«Странно он все-таки говорит, – подумал Леший. – Правильно слишком… „В отряде состояли, банду организовали…“ Будто он учитель, да среди своих учеников и живет…»
– Они «диких» туристов грабили, археологов, спелеологов всяких, да и всех, кто попадется… Там за два поворота зайдешь, и тебя никто не услышит, хоть на части режь. Лабиринты они знали хорошо, всегда уходили, если что… Милиция под землей не работает, как-то для виду прошли по главному тоннелю – и все. Но мы их в девяносто девятом все-таки вычислили…
– И что? – спросил Леший.
– А ничего, – улыбнулся Миша. – Пропали куда-то. Переехали, видно… О, смотри, там такси стоит. Пошли, я тебя посажу. Денег хватит?
На стоянке напротив круглосуточного гастронома горел зеленый огонек.
– А ты? – спросил Леший.
– Мне тут рядом, – сказал Миша, протягивая свою ручищу. – Я комнату на Маяковке снимаю. Пешком дойду. Давай, не попадайся больше…
Громадная ладонь повисла в воздухе. Леший напряженно думал. Очень напряженно. Так бывало нечасто. И он принял решение. Очень неожиданное и для себя совершенно нетипичное. Можно сказать, из ряда вон выходящее.
– Поехали ко мне, – сказал Леший. – Выпивка есть, пожрать что-нибудь найдется. Посидим, поговорим… Я ваших подземелий не знаю, расскажешь.
– Да ладно тебе! – поморщился Миша. – Благодарить будешь, как в кино? Забудь. Я вообще-то люблю драки. Боями без правил занимался. Адреналин и все такое… Так что мне не трудно. Пока.
– Не «ладно», – Леший подтолкнул его в сторону такси. – Поговорим за жизнь. Если бы ты не влез, может, я бы уже никогда за жизнь не разговаривал… Поехали, короче.
* * *
Когда Леший включил свет в прихожей, Миша застыл на месте, оборвав на полуслове поучительнейший рассказ о недавнем обвале в Багеровской каменоломне.
– Мать моя, вот это руина! – тихо присвистнул он. – У тебя что… торнадо здесь прошел, что ли?
– Торнадо? – Леший невозмутимо шаркнул ногами по тряпке у входа и направился с пакетами в кухню. – Это типа смерча что-то?.. Нет, гости тут одни развлекались, скучно им было… Ты проходи давай, не стой.
Два дня и уйма душевных сил, потраченные Лешим на уборку в изуродованной неверовцами квартире, в общем– то, мало что дали. Полы в прихожей вздулись, выперли из пазов и напоминали торосы во время ледохода. Разбитое трюмо, из которого Леший накануне выковырял последние застрявшие в раме осколки, – точь-в-точь затертый во льдах корабль, давным-давно покинутый командой. На старинном телефонном аппарате, висевшем на стене, не было диска, а на месте трубки торчал размочаленный провод. Трубку Леший, кстати, нашел почему-то под диваном в гостиной, ее пытались разбить, но лишь понаделали трещин.
– Хорошие гости, – Миша тоже старательно расшаркался на тряпке. – Я видел как-то один дом на побережье после восьмибалльного урагана… В общем, бывает хуже, не волнуйся.
– Да мне начхать! – откликнулся из кухни Леший. – А у вас на Черноморье что – бывают такие ураганы?
– У нас все бывает, – сказал Миша.
И все-таки плиточный пол в кухне был чисто выметен, в сверкающей мойке ни намека на грязную посуду… хотя чистой посуды не было тоже: неверовские перед уходом разбили все, что могли разбить. В углу приткнулся исцарапанный чем-то острым холодильник с сорванной дверцей. На плексигласовых полках вместо колбасы и пельменей лежали вперемежку стопки газет, книги, компьютерные диски и коробки с чипсами. Табуреток не наблюдалось. Обеденный стол без ножек был просто привален к стене. Под потолком висела «сотка» без абажура.
– Возьмись-ка с той стороны. Давай ее сюда, – сказал Леший.
Они положили обезноженную столешницу посреди кухни на древнеримский манер, Леший выгрузил из пакетов коньяк, сардины, консервированные оливки, хлеб и лимон. Достал из-под мойки пластиковые стаканчики и пластиковые одноразовые приборы.
– А теперь смотри на меня и делай, как я. Пол чистый, садись жопой, не испачкаешься.
Леший уселся перед столом, по-турецки скрестив ноги. Открыл консервы, нарезал лимон и разлил коньяк по стаканам. Миша посмотрел на него, набросал в свою тарелку немного снеди, взял стакан, понюхал, пробормотал: «Знатно».
– Ну что, – сказал Леший. – Давай за знакомство. Я был идиот, если честно. Думал, ты или прохиндей, или на бандюков стараешься. В общем, был неправ, извини.
Миша только пожал плечами и вылил в себя коньяк. Задумчиво выдохнул.
– Хорошо, – сказал он.
Леший проглотил свои сто грамм, даже не почувствовав вкуса. Адреналин еще колобродил в крови, а по сосудам поднялась, как в скоростном лифте, теплая оглушающая волна.
– Нет, ну ты молоток! – Леший рассмеялся. – Отбойник! Ты ж их за три секунды в асфальт втоптал и даже не вспотел!.. Скажи лучше, где махаться научился? Чечня? «Альфа»? «Вымпел»?..
– Да нет, я самоучка, – ответил Миша. – Борьба, бокс, потом бои без правил… А что это за «Вымпел»?
Леший махнул рукой, схватил бутылку и разлил по второй:
– А-а… Неважно. Жалко, тебя там не было с нами в девяносто шестом… Надрали бы жопу этим… Ладно. Давай, за тебя. За тебя конкретно. Молодчага. Мне бы роту таких хлопцев, как ты… Эх!
Леший оскалился, шумно вдохнул сквозь сжатые зубы. Его обычно непроницаемое лицо на какой-то миг словно ожило, заходило ходуном, в нем проступили злость и старая, глубокая, как хроническая хвороба, боль.
– Амир-сука давно бы в земле гнил… Да и вообще… Порядка в стране стало бы больше.
Леший замолчал. Выпили.
– Значит, воевал там, на Кавказе? – спросил Миша немного погодя.
Леший сморщился и кивнул.
– Хвалиться нечем. Что я там был, что меня не было… На уровень говна не повлияло. Вон, смотрел новости? На днях в Шатое очередной БТР на фугасе спалился… А там комполка наш бывший, он в Генштабе сейчас, приехал в родной полк с наградными листами, ребят поздравить… И – ёбс!.. Вот так. А Амир по «Аль-Джазире» интервью раздает… Все как было, так и осталось, один бардак, и ничего хорошего.
– Что бардак – это точно, – подтвердил Миша. – И везде война. В Чечне одна, в Москве другая…
Он подцепил вилкой сардину из банки, положил на хлеб, размял, положил сверху пару оливок и целиком отправил необычный бутерброд в рот. Леший отметил, что не видел, чтобы кто-нибудь так ел.
– У нас на побережье тоже война. «Черные» понаехали, а еще москвичи ваши, и питерцы там всякие, ростовчане… Недвижимость скупают, ох…ли просто, как козлы в огороде. К тетке моей двоюродной тоже «купцы» явились из агентства: продай и продай. Целый месяц хороводы водили, жить не давали. А у нее домик на лимане, три комнатки, пристань своя… Ну, короче, она «купцов» этих послала. И тут же по ночам звонки начались какие-то дурацкие: спать, говорят, полезно на улице, под открытым небом, а то, не ровен час, подпалит кто-нибудь дом, изжаришься вместе с ним… В милицию ходила, а они ей: так а че ты халупу свою не продашь, че людей искушаешь?.. Пришлось самому вмешаться.
– И что? – спросил Леший.
Миша посмотрел на него, словно не понял вопрос.
– Что, что. Взял сканер у дружбанов… Запеленговал мудаков этих. Они не особо и прятались даже, гады, поох…евали там совсем от безнаказанности. Пока они страшилки свои тетке впаривали, мы уже на месте были. Утоптали их хорошо, потом в лодку, на море отвезли… это под утро уже, пакеты им на головы надели, в воду окунули, пока они по уши не обосрались… Ну а потом в поезд усадили, «Керчь—Дагестан». И все. Больше тетку никто не трогал.
– Резко ты вопросы решаешь, – хмыкнул Леший. В его голосе прозвучало неподдельное восхищение. – Запеленговал, утоптал, усадил…
– Да нормально. А что мне с ними было делать? В милицию отвести? Или вообще не обращать…
– Так это что, дагестанцы были? – спросил Леший. – Откуда там дагестанцы? У вас ведь татары погоду делают?
– Да у нас всех хватает, – неопределенно ответил Миша, разглядывая что-то за спиной Лешего. Потом ловко поднялся без помощи рук, словно взлетел над полом, и подошел к плите. Внимательно рассмотрел огрызок вентиля со следами ножовочного полотна, принюхался.
– У тебя газовый вентиль сорван, – сказал Миша. – Тоже твои гости постарались?
Он посмотрел на Лешего.
– Да ерунда. – Леший наполнил стаканы. – Я уже звонил в аварийку. Они меня от магистрали отключили, чтобы не рвануло. Должны на днях заменить… Садись, не парься.
– Все в порядке, значит? – сказал Миша, усаживаясь на место. – Смирение и кротость, говоришь? Бьют по левой щеке – подставь правую? Ну-ну…
Он соорудил еще один бутерброд с рыбой и оливками. Леший сосредоточенно возил сигаретой в блюдце, заостряя тлеющий кончик.
– Да ничего я не говорю.
Леший поднял глаза.
– Ты прав, есть у меня одна проблема.
Он вкратце рассказал о находке николаевских рублей и неприятностях, последовавших за этим. Миша снова встал, словно бурлящая внутри энергия не позволяла ему долго сидеть на одном месте. Он хотел пройтись по кухне, но здесь было слишком тесно, и он просто остался стоять на месте, высокий, мощный, воткнув огромные накачанные ручищи в карманы.
