Роуэн почувствовал, как волосы зашевелились у него на голове. Словно со стороны он видел самого себя, но одновременно чувствовал все то, что переживал в ту минуту его двойник, этот усталый мальчик с остановившимся взглядом.
Страх… Злость… И невозможная печаль.
«Я сплю», — пронеслось в голове у Роуэна, и он попытался проснуться, но чары сна оказались слишком сильны — это была почти реальность. Чудовищное видение захватило его и крепко держало в своих объятиях. Роуэн не мог пошевелиться, не мог ни слова вымолвить. Ему не оставалось ничего другого, как досмотреть до конца то, что сейчас разыгрывалось перед его взором.
Тот, кто шел перед Роуэном, тоже остановился и обернулся. Это была Шаран. В руках она сжимала деревянную шкатулку с шелками, которую взяла с собой, покидая землю зибаков.
— Что случилось? — прерывистым голосом спросила она.
Роуэн — Роуэн из его собственного сна — вздрогнул.
— Мне показалось, что кто-то за нами следит, — ответил он.
Идущий впереди — Норрис — остановился и, растирая ногу, недовольно хмыкнул:
— Это невозможно. Кроме нас, никого не осталось.
Боль и усталость исказили его красивое лицо, в глазах появился страх загнанного зверя.
— Кроме нас, никого не осталось, — повторил он еще раз и вдруг хрипло расхохотался.
Шаран с тревогой посмотрела на брата.
— Темнеет, — сказала она, крепче сжав в руках шкатулку с шелками. — Пойдемте дальше — туда, куда нас ведут букшахи.
Снова раздался хриплый смех Норриса. Оглядев покрытые льдом склоны Горы, он громко спросил:
— А куда мы идем? Не все ли равно, где умереть?
В отчаянии он бросил посох и упал на землю. Шаран поспешила к нему, Роуэн — он снова видел себя со стороны — за ней. Скорчившись, Норрис лежал на снегу, и взрывы ужасного хохота сотрясали его тело. Роуэн и Шаран схватили его за руки.
— Вставай! — Роуэн услышал во сне свой собственный голос, но не узнал его. Голос его двойника был спокойным и решительным. — Мы тебя не бросим, но если останемся здесь — погибнем, причем погибнем бесцельно. А когда люди нашего племени вернутся из путешествия к побережью…
— Они никогда не вернутся! — выкрикнул Норрис. Он все еще продолжал истерически смеяться, но хохот его уже напоминал всхлипывания. — Они все погибли, я знаю. И Мудрейшая вместе с ними. Разве ты не понимаешь? Мы обречены. Это конец.
Это конец…
Шаран открыла рот, будто собираясь громко закричать, но крик ее был едва слышен. Роуэн все более и более отдалялся и от Шаран, и от Норриса, и от себя самого. Все вокруг окутал туман. Больше он ничего не видел.
Роуэн очнулся — он задыхался, сердце билось как сумасшедшее. Ему было жарко, он весь вспотел. В голове продолжал звучать крик Шаран. Роуэн вскочил с постели, распахнул окно и, жадно хватая ртом воздух, вгляделся в темноту. Холод пробрал его до костей.
«Когда узнаешь, что это, станешь таким, как я».
«Нет! — отчаянно повторял Роуэн, сжимая кулаки, — Нет! Это только дурной сон! Да и как я мог очутиться на Горе вместе с Шаран и Норрисом, ведь завтра они вместе со всеми отправятся к побережью?»
Роуэн вздрогнул: ему почудился крик, который он слышал во сне. Туман приглушал все звуки, но этот крик ужаса был явственно различим.
Роуэн понял, что это уже не во сне, а наяву!
5. В Книжном Доме
Роуэн кубарем скатился по лестнице, натянул куртку, надел башмаки — они были оставлены на просушку у очага — и выбежал на улицу. Он слышал, что его родные тоже проснулись. Силач Джон, Джиллер и Аннад звали его. Роуэн откликнулся, но побежал дальше.
Каждая секунда была дорога, ведь он узнал голос Шаран. Этот крик означал одно: она в опасности.
Белое покрывало тумана окутало все вокруг. Очертания предметов исчезли. Вытянув вперед руки, Роуэн, как слепой, долго искал калитку. Выбежав на улицу, он не сразу понял, куда идти. Не было слышно ни звука. На несколько минут в деревушке вновь воцарилась тишина.
Затем снова грохот, крики Шаран, отчаянно зовущей на помощь, и еще чьи-то яростные крики.
Роуэн заметил мерцающий в тумане огонек. Туда он и поспешил.
Тем временем проснулись остальные жители Рина. До слуха Роуэна долетали вопросы и восклицания, стук распахивающихся дверей, топот бегущих ног, но Роуэн понимал, что он сейчас ближе всех к тому месту, где происходит нечто ужасное.
Крики Шаран, чьи-то крики ярости… Роуэн не мог разобрать слов, но голос показался ему знакомым. Огни в окнах Книжного Дома… Роуэн уже догадался, что произошло.
Вот наконец он и добежал: дверь распахнута настежь, внутри — яркий свет, пламя и дрожащие тени на потолке. Шаран — он не мог не узнать ее хрупкую фигурку — с кем-то отчаянно борется. Комната вся в дыму.
Роуэн ринулся внутрь и сразу споткнулся о тело, распростертое на пороге. Неверные отсветы пламени бродили по лицу лежавшего.
Роуэн в испуге отшатнулся: он узнал брата Шаран. Глаза Норриса были закрыты, висок в крови. Потеряв сознание, Норрис выронил факел, и языки огня уже начали лизать половицы. Ворвавшийся в комнату ветер раздувал пламя, огонь охватил лежавшие на полу книги и стал подбираться к высоким полкам.
Роуэн схватил факел и поднял его над головой. Теперь он ясно видел Шаран и ее противника, горшечника Нила. Тот изо всех сил пытался отшвырнуть от себя вцепившуюся в него девчонку.
— Роуэн! — закричала Шаран. — Убери огонь! Убери фа…
От сильного удара она отлетела к стене. Издав яростный крик, Нил двинулся на Роуэна. Горшечник был вне себя от бешенства — зубы оскалены, на губах пена, в глазах безумие. Он повалил мальчика на пол и попытался отобрать у него факел.
— Дай сюда! — рычал он. — Шелка надо сжечь! Да отдай же! Я сожгу их, и мы спасемся!
— Нет! — выдохнул Роуэн, вырываясь из цепких рук Нила и не отдавая ему факел.
И все же он чувствовал, что долго так не продержится, и решился на хитрость. Роуэн резко повернулся в сторону двери и расширил глаза, будто кого-то увидел.
— Джон! — закричал он. — На помощь!
Нил тоже оглянулся на дверь и на мгновение ослабил хватку. Лишь на мгновение, но этого оказалось достаточно. Роуэн высвободил руку и швырнул пылающий факел в открытую дверь.
Нил заскрежетал зубами и, во что бы то ни стало желая завладеть факелом, ринулся во двор. С трудом поднявшийся на ноги Роуэн захлопнул за ним дверь. Голова у него шла кругом. Он стянул с себя куртку и принялся тушить пожар. Книги уже тлели, огонь, как прожорливая стайка красных муравьев, полз по полкам. Дым щипал глаза.
— Шаран, иди на улицу! — крикнул Роуэн девочке.
Ему никто не ответил. Роуэн обернулся и сквозь завесу дыма, что застил глаза, увидел Шаран, которая, повернувшись к нему спиной, стояла на столе и торопливо снимала шелковые полотнища, сворачивала их и складывала в деревянную шкатулку.
Роуэн снова окликнул ее, но Шаран даже не обернулась. Она была так поглощена своим делом, что скорее всего даже не слышала, что ее зовут. Дыма становилось все больше и больше. Шаран кашляла.
— Шаран! — завопил Роуэн что было сил.
Дверь распахнулась. Роуэн вздрогнул: ему почудилось, что это вернулся Нил. Когда же в клубах дыма он увидел Силача Джона, Джиллер и Бронден, из его груди вырвался вздох облегчения. Силач Джон держал в руке фонарь. Роуэн успел заметить, что во дворе столпились жители деревни.
— Нил хотел сжечь картины! — объяснил им Роуэн. — Он убежал. Куда-то туда…
Лицо Силача Джона потемнело от гнева. Он быстро вышел из Книжного Дома. Бронден бросилась вслед за ним, а остальные побежали за одеялами и водой.
«Да-да, пусть они тушат пожар и занимаются Норрисом», — подумал Роуэн. Закрыв краем шарфа нос и рот, он снова ринулся в задымленную комнату — туда, где была Шаран.
Девочка, крепко сжимая в руках шкатулку, лежала около стола. Она надышалась дымом и без сил сползла на пол. Роуэн рывком поставил ее на ноги и потащил к открытой двери.
— Я не могла спать… — всхлипывала Шаран, борясь с приступами кашля. — Я боялась, что с шелками что-нибудь случится. И вот мы с Норрисом вышли из дома и… и увидели, что в Книжном Доме горит свет и что там Нил. Мы… мы как раз вовремя пришли, ведь он уже… Норрис выхватил у него факел, они стали драться… А потом Норрис упал…
— Не бойся, — успокаивал ее Роуэн, — о Норрисе уже позаботились. И с шелками ничего не случилось.
Но будто чья-то ледяная рука сжала его сердце, когда, выйдя во двор, он увидел брата Шаран. Норрис еле шел, тяжело опираясь на плечо Аллуна: при каждой попытке ступить на правую ногу лицо его кривилось от боли.
Увы, Норрис не только ударился головой — при падении он еще и подвернул ногу. И теперь не уйдет из деревни вместе со всеми, потому что не сможет проделать весь этот долгий путь. А Шаран не бросит брата. Все именно так и будет. «Но ведь это вовсе не значит, что мой сон был вещим», — снова и снова повторял себе Роуэн, в то время как Шаран уже спешила к брату.
