— Слушайте жители великой Османской империи и не говорите, что не слышали, — громкий и высоким голосом верещал наш лицедействующий румын, разыгрывая из себя переодетого герцога. — Вы видите этого могучего человека? Это гигант мысли, особа приближенная к Аллаху, наш будущий правитель! Перед Вами благородный потомок Османа, величественный Килич- Арслан (в переводе «Кривой меч- лев») готовится взойти на трон своих великих предков!
Даже в такой глухой провинции жители знали, что по законам самого Османа «Должен остаться только один». То есть, помимо самого султана всех остальных мужчин в этом роду старательно уничтожали.
Должно быть этому Осману до смерти надоели хитроумные соседи-византийцы, мастера закрученной интриги, которые под лозунгом «Разделяй и властвуй» умело сеяли раздор в турецкой среде. Вот простодушный Осман ( в переводе «Ломатель ног») и решил, что «лучшее средство от перхоти — гильотина». И, не надеясь одержать победу в поединки умов, принял столь радикальные законы.
Кто смотрел турецкий сериал «Великолепный век», тот знает, что каждому султану полагается большой гарем. Но не для наслаждений, а исключительно в качестве инкубатора, чтобы получить несколько наследников мужского пола.
Из этих соображений, большого разнообразия красоток в гареме не предусматривалось. Никаких тебе негритянок, знойных мулаток или желтокожих и узкоглазых азиаток, столь умелых в искусстве любви. Допускались только исключительно представительницы белой расы. Ведь турки явно не будут повиноваться султану- метису, так зачем же огород городить? Скромнее надо быть, функциональней.
Не знаю уж, из чувство протеста против этих строгих правил или еще по каким причинам, только все мужчины из рода Османов были убежденные гомосексуалисты. Какой-нибудь арабский султан из Марокко, имея особую жену на каждый день в году, за исключение постов, становился отцом тысячи детей, половину из которых составляли отпрыски мужского пола. Потомки марокканских султанов заселяли целые города.
Османские же султаны прославились своей исключительной ленью на ниве любви. Большинство жен в стамбульском дворце никогда не попадали на султанское ложе и использовались исключительно как служанки для уборки покоев.
Султан вообще принимал жен только 52 раза в году, в вечер пятницы. Трудился как бык-производитель. И уделял свое внимание только двум десяткам фавориток. Из которых, как правило, две основные спорили за право называться «любимой женой». И съедали большую часть султанского времени, выделенного для любви. Остальные фаворитки попадали в койку Повелителя Правоверных лишь эпизодически. Раз в пару лет. Поэтому детей мужского пола султан имел не больше полудюжины.
Когда старый султан умирал, то самый прыткий из его сыновей всходил на трон, а остальных уничтожали за ненадобностью. Если старый султан правил достаточно долго, то уничтожать приходилось и «лишних» внуков. Бежать было бесполезно.
Ибо султаны платили за беглецов такой огромный выкуп, что даже пингвины из Антарктиды притащили бы «живой товар» в обмен на деньги. Шах-заде ( султанского сына) Баязета с детьми выдали из шиитской Персии, а шах-заде Джема — из католического Рима. Больно уж деньги за них предлагали хорошие.
Так что Негулеску предстояло объяснить изумленным зрителям откуда взялся «внеплановый» претендент из рода Османа. Кандидат на пост «Самого главного Бабая». И румын это сделал. Легенду мы в результате «мозгового штурма» уже продумали.
— Великий султан Мехмед Фатих (Завоеватель), Повелитель всех четырех сторон света, захватил для поклонников пророка Константинополь — Мать всех городов, — начал свое объяснение Негулеску. — У султана была одна черкесская наложница, которая подарила ему сына. Когда Мехмет умер, то янычары пришли убить наследника. Но пользуясь тем, что среди янычар были преданные наложнице черкесы, удалось подменить мальчика. Вместо сына Мехмеда убили ребенка простого раба. А спасенного шах-заде Ахмеда черкесы тайно вывезли в Персию.
Глава 4
Народ восхищенно загомонил, восхищенный закрученным сюжетом этого устного сериала. На лице простодушных крестьян застыла блаженная улыбка. Они развесили уши, словно бы услышали небесную симфонию. А вдохновленный теплой реакцией публики, румын продолжал вещать как по нотам, размахивая верхними конечностями:
— Но у Османского султана — длинные руки. Опасаясь за свою жизнь, Ахмед бежал из Персии «терновой дорогой» дальше на Восток. И очутился при дворе султана Дели.
Приблизительно такая история, списанная с приключений русского Лжедмитрия, в реальной истории объясняла происхождение легендарной династии султанов Бижапура.
Между тем, Негулеску снова продолжил свое повествование:
— Султан Дели был очень обеспокоен, что мусульмане в Индии составляют меньшинство, а нечестивые язычники владеют остальной страной. Он задумал использовать попавшего к нему сына Повелителя Правоверных как знамя и назначил его наместником Юга, в надежде что мусульмане не замедлят присоединится к джихаду. Так и получилось, Ахмед повзрослел и сумел завоевать себе громадные земли, основав могучее государство Бижапур. Долгие столетия султаны Бижапура правили югом Индии. И вот сейчас законный наследник Килич-Арслан решил, что ему пора возвратить престол предков. Восславим же нового султана!
Для жителей Османской империи стремительные превращения, перед которыми блекнут истории из «Тысячи и одной ночи», совсем не редкость. Обычная история: восстали христиане где-нибудь в Сербии или бедуины на юге, какой-нибудь погонщик мулов собрал вокруг себя тысячи три башибузуков и выступил на стороне султана. После поступил к Падишаху на службу, чем-то понравился правителю, сделал стремительную карьеру во дворце. Стал Опорой Трона и правой рукой Повелителя Правоверных.
Потом сидит такая «цаца» в Совете, являясь любимцем султана, хотя ничто не может вытравить из его тела запах едкого конского пота и навоза. Ни притирания и благовония, ни ежедневные омовения в бане, где по его повелению мойщики сдирают с него семь шкур.
А потом, глядишь, и нет этого фаворита султана. Принесли дворцовые стражники шелковый шнурок и удавили тайно нового визиря. Такова планида на Востоке…
Между тем церемония продолжалась. Дальше меня, по старинному тюркскому обычаю, описанному в Огуз-наме, усадили на белую кошму и провозгласили новым повелителем турок. Во время этого действия моя «дружина» держала по ветру распущенные знамена. Их заранее тайно сшили болгарские мастерицы.
Чего тут только не было. И зеленое знамя ислама. И черное знамя «Радости», флаг под которым кочевые турки в древние времена начинали свое восхождение в пустынях Средней Азии. И мой собственный стяг. Гибрид, в котором перекликались русские и турецкие мотивы. То есть посредине красного знамени Турецкой республики был расположен двуглавый орел.
Не все так однозначно, как говорят ученые школьники из мелюзги. Русские заимствовали двуглавого орла у Византийской (Римской) империи. Как знак того, что они являются духовными наследниками этого православного государства. А русские правители, через Софью Палеолог, — кровными потомками римских императоров.
Но тут надо становиться в очередь. Ибо таких наследников — пруд пруди. Австрийские императоры, бывшие совсем до недавнего времени еще и императорами «Священной Римской империи германской нации», тоже имеют на своих знаменах двуглавого орла. Намекая, что именно они самые правильные наследники древнего Рима.
Исчезнувшая ныне Сербия, в какой-то момент, являлась гегемоном на Балканах. И тоже считала себя восприемником Римской империи. И сейчас восставшие ватаги сербов стремятся восстановить свое государство, действуя под знаменами с двуглавым орлом.
Естественно, что и бежавшие после захвата турками Константинополя в Италию Палеологи имели дерзость так же не отказываться от отеческого наследства. Среди раздробленных итальянских государств сильное герцогство Монферрато тоже действует под сенью двуглавого орла.
