснулся, когда солнце было высоко. Это летом ложусь попозже, встаю пораньше. А сейчас куда спешить. Позавтракав решил ещё раз съездить на строительство кораблей.
Рейтары здесь жили отдельно. В прогулке сопровождал меня, дежурный десяток. Рядом ехал ротмистр, о чем-то разговаривали. Вдруг из толпы работников выскочил мужик с топором. Как то все расслабились, поэтому мужик успел добежать. Сразу я не понял, споткнулся или нарочно упал на колени, впрочем, не выпуская топор из рук. Подъехавшие рейтары, схватили мужика, выбили топор, ударили, хотели тащить для допроса.
- Подождите!
Мужика снова бросили на колени. Я спрыгнул с коня.
- Кто таков? Что хотел?
- Смилуйся, государь. Челом бью. Дочка у меня, забрали дочку.
- Кто забрал? Зачем?
- Люди твои. Дочка у меня Евдокия, повитуха. Сказали, будто лекаркой возьмут.
Я оглянулся. Подъехавший боярин Милославский, пожал плечами.
- Ладно, с дочкой разберемся. А с топором, зачем бросился?
- Так я это. Плотник я. Нельзя мне без топора.
Боярин Милославский показал на свою свиту.
- Вот Тимофей Ильич, про лекарей всё знает.
- Хорошо, плотника отпустите. И топор верните. Поедем, посмотрим на лекарей.
Мы подъехали к бараку, который должен был символизировать лечебницу. Идея была моя, но люди строившие сие заведение, не представляли, как должны выглядеть лечебницы. Впрочем, мне понравилось, лучше так, чем в каждой каморке, больные без ухода.
Однако повитухи здесь не было. Она пошла работать по своей специальности, то есть принимать роды. Нас проводил лекарь, кстати тоже не иноземец.
Роды очевидно прошли. Из дома вышла женщина, не видя нас, повернула в другую сторону.
Очевидно, напугали её догнав целым “войском”. Но виду не подала. Повернувшись, слегка поклонилась всем сразу.
- Здравствуй, Евдокия.
- И тебе, поздорову.
- Говорят ты повитуха хорошая. Поедешь со мной в Москву?
- Зачем тебе повитуха?
- Не мне конечно. Сестры у меня, тетки. Да мало ли кому может понадобиться. А хороших повитух нет. И батюшка твой не будет волноваться. У меня тебя никто не обидит.
- А батюшку мово возмёшь? Он древодел хороший.
- Ну что ж если хороший, возьму. Готовься. Земля подсохнет и поедем.
В Воронеже пришлось задержаться ещё на несколько дней. Ударили морозы, не надолго, но потом развезло дороги. К тому же теперь не все ехали верхами. Со мной ехала лекарка Евдокия, пришлось и отца её взять. Пригласил на день рождения Иван Богдановича. А он тоже не молод, чтоб верхом ехать. Так что в этот раз и выехали позже и ехали дольше.
Конечно я обрадовался, когда показалась Москва, но въезжая в эти узенькие, кривые и грязные улочки, настроение опустилось.
Ну, ничего. Вспомнилось, что именно Фёдор Алексеевич улучшил канализацию в Кремле. По его инициативе строились каменные дома и мостились улицы. Даже кредиты выдавались под строительство каменных домов. Так что тогда он, а теперь я, буду улучшать Москву.
Поехали сразу в Измайлово. Хорошо в двадцать первом веке МКАД есть. А сейчас одна дорога через Москву.
Приближалось две даты, счастливая дата, мой день рождения. И неприятная дата, наступление турок.
День рождения можно сказать, прошёл почти привычно. Почти те же гости.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А вот война с Турцией шла уже несколько лет. Это если можно так сказать, была сезонная война. На зиму турки и крымские татары уходили на юг. С наступлением тепла и появлением травы шли в наступление.
Вот и сейчас решили взять Чигирин, который отошел к Руси год назад.
Для меня пока был бонус, я знал, как прошли эти бои. Поэтому представлял, где можно вмешаться, а где и так, без меня всё будет хорошо.
Турецкая армия под командованием Ибрагим «Шайтан» паши выступила из лагеря под Исакчей 6 июня и двинулась к Чигирину. В походе к нейприсоединились крымские татары во главе с ханом Селим-Гиреем, а также молдавского господаря Антона Росетти и валашского Георгия Дуки. 13 июля турецкая армия была в Тягине (Бендеры), 23 июля переправилась через Буг у Песчанного брода на Кучманском шляхе, и 30 июля передовой отряд крымских татар показался в окрестностях Чигирина. Основные силы Ибрагим «Шайтан» паши подошли к городу 3 августа и встали лагерем в версте от городских стен (крымский хан с основной ордой прибыл 10 августа), и с этого дня началась осада Чигирина
В первый же день осаждённые сделали вылазку. Около тысячи стрельцов, и более тысячи казаков. Бой продолжался целый день. Удалось отогнать турок от крепости. Первая небольшая победа.
Но это было только начало. На следующий день турки отрыли шанцы и поставили в пятидесяти саженях или примерно всего в ста метрах две батареи из шестидесятифунтовых и пятидесяти фунтовых орудий. Затем турецкий командующий послал в крепость требование о сдаче. Получив отказ, турки за два часа до рассвета, открыли огонь по городу. Бомбардировка продолжалась весь день. Тяжелые орудия подавили артиллерию крепости и разрушили верхнюю часть стены.
Потом враг продвигался каждый день примерно по десять саженей. Наконец остановившись на расстоянии в двадцать саженей, теперь турки вели стрельбу практически в упор.
Тогда стрельцы и казаки произвели вылазку, закидали турок гранатами и перекололи врага копья, захватив ближнюю траншею.
После чего усилили свои укрепления, насыпав позади разрушенной стены новый вал. На котором поставили пушки.
Видя упорное сопротивление турки применили своё тайное оружие. Дело в том, что у них в плену был один из гетманов Запорожья Юрий Хмельницкий, сын Богдана Хмельницкого. Этот Богдан известен тем, что подписал договор о дружбе между Московским царством и Гетманщиной. Так вот турки понадеявшись, что влияние Юрия Хмельницкого так высоко, что он поссорит казаков со стрельцами.
Получилось наоборот. Стрельцы видя, что казакам можно доверять, усилили оборону, добавив ещё больше казаков в охране стен и вала.
Артиллерийская и ружейная перестрелка под Чигириным продолжалась несколько дней.
В один из дней стрелецкий полуголова Иван Дуров с отрядом из шестисот стрельцов и пятисот казаков произвел вылазку, закидав турок гранатами, бросились врукопашную. “Повеселились” изрядно. Но турки подтянули подкрепление. И русскому отряду пришлось скрыться за стенами.
Затем турки, подвели подкоп под одну из стен. Разрушив стену, крупными силами бросились в брешь, но снова были отбиты.
Через неделю, туркам удалось взорвать восемь саженей стены. И в эту дыру повалило турецкое войско. Здесь уже малым отрядом не отделаешься. Навстречу туркам вышли двенадцать стрелецких сотен и казаки. И снова удалось отбиться.
После чего наступило позиционное затишье. То есть с одной и другой стороны стреляли пушки и ружья. Стрельцы изредка делали вылазки. Удалось даже захватить три турецких знамени. Вовремя заметили подкоп.
И тут случилось чудо. Время такое было, чудеса иногда случались. Раненый стрелец Фрол Балябин во сне видел старца в иноческом одеянии. Старец сей повелел, чтоб держались крепко, ибо помощь уже близка.
Тогда чигиринский воевода генерал-майор Трауэрнихт по этому поводу устроил торжественный молебен для поднятия духа гарнизона. А священники окропили стены святой водой.
