Рейтинговые книги
Читем онлайн Зеленый фургон (сборник) - Александр Козачинский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10

А вот как Козачинский оправдывал будущего друга и коллегу:

«Время нашего ареста и содержания в Мангейме совпало с громадным сбором урожая винограда во всем районе, благодаря чему район был буквально залит вином. Обыкновенно, в такое время население употребляет молодое вино вместо воды. Поэтому весьма естественно, что, благодаря попустительству мл. милиционеров и всеобучников, дежуривших около арестованных, родственники последних передавали им вино в камеры – в весьма незначительном количестве.

Я лично один раз выпил стакан вина на квартире у гр. Катаева, вне исполнения им служебных обязанностей. Последнее, я допускаю, могло случиться и с другими арестованными; однако я категорически опровергаю возможность спаивания сотрудниками I района допрашиваемых с целью получения от них каких-либо показаний».

Интересно, что тот же председатель ОдГубЧК еще 20 марта 1920 года в одном из своих приказов указывал: «Предупреждаю, что в случае появления сотрудников в нетрезвом виде, таковые будут осуждены без суда на два года принудительных работ». Правда, следующий председатель ЧК Макс Дейч был летом 1921 года обвинен в том, что в его квартиру среди бела дня заносили шампанское и бочку с вином, причем совершенно открыто. Жалоба, однако, осталась без последствий.

Без последствий, к счастью, осталось и дело против Петрова. Осенью 1923 года он был уже в Москве, куда так настойчиво приглашал его старший брат. За участие в разгроме банды он был награжден денежной премией.

К литературной деятельности оба наших героя приступили практически одновременно. Евгений Петров начал писать в Москве фельетоны для «Красного перца» и «Крокодила», Александр Козачинский в Одессе – статьи и очерки в ДОПРовские издания «Голос заключенного» и «Жизнь заключенного», став со временем фактически редактором газеты. Собственно, достаточно прочесть показания Козачинского в рамках уголовного дела (спасибо Наталье Панасенко за находку), чтобы понять, что литературный талант в нем бил ключом:

«…без надежды на будущее, но не имея мужества совершенно отказаться от него, пишу не показания, а искренний рассказ, который, надеюсь, не наскучит читателю, о впечатлении его на последнего я не думаю. Месяцев 5 или 6 тому назад, я, движимый желанием “придбать” себе парочку лошадок, направил стопы своя в с. Бициловку, где стоял Этапный ветеринарный лазарет 51 дивизии, предмет усиленного внимания, заботливости, фаворит наш и источник благополучия. В древности Господь Бог послал бедным евреям манну небесную; для нас, бедных бандитов, он всеобъемлющею своею благодатью создал ветеринарный лазарет».

Слухи о талантливом журналисте распространились довольно быстро. Когда в Одессу приехали именитые московские гости – Михаил Светлов и Михаил Голодный, – Сергей Бондарин вместе с Эдуардом Багрицким специально отправились с ними в ДОПР, чтобы показать Козачинского.

Вот как описал эту встречу в своем очерке «Воспоминания не безмолвны» Сергей Бондарин:

«Однажды Багрицкий всех нас поразил новостью. Стало известно, что в допре (Дом принудительных работ – так называлась тогда тюрьма) содержится в заключении молодой разбойник – такой же, каким был герой одноименной повести Леонида Андреева Сашка Жигулев. И этот молодой разбойник по имени Сашка тоже рыцарски выступал в защиту бедных, униженных и оскорбленных, грабил богатых, кулаков и награбленное отдавал неимущим, даже якобы спускал под откос поезда. Образ доброжелательного разбойника овладел нашим воображением. А как же это заманчиво, интересно – показать такого разбойника москвичам! Говорили, что он – паренек из одесского Александровского парка, другие – с Молдаванки, но и те и другие утверждали, что Сашка, кроме всего, сочиняет еще и стихи и песни.

Нужно сказать, что одесская тюрьма тоже была как бы городской достопримечательностью, вроде приморского бульвара, Привоза или оперного театра.

‹…› – Что ж, – в тюрьму так в тюрьму! Хотя теперь и называется это ДОПР, – сказал Светлов, когда мы посвятили его в свой замысел посетить легендарного Сашку Жигулева. – В тюрьму так в тюрьму! Мы давно это заслужили, мы, оторвавшиеся от масс…

И вот на самом деле мы добились разрешения посетить ДОПР, не так уж было это и трудно – добивались и не того.

‹…› Солнце опять хлынуло нам в глаза. Щебетали птицы. Над нами синело небо, и оттуда нам улыбнулось облачко. Неподалеку на зеленой травянистой лужайке молодые люди играли в футбол. Начальник оглядел футболистов и вдруг закричал:

– Лучше по левому краю! Саша, прорывайся по левому краю, мотай!.. Вот Саша Козачинский – не хуже Богемского, – обратился он к нам. – С мячом. Форвард… Бей, Саша!

– Гол! Гол! – закричали на лужайке.

– Саша! Молодец! – закричал начальник ДОПРа. – Гол! Иди, Сашка, сюда.

Форвард, только что забивший гол, уже бежал к нам, разрумянившийся. Это был мальчик лет шестнадцати с милым светлым чубчиком.

– Здравствуйте! – приветливо воскликнул он. – Видели, как обошел! Здорово, а?

– Можно было шутовать раньше, – заметил начальник, – с левой ноги. Ты с левой бьешь?

– Бью, но хуже.

– Нет, все-таки здорово, – заметил Багрицкий, – здорово, хотя и не с левой ноги. Богемского и я помню.

– А с какой ноги вы встаете? – спросил форварда Миша Светлов.

Саша Козачинский усмехнулся.

Начальник ДОПРа не считал нужным представлять нас Саше Козачинскому, лучшему форварду ДОПРа, будущему москвичу, писателю, автору превосходной повести «Зеленый фургон».

– Почему же ДОПР и ореол романтического разбойника? Как это случилось?

– Занимался черт знает чем, вот и случилось, – смущенно отвечал он и зафутболил камешком – совсем так, как позже описал он сцену встречи Красавчика, юного, неуловимого бандита, с гоняющимся за ним агентом угрозыска».

Кстати, никаких «футбольных» контактов у Козачинского с Петровым не было. Козачинский действительно играл в футбол, учась в гимназии, а о футбольных успехах Петрова никаких сведений нет – скорее всего, их и не могло быть, ведь Валентин Катаев, упоминавший в «Разбитой жизни, или Волшебном роге Оберона» о том, что «футболиста из меня не вышло», писал также и о том, что отец категорически отказался покупать ему футбольную форму. Вряд ли отец купил ее для младшего сына. Да и сам Петров с Ильфом в фельетоне «Честное сердце болельщика» писал о том, что «одного не умеет болельщик – играть в футбол».

Досрочно освободившись в 1925 году, Александр Козачинский переехал в Москву и поступил на работу в газету «Гудок». Уже в августе в газете публиковались заметки, подписанные его именем. Через некоторое время он устроился и в газету «Экономическая жизнь», став в ней одним из ведущих журналистов. Вместе с собой в Москву писатель взял и престарелую мать. Она ухаживала за ним до конца его дней.

Самыми близкими московскими друзьями Александра Козачинского стали конечно же бывшие одесситы – Евгений Петров, Илья Ильф, Семен Кирсанов. Козачинский разделил увлечение Ильфа фотографией – они много снимали и друг друга. Знаменитый фотопортрет Ильфа, рассматривающего на огромном плакате сапог Сталина, сделан как раз Козачинским. Самые выразительные снимки Козачинского сделаны Ильфом.

Фото из собрания Михаила Пойзнера (Одесса)

О совместной работе в «Гуд-ке» вспоминали потом многие. Вот что писал Михаил Штих:

«В этот час в комнате четвертой полосы собирался весь литературный цвет старого “Гудка”. Кроме Ильфа, Петрова и Олеши здесь были завсегдатаями Катаев, Булгаков, Эрлих, Славин, Козачинский. И – боже ты мой! – как распалялись страсти и с каким “охватом” – от Марселя Пруста до Зощенко и еще дальше – дебатировались самые пестрые явления литературы! Никого не смущала скудость обстановки. За нехваткой стульев сидели на столах или подпирали спиной главное стенное украшение “четвертой полосы” – цветную карту двух полушарий (опираться на “Сопли и вопли” и на их филиалы строго воспрещалось). Впрочем, некоторые предпочитали ходить из угла в угол – так было удобнее жестикулировать в пылу спора».

Виктор Ардов в своих воспоминаниях писал о том, что Козачинский cотрудничал с Евгением Петровым в «Красном перце»:

«Я вспоминаю теперь Петрова только секретарем редакции журнала “Красный перец” в 25-м году, где долгое время работал и Валентин Петрович Катаев. В “Красном перце” Петров уже не производил впечатления растерявшегося провинциала. Наоборот, необыкновенно быстро он стал отличным организатором. ‹…› Евгений Петрович писал тогда весело, с огромной комической фантазией, которая со временем так расцвела в его знаменитых романах. Помню, раз я случайно присутствовал при том, как Евгений Петрович сочинял очередной фельетон, сидя за своим столом секретаря редакции. Сочинял он его не один, соавтором его был, если мне не изменяет память, писатель А. Козачинский – друг и сослуживец Петрова по Одессе и Тирасполю, автор повести “Зеленый фургон”, где выведен в качестве персонажа сам Е. П. Петров (тогда работник уголовного розыска). Но соавтор больше смеялся и кивал головой, а придумывал почти все один Петров. Эта сцена так и стоит у меня перед глазами: молодой, веселый, черноволосый Петров характерным для него движением правой руки, согнутой в локте, с поставленной ребром кистью и далеко отставленным большим пальцем, в ритм фразам ударяет по столу, говорит и смеется, смеется… А соавтор его, хохоча еще громче, повторяет:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Зеленый фургон (сборник) - Александр Козачинский бесплатно.
Похожие на Зеленый фургон (сборник) - Александр Козачинский книги

Оставить комментарий